Александр Рудазов - Арифмоман Страница 16

Но постепенно он приловчился.

Ему требовалось растительное масло (лучше всего касторовое), сахар (желательно, тростниковый), как можно больше крахмала и соли, смолы и воска, древесных и металлических стружек, проволоки. И еще каких-нибудь упаковочных материалов — картона, кожи, оберточной бумаги.

На пластик Эйхгорн, понятно, не рассчитывал.

Еонек внимательно прочел список — к счастью, мальчишка оказался грамотным, — вдумчиво пошевелил губами и кивнул. Половина всего этого наверняка найдется на поварне, а другая половина — в дворцовых кладовых и у кузнеца. Только пусть мэтр напишет, что это для него.

— Бюрократия — зло, — наставительно произнес Эйхгорн, размашисто расписываясь внизу листа. — На слово людям надо верить.

За окном раздался колокольный звон. Эйхгорн слышал его уже в третий раз.

— Малой, а этот колокол у вас что означает? — спросил он у пажа. — Обедню, что ли?

— Не, это просто полдень, — ответил Еонек. — В полдень всегда бьют в главный городской колокол.

Эйхгорн понимающе кивнул и подрегулировал часы на смартфоне. За ночь тот полностью зарядился, но отъел более трети внешнего аккумулятора. Еще два раза — и все, так что без крайней нужды аппарат лучше не включать.

Впрочем, он и выключенный постепенно садится. Сложно сказать, насколько удастся оттянуть неизбежное, но рано или поздно высокотехнологичный прибор обратится бесполезной железкой.

Интересно, не удастся ли собрать здесь какой-нибудь электрогенератор? С ветряком, например?

До самой ночи Эйхгорн сидел за столом, мастеря фейерверки. Одну за другой он смолил сигареты, бережно складируя хабарики в миске. Он пока не знал, где найдет им применение, но не собирался разбрасываться дефицитной здесь ацетилцеллюлозой.

Бережно складировал Эйхгорн и другие материалы. Съев между обедом и ужином упаковку растворимой вермишели, приберег пенопластовую чашку. Тщательно вымыл и сохранил целлофановые пакеты, в которых лежали колбаса и сосиски. А пустые банки из-под пива и вовсе оказались бесценным сокровищем.

На следующее утро Эйхгорн проснулся уже совсем бодрым. Он подкрепился утренней банкой пива, подумав, что было бы неплохо изобрести еще и холодильник. Теплое пиво не очень радовало.

Но оно все же лучше местного вина. Терпкого, сладковатого, почти лишенного градуса. Эйхгорн не любил слишком крепкие напитки, но и настолько слабые ему не нравились.

А потом он опорожнил еще банку, потянулся за следующей… и пальцы нашарили пустоту.

— Пиво кончилось, — сделал аудиозаметку Эйхгорн. — Наступают тяжелые времена.

Как назло, Еонек куда-то запропастился. Вчера чертов мальчишка весь день крутился рядом, пытался совать нос в опыты Эйхгорна и без умолку трещал о всякой ерунде. Эйхгорн, глубоко равнодушный к существованию других людей, не обращал на это внимания и только пару раз велел не лезть к горелке и не трогать перегонный куб.

А сегодня вот его что-то нет. Принес завтрак и смылся. Как и большинство слуг, ночует он в городе, а днем работает во дворце.

Эйхгорн выглянул из окна — нет, нигде не видно. Можно покричать, но неохота напрягать глотку. К тому же Эйхгорн все равно собирался прогуляться, осмотреть город, поискать что-нибудь полезное для грядущей презентации. Вчера он весь день не вылезал из башни — надо хоть ноги размять.

За минувшие двое суток Эйхгорн неплохо изучил дворец, рассматривая его из окон и выслушивая рассказы пажа. Королевские чертоги имели высоту в три этажа плюс подвалы и мансарды, были выстроены в форме буквы Г, и состояли из длинного коридора, в который выходили многочисленные двери.

На первом этаже размещались кабинеты сановников, канцелярия, столовая, поварня, людская и тронный зал, на втором — апартаменты королевской семьи, казна и библиотека, на третьем — кладовые и спальни для гостей и личных слуг. В подвалах находились винный и продуктовый погреба, яблокодробилка, купальня и прачечная. В отдельных флигелях располагались часовня, пекарня, кузница, столярная мастерская, каретный двор, конюшня, псарня, птичник, арсенал и казарма стражи, исполняющая функции полицейского участка. Также при дворце имелся довольно большой сад и плац, на котором вечно кто-то звенел мечами.

Выходов в город имелось два — через казарму и парадные ворота. Еонек по секрету рассказал, что есть еще и потайной ход, но где он, ему неизвестно. Хотя на самом деле известно, потому что во дворце об этом знает каждая собака, но тс-с-с, мэтр, об этом нельзя говорить вслух! Никто не должен знать, что если в винном погребе надавить третий кирпич справа от бочки с гарийским, откроется секретный тоннель. Государственная тайна!

Впрочем, пройти этим тоннелем все равно невозможно, потому что его лет десять уж как завалило. И еще говорят, там живут привидения. Но Еонек их не видел, когда проходил свое испытание. Да, испытание на смелость — их все пажи проходят, а то дразнить будут. Надо ночью дойти до завала, поставить там крестик мелом и вернуться. Еонек, когда ходил, штук двадцать крестиков там видел, а под ними еще и надпись почерком камергера: «Не пачкайте стены, дети!»

На самом деле там написано не «дети», а совсем другое слово, но Еонек не может его произнести, а то маманя ухи надерет, если услышит.

Башня Эйхгорна располагалась в самом углу, на краю сада, на максимальном удалении от дворца. Наверное, строители опасались, что придворный волшебник может устроить взрыв — и судя по тому, что Эйхгорн нашел в шкафу, их опасения были оправданны.

Перед выходом Эйхгорн переоделся. Денек выдался теплый, так что куртку он оставил дома, ограничившись футболкой. Вместо брюк надел удлиненные шорты. Ну и колпак волшебника — ему и в самом деле понравился этот головной убор.

У ворот стояли стражники. Похожие, словно братья, они носили высоченные шапки с султанами и красные кафтаны с пышными эполетами. На поясах у обоих висели богато украшенные сабли, а в руках они держали черные пики.

И эти пики они при виде Эйхгорна молча скрестили.

— Служивые, дайте пройти, — вежливо попросил он.

— Простите, мэтр, вас выпускать не велено, — с каменным лицом ответил стражник.

— Почему? — моргнул Эйхгорн.

— Королевский приказ. Отойдите от ворот.

— А если я вас заколдую? — поднял руки Эйхгорн. — Кали-маааааа!.. Кали-мааааа!..

Стражники отреагировали мгновенно. Один смачно харкнул Эйхгорну в лицо, а второй каким-то непостижимым образом переместился за спину и заломил руки. Первый тем временем уже выхватил саблю и приставил ее к груди липового волшебника.

— Служивые, вы не охренели?! — повысил голос Эйхгорн.

— Не шевелитесь, мэтр, — холодно потребовал стражник. — Попытаетесь колдовать — проткну.

— Да еж вашу меть, да пошутил я! — закатил глаза Эйхгорн. — Пустите, не собираюсь я вас заколдовывать!

— Сначала поклянитесь вратами Шиасса и могилой Бриара.

— Клянусь, [цензура]! Чем хотите клянусь! Дайте харкотину вытереть!

Первый стражник убрал саблю, второй разжал хватку. Эйхгорн потер левый локоть — его едва не вывернули из сустава. Утирая лицо, горе-волшебник глядел на стражников снулым взглядом, и пытался решить, как на все это реагировать.

Откуда-то вынырнул Еонек. Испуганно глядя на своего начальника, паж ахнул:

— Мэтр, мэтр, зачем вы на них напали?!

— Я напал?.. — приподнял брови Эйхгорн.

— Подтверждаю, — кивнул стражник. — Напал. Собирался нас заколдовать.

— Да пошутил же я… — пробурчал Эйхгорн. — Что ж вы за народ такой дурной…

— Когда мы на посту, мы таких шуток не понимаем, мэтр, — чопорно ответил стражник. Подумав, добавил: — И когда не на посту — тоже.

Эйхгорн только поморщился. Он был совершенно уверен, что страшное «заклинание» испугает стражу. Но те оказались не робкого десятка.

— Что вы, мэтр! — присвистнул паж, когда Эйхгорн ему об этом сказал. — Это же тримейские наемники! Они не то что волшебства — самого Бельзедора не побоятся!

— Вижу, что четкие ребята, — мрачно кивнул Эйхгорн. — А вот харкаться-то было зачем?

— Как это зачем? Все же знают — если плюнуть колдуну в лицо, он не сможет колдовать, пока не утрется.

— Заплюют меня тут с такими суевериями… — вздохнул Эйхгорн.

Произошедшее его расстроило. Не из-за инцидента со стражей — мужики на посту, на что обижаться? На месте короля Эйхгорн бы им еще и премию выписал — выучка хорошая, хлеб едят не даром.

А вот то, что король запретил выпускать его наружу — это скверно. Значит, держит под подозрением, не доверяет. Его можно понять, конечно — явился невесть откуда какой-то проходимец без документов, показал пару мутных фокусов…

Эйхгорн сам бы себе не доверял в такой ситуации.

— Мэтр, и вы это… оставайтесь пока у себя в башне… — виновато пробубнил Еонек. — Его величество сказал, что пока не увидит настоящее волшебство, из дворца вас не выпустят… Его величество ужасно не любит, когда его обманывают…