Роберт Асприн - Шуттовская рота Страница 16

— Мне очень жаль, что пришлось прибегнуть к подобному шагу, Песивец, но это показалось мне одним из лучших способов управиться с возникшим недоразумением.

— Нет повода для извинений, мистер Шутт. Ваше предложение… и решение… они были, при сложившихся обстоятельствах, более чем великодушными. Не хотите ли получить ключи от пентхауза? Вероятно, вы захотите немного отдохнуть после всего этого.

— Вы правы… но сейчас я не могу позволить себе такую роскошь, как отдых. Мой дворецкий, Бикер, возьмет ключи и проследит за моими вещами. А я прямо сейчас собираюсь нанести визиты самым важным персонам в этой колонии.

— Губернатору?

Шутт выдавил слабую улыбку.

— Признаться, я больше думал о шефе полиции.

5

«В приключенческих романах на армейские темы почти не затрагивается одна из сторон деятельности военных, которая, тем не менее, одна из важных задач, стоящих перед каждым командиром. Она может быть определена как обеспечение взаимодействия между военным контингентом и входящими с ним в контакт гражданскими лицами. Точно так же и сами эти контакты в реальной жизни почти никогда не вызывают интереса со стороны общества (обычная армейская жизнь, почти без исключения, ужасно скучна и однообразна), если только кто-то из командиров не пожелает разобраться в той путанице, возникающей в средствах массовой информации, при которой либо командир роты, либо вся рота бывают представлены либо как кровожадные монстры, либо как дураки, либо как и то и другое вместе.

Если принять во внимание характеры каждого из людей, которых мы только что передислоцировали в колонию, то можно понять, что визит моего шефа в местную полицию был мудрым, если не сказать просто необходимым, поступком, который я непременно должен одобрить. Но в этом конкретном случае, тем не менее, при использовании подобной тактики была одна небольшая проблема: личность самого шефа местной полиции.

Мир, окружающий исполняющие закон службы, всегда очень сложен, но все включенные в него индивиды можно поделить на две категории: администраторы и исполнители. Администратор местной полиции имел звание комиссара и заседал в Совете Колонии. Шеф полиции, с кем и собирался встретиться мой шеф, отвечал за координацию и руководство текущей работой по исполнению закона, как говорится, „на уровне улицы“, и сам был одним из тех, кто занимается ловлей нарушителей, то есть „копом“.

В литературе очень много написано о некоем панибратстве, которое мгновенно устанавливается между двумя сильными и решительными людьми. На самом же деле их встреча обычно дает примерно такой же эффект, как попытка посадить второго тигра на пьедестал: ненависть с первого взгляда».

Шеф полиции Готц представлял собой тот тип мужчины-буйвола, который уместнее было бы наблюдать бегающим вдоль линии поля во время футбольного матча, нежели сидящего развалясь за столом в кабинете. Волосы у него на голове были чисто выбриты, что можно было бы посчитать за неудачную попытку скрыть намечавшуюся лысину, а комплекция была такой, что казалось, будто похожая на тыкву голова растет прямо из плеч. Закатанные рукава вылинявшей белой рубашки плотно облегали мускулистые руки, на которых не было даже признаков жира, и, как дань времени, на мясистых пальцах его правой руки было татуировано слово «Миранда». Даже когда он улыбался, что случалось крайне редко, казалось, что вид у него хмурый, а сжатые челюсти выглядели частью маски. Впрочем, сейчас он не улыбался.

Его лицо выражало то болезненное раздражение, которое появляется обычно в тех случаях, когда на вашем новом ковре остаются следы от грязной собаки, но даже оно было, пожалуй, слишком мягким выражением тех чувств, которые охватили его при виде тонкой фигуры в черном, появившейся в его кабинете.

— Вы уже здесь? Я как раз получил сведения о ваших молодцах, и если они верны, генерал…

— Капитан, — мягко поправил собеседника Шутт, но Готц продолжал, не обращая внимания на его слова.

— Вы перевели в колонию почти две сотни солдат на все время, пока будут перестраиваться их казармы, и территория, арендуемая Легионом…

— Верно.

— И вот теперь, в эту самую минуту, они собираются разгуливать в своей форме здесь, на моих улицах, словно искатели приключений в поисках подходящего случая.

— Я бы не стал представлять дело таким образом…

— Ну а я, черт возьми, буду! — зарычал Готц, подаваясь со своего места вперед. — Эти ваши оловянные солдатики будут словно красная тряпка для любого уличного разгильдяя, которому захочется сравнить себя с настоящим армейским воякой.

Шутт на некоторое время оставил без внимания ярлык «армейский».

— Я и на самом деле не стал бы делать этого, шеф Готц. Ведь мои легионеры бывали в городе и раньше. Я не понимаю, чем может отличаться сегодняшняя ситуация…

— Вся разница в том, что тогда здесь не было одновременно двух сотен солдат! — загрохотал полицейский. — Раньше они были в меньшинстве и держались в стороне от скандалов и стычек с местными! Сейчас вы изменили это соотношение, так что они могут пойти куда угодно и делать что захотят, а вы не сможете держать пари на собственный зад, что они не ввяжутся в какие-нибудь неприятности.

— Понятно. — Шутт натянуто улыбнулся. — Полагаю, я переоценил способность полиции поддерживать порядок на улицах. Стало быть, информация, которую я получил, оставила скрытым тот факт, что колония превратилась в готовый к вспышке очаг преступности.

На лице шефа полиции сгустились багровые штормовые тучи, один вид которых не раз заставлял многих его подчиненных отправляться в кабинку, запирающуюся изнутри, чтобы переменить штаны.

— Минуточку, черт побери! — наконец-то взорвался он. — У нас самый низкий процент преступлений любого…

Шторм пронесся и стих так же быстро, как и возник, оставив после себя лишь легкую красноту, но и она скрылась, как только шеф опустил голову и уставился в бумаги на своем столе.

Шутт терпеливо ждал.

Затем Готц вновь поднял голову. В его темных глазах под густыми сдвинутыми бровями поблескивало подозрение.

— Вы почти заставили меня выйти из себя, генерал, — сказал шеф сквозь стиснутые зубы. — Есть какая-то причина для настойчивости?

— Я надеялся, что вы сейчас слышали, что говорили, шеф. — Легионер пожал плечами. — По вашим словам, мои солдаты не могут ходить туда, куда хотят, и не имеют права делать то, что они могли делать раньше. Но поскольку они имеют точно такие же права на пользование развлечениями, которые предоставляет колония, как и каждый местный житель, и их деньги всегда с радостью принимаются во всех известных мне в этой колонии местах, то я не в состоянии понять, из чего проистекает то неравенство, за которое я должен либо извиниться, либо исправлять его… И еще: я капитан, а вовсе не генерал.

Полицейский сжал губы в напряженной усмешке.

— Мне очень жаль, — произнес он, и в его голосе не прозвучало даже намека на угрызения совести, — но я так и не научился разбираться во всех этих рангах среди вас, солдат. Поэтому я обычно попросту игнорирую их… пока кто-нибудь не переступит черту. И когда такое случается… ну, тогда я поступаю с ними так же, как с любым, кто нарушает закон. Это для вас достаточно откровенно?

— Вполне, сержант…

— Шеф!

— Извините. — Шутт решил показать зубы. — Я предположил, что коль скоро вы не придаете никакого значения рангу…

Он прервался, позволяя словам повиснуть в воздухе.

Готц некоторое время внимательно смотрел на него.

— Хорошо, капитан, — прорычал он наконец, — можете изложить свое мнение.

— Прекрасно. Так вот, шеф, как я уже говорил, к моим солдатам не должны относиться точно так же, как и к любым другим нарушителям закона. Дело в том, что существует специальный закон относительно того, что они должны быть направлены к своему командиру, в данном случае, ко мне, какое бы наказание ни заслуживали, вместо привлечения к гражданскому разбирательству.

— И такой закон действительно есть?

— Да, — твердо заявил командир. — Если вы не ознакомлены с ним, то я могу поделиться с вами копией…

— О, я знаком с этим законом, — ответил шеф, сопровождая свои слова взмахом руки. — Да, это обычная процедура, когда мы забираем одного из ваших своенравных ягнят на свое попечение, а потом сообщаем на вашу базу, чтобы кто-нибудь приехал и забрал его, и пока время идет, ваш человек просто спит в одной из наших камер. Но я удивлен таким неожиданным беспокойством по поводу этой процедуры, только и всего.

— Разные командиры ведут дела по-разному, — заметил Шутт. — И я уверен, что то же самое бывает и в полицейской работе. Все, что я могу на этот счет сказать, так это, что пока легионерами, расквартированными здесь, командую я, никто из них не будет оставаться гнить в одной из ваших камер… при условии, что мы своевременно будем проинформированы о том, что они задержаны. Я надеюсь, вы не будете возражать, что в таких случаях нам нужно давать знать об этом по возможности скорее?