Наивный Дурак (СИ) - "Варот" Страница 16

— Песок! Ребята, бросьте ей песок в глаза!

— А лучше костыль в ноги! У вас четыре костыля, не упадёте!

— Коленька, уклоняйся, уклоняйся! У неё всегда после джеба идёт хук справа! Ох! Валера, оттащи скорее Колю, затопчете же!

— Зря стараетесь, они даже не слушают, оболтусы! Иванов, прекрати маяться дурью, двойку поставлю в году! Втащи же ей с локтя!

— Это что, захват Нельсона? Валера, только не брыкайся, можешь остаться инвалидом!

— Эх, надо было физрука с собой взять…

— Увы, родной мой, физрук в другой банде… Ну что же вы им насоветовали, теперь у неё ещё и костыль! Ах! Валера-а! Ну всё, уже второй выбыл.

— Не волнуйтесь, коллега, наших больше, она скоро начнёт уставать. Сидоров, балбес, ты вдвое выше и тяжелее, навались уже на неё просто массой! Вымахал, а ума нет!

— А-а-а!

— Не ори, Сидоров! Ничего страшного, походишь с повязкой на глазу неделю, учитель же ходит! Зато будешь герой, прямо Кутузов!

— Кто?

— Два тебе!

— Что вы себе позволяете, псы? — прервал не особо удачное нападение и плохо организованный урок светловолосый мужчина в серо-стальном костюме, ступая под арку. За ним следовал огромный тип в плаще и шляпе с пластиковыми украшениями. Педагоги, естественно, «шухерить» не умели и стояли в сторонке за спинами учеников, благополучно проморгав появление этой пары. Но теперь обществовед подал сигнал, ребята быстро отпустили сумку и отступили от разъярённой фурии подальше. Они даже не надеялись убежать со своими травмами, но именно на такой случай у них был другой план.

— А всё, а всё уже, господа! Бить не имеете права! Посягательство окончено, реальная угроза отсутствует, так что идите себе с миром, — настал звёздный час преподавателя обществознания.

— Разбежались! — возразила запыхавшаяся женщина. — А задержание? Мы вас сейчас ещё и задержим, хулиганы, прямо на месте преступления, я читала, не только полиции можно! Все рёбра пересчитаю, паразиты!

— Ишь ты ж! Откуда вы берётесь, такие образованные? — возмутился учитель. — Это же Постановление Пленума Верховного Суда! Где и зачем вы его нашли-то, милейшая? Ну ладно, ладно, раз так… А вот незачем нас задерживать. Мы никуда не уходим, не сопротивляемся. Так что рёбра трогать не смейте, а звоните в органы и ждите тут с нами наряд, чтоб не ушли. Если нет никаких других дел в понедельник.

У Террайля хватало других дел в понедельник — тех самых дел, ради которых его наконец-то сняли с мучительного прослушивания стражи. Он бы сразу ушёл, не теряя времени на ерунду, как только грабители струсили и превратили всё в юридическую комедию. Но ограбление вполне могло продолжиться сразу после ухода демонов, и если не с этой дамой, то со следующей. Воспитание не позволяло оставить банду в покое. Тем не менее, если законных оснований всё же нет — то нельзя просто бросаться на всех неприятных смертных негодяев, поднимать городок на уши и опять привлекать повышенное внимание местных. Он же не шут, как да Дит с Беаром. Террайль раздражённо скривился, разминая кисть и обдумывая следующий шаг. Помощь пришла с неожиданной стороны.

— А я всё понял, — провозгласил Вегеций.

Обществовед удивлённо поднял брови. Он давно интересовался затронутой темой, но до сих пор понимал далеко не всё в её правовых нюансах и неоднозначной практике. Перед ним гений, не иначе. Этот гений неспешно подошёл к преподавателю подростковой преступности, низко наклонился, чтоб их лица оказались на одном уровне, положил свою огромную ладонь на плечо собеседника и доверительно сообщил:

— Я боюсь за свою жизнь, — после чего сжал обществоведу плечо до хруста, одновременно занося над его лицом свой громадный кулак. — Реальную угрозу ощущаю.

В широко распахнутых от боли глазах начинающего юрисконсульта шайки отразилось запоздалое осознание всего масштаба проблемы. Этот амбал явно понял далеко не всё и совсем не так, но это сейчас никому из них не поможет. Зато не пришлось долго отрываться от коллектива и вызывать недовольство подельников в качестве единственного грабителя без синяков. Что ж, лучше просто зажмуриться и принять эту боль как обряд посвящения. Упомянутые подельники во главе с опытным коллегой-педагогом уже поспешно уносили ноги с места преступления, и даже костыли им не мешали. За их спинами послышался болезненный хруст и гнусавый стон. А перед их лицами выходила из-за поворота и шла на сближение банда физрука, который так некстати решил заняться переделом территории.

— Надеюсь, эти животные не успели вам навредить, прекрасная мадам? — осведомился Террайль, поскольку иначе не смог бы уйти со спокойной совестью, как бы ни спешил.

— Спасибо… — ошеломлённо поблагодарила «прекрасная мадам», причём больше за галантное обращение, чем за кару для её обидчиков.

— Надо взять. Ненадолго, — вежливо предупредил Вегеций, двумя пальцами осторожно забирая из рук женщины сумочку. В сумочке она несла с почты импортные гантели, заказанные сынком, который четвёртый год собирал домой самый дорогой спортивный инвентарь, чтобы однажды, в следующий понедельник, уже обязательно начать упражняться. Сумка весила немало, но всё же заботливой маме было гораздо легче, чем в прошлый раз, когда она тащила на спине велотренажёр. Демон взвесил чужую тяжкую ношу в руке, удовлетворённо кивнул и пошёл с ней в сторону выхода из-под арки, откуда звучал топот бандитского подкрепления.

В этот день целых два авторегистратора и камера наружного видеонаблюдения на конторе напротив зафиксировали удивительный случай безусловной самообороны. На кадрах было отчётливо видно, как из арки появилась массивная фигура в дамской шляпе и с сумочкой на плече, тут же столкнувшись с нападением объединённых сил сразу двух местных подростковых бандформирований. С грозным рёвом: «ПОМОГИТЕ!» — гора женственности отвесила ближайшему АУЕ-вшему такую пощёчину, что он вылетел из собственной обуви, как при автомобильной аварии. После этого фигура объявила: «МНЕ СТРАШНО!» — подняла за шиворот обоих взрослых боссов молодёжной мафии и столкнула их лбами. Страх в толпе оказался заразителен, поэтому какая-то часть грозных налётчиков уже на этой стадии вспомнила о пропущенных занятиях и организованно отступила в направлении школы, не замечая факта летних каникул. Многие другие, не способные на организованное отступление, убежали в слезах, чтоб сидеть по домам за компьютерами и писать под статьями об археологии и оружиеведении свои тупые комментарии, полные альтернативщины, расизма и эффекта Даннинга-Крюгера. А перед оставшимися их гигантская жертва торжествующе прогремела: «НАСИЛУЮТ!» — и раскрутила сумку на ремешке, как кистень.

Пока Вегеций под присмотром Террайля занимался воспитательной работой в среде провинциальной преступности, у их непосредственного командира был назначен внизу серьёзный и неприятный разговор с начальством. Начальство, правда, тоже совсем не танцевало от радости перед этой встречей. Бернард Беар был хорошо известен герцогу Ариону, который ради расследования текущего небывалого кризиса временно получил полную власть над отделом по работе с физлицами и архивом контрактов в дополнение к своему родному управлению сохранения и консервации. И герцог не горел желанием отчитывать этого клоуна, из шутливых отговорок которого потом придётся собирать нормальный отчёт. Главный Преследователь был весёлым и остроумным созданием, и именно за это его отобрали, ценили и посылали на самые рискованные миссии по взаимодействию со смертными. Выбор, странный только на первый взгляд. Но вот работать по шаблонам и заниматься бюрократией с такой всесторонне замечательной натурой — это крайне сомнительное удовольствие. Поэтому последние минуты перед вызовом проблемного подчинённого Арион пытался успокоить нервы и набраться терпения. Он откинулся в просторном мягком кресле и рассматривал свою коллекцию избранных картин.

Все стены снизу доверху были увешаны работами классиков и современников — но лишь тех современников, кто писал красиво и сложно, а потому был достоин висеть в такой компании. Последний век-другой современное искусство слишком ударилось в содержание, пренебрегая формой. Нет, Арион вовсе не сомневался, что содержание у произведений каждого типично современного художника на самом деле было. Упрощают те, кто принимает непонятные для себя линии и пятна за пустое мошенничество — у самых известных линий и пятен вполне есть задумка и история. Одни были смелой выходкой, другие важным манифестом, третьи представляли собой попытку передать заведомо неописуемое или остроумный ребус, в котором каждый цвет имел свой смысл. Такие полотна заключают в себе интересные идеи, умные мысли и сильные чувства. То самое содержание, которое всегда важнее формы.