Михаил Елизаров - Библиотекарь Страница 17

Сказать, что это была самая страшная ночь в моей жизни, я сейчас не могу. Скорее всего, одна из череды страшных.

Мы поднялись наверх, Игорь Валерьевич с порога радушно предложил мне чувствовать себя «как дома». Остальным особого приглашения не потребовалось. Таня ушла на кухню хозяйничать, Сухарев, насвистывая, заперся в уборной, Маргарита Тихоновна провела меня в гостиную, а Игорь Валерьевич указал на смежную комнату: «Алексей, на ночь спальня в полном вашем распоряжении».

От чая я вежливо отказался: вдруг в чашку чего-то намешали. Страх мой чуть поутих, ноги перестали быть ватными, хотя живот все еще горел от адреналиновой интоксикации. Я пытался держаться с достоинством, но голос выдавал мое состояние, и я предпочитал отмалчиваться и ограничивался кивком «да» или трясущимся вправо-влево «нет».

Маргарита Тихоновна не забывала повторять: «Алексей Владимирович, главное, помните: вы среди друзей и в полной безопасности», – но мне не особо верилось.

Еще улыбаясь, Маргарита Тихоновна села за телефон. Слова, прозвучавшие в трубке, напрочь вышибли ее из былого состояния спокойствия.

– Как сбежал, когда?!… – жалобно вскричала Маргарита Тихоновна. – Да успокойтесь, Тимофей Степанович! Никто вас не обвиняет!… Что с остальными? Да вы меня без ножа… Нет слов… Хорошо, пусть ищут… Да, приезжайте немедленно. Мы у Игоря Валерьевича!

Положив трубку, она произнесла, с трудом скрывая волнение:

– Товарищи, только спокойно. У нас огромная неприятность. Сбежал Шапиро. Вадик Провоторов ранен…

Повисла напряженная тишина. Затем об стол грохнул кулак Игоря Валерьевича. Подлетели, дребезжа, чашки. Ахнула Таня. Сухарев заметался по комнате, матерясь.

– Эмоции прекратить! – приказала Маргарита Тихоновна. – Как вы себя ведете? Постыдитесь хотя бы Алексея Владимировича!

Сухарев сразу умолк, плюхнулся в кресло, шумно сопя.

Игорь Валерьевич горько произнес:

– Вот уж точно, не говори «гоп», пока не перепрыгнешь…

– Может, еще поймают? – робко спросила Таня.

– Сомневаюсь, – Маргарита Тихоновна вздохнула. – Шапиро уже лег на дно и, самое скверное, предупредил Марченко.

Игорь Валерьевич поднял слетевшее со стола блюдце:

– Значит, срочно выходите на связь с Терешниковым, или кто там сейчас у них ответственный, и…

– Игорь Валерьевич…

– Иначе Марченко сделает это первым. Если еще не сделал. – Заметив нерешительность Маргариты Тихоновны, он добавил: – Марченко все равно был в курсе планов Шапиро, и диверсионная группа тоже действовала с его ведома. Он бы через день сам забил тревогу.

Маргарита Тихоновна сочувственно посмотрела на меня:

– Как бы хотелось, Алексей Владимирович, все вам рассказать, чтобы вы, наконец, успокоились… Но это долгий, непростой разговор. Лучше мы перенесем его на другое время. Вы, наверное, поняли, у нас возникли непредвиденные сложности…

Следующие минут пятнадцать Маргарита Тихоновна обзванивала необходимых людей, я же ловил каждое слово, надеясь облечь его в смысл и прояснить собственную судьбу.

– Добрый вечер, товарищ Терешников. Селиванова беспокоит, из широнинской читальни. У нас чэпэ… Необходимо собрание, завтра… Двадцать ноль-ноль, как обычно. Поймите, дело не терпит отлагательств!… Если они сегодня отправятся на вокзал, то к завтрашнему вечеру успеют… Не нужно с этим тянуть… Намекаю, у нас имеется то, что может протухнуть… Да, в трех экземплярах. Четвертый жив и готов рассказать о гореловской читальне… Поражаюсь вашей проницательности… Да, пожалуйста, сообщайте Лагудову и Шульге… И не пугайте меня Советом библиотек… Да хоть в Верховный Совет! И не смейте говорить со мной в подобном тоне! Я вам не девочка! Мне, слава Богу, шестьдесят три! Да!… Всего хорошего!… Какой мерзавец! – последнее было сказано, когда трубка брякнула об аппарат.

Впрочем, с другими Маргарита Тихоновна говорила намного приветливее:

– Товарищ Буркин, здравствуйте… Я сейчас говорила с Терешниковым. Назначили сбор на субботу. Вы как, поддержите? Ну, спасибо огромное… Василий Андреевич, в двух словах и не опишешь… В общем, будем выводить гореловских на чистую воду… Поймали с поличным… Да… Три четверти уничтожено, одна четверть с битой мордой находится связанная под охраной… Да ничего хорошего! У нас Шапиро сбежал… Выясняем… Я и сама не рада… Да, спасибо…

– Жанночка Григорьевна… Добрый вечер… Как здоровье?… Тут без вас завтра никак… Собрание… Гореловские прокололись… Сегодня… Троих мы ликвидировали. А вот поздравлять нас с удачей рановато – важнейший свидетель, он же обвиняемый, сбежал… Да, тот самый Шапиро… Что думаю? В воскресенье, думаю, будет жарко… Да… Жанночка Григорьевна, я всегда рассчитывала на вас… Спасибо, родная, на добром слове…

– Товарищ Латохин, добрый вечер. Это Селиванова. В субботу собрание… Миленький, я понимаю, что как снег на голову… Звонила Терешникову… Завтра расставим все точки над «и»… Наша инициатива… Устроили мы тут охоту на лис… С переменным успехом… Самого главного упустили. Сбежал, прямо из-под венца… Пилипчук был за старшего, Тимофей Степанович… Ну, винит себя, убивается… Нам еще инфаркта не хватало… А я что? Я, товарищ Латохин, как та курочка ряба, всех успокаиваю: не плачь, дед, не плачь, баба… Да… Терешников? Он в своей манере, Советом библиотек стращает… Благодарю, товарищ Латохин, в вас мы не сомневались…

Суть происходящего я понял. Бегство некоего Шапиро полностью смешало планы моих похитителей, и разбойное нападение на Колесова и его товарищей оборачивалось серьезными проблемами. Маргарита Тихоновна довольно часто употребляла слова «библиотека», «читальня», «совет», но мне показалось, что в контексте у них было несколько иное значение.

– Все, что от меня зависит, я сделала. Буркин, Симонян и Латохин на нашей стороне, другого я и не ожидала, – подытожила Маргарита Тихоновна.

Резко и требовательно затрещал дверной звонок. Потом постучали.

– Это Тимофей Степанович, – встрепенулась Маргарита Тихоновна, – во всяком случае, я надеюсь…

Игорь Валерьевич, прихватив нож, пошел открывать. Через несколько секунд в прихожей раздался кашляющий голос пришедшего:

– Упустили мы его! Обманул! Сука он, гад! Вы простите меня, товарищи!

В комнату вбежал, грохоча подкованными сапогами, старик. Был он кудлат, плечист, и одеждой напоминал председателя колхоза, только уже год как партизанящего: растянутые на коленях и вымазанные землей штаны были заправлены в голенища, к коричневому потертому пиджаку в нескольких местах пристала хвоя и древесная смола.

– Я виноват! – старик с силой рванул из шевелюры седую прядь. – Я Шапиру упустил! Готов отвечать по всей строгости!

– Тимофей Степанович, немедленно успокойтесь! – тихо, но властно произнесла Маргарита Тихоновна. – Что с Провоторовым? Жив?

– В больницу Вадьку отвезли… – старик разглядывал зажатые в кулаке волосы. – Врачи сказали, ничего страшного… Шапира его оглушил, и в окно… – он разжал пальцы, и выдранный седой клок упал на ковер.

– Тимофей Степанович, миленький, ну как же вы так? – удрученно спросила Таня. – А сами вы где были?

– В сортире… – Тимофей Степанович чуть не плакал. – С Шапирой оставались Провоторов и Луцис… Вот вы давеча мне говорили: «Шапира – предатель», – а его сам Максим Данилович в читальню привел! Я ведь поверить не мог, что он… Я думал, мы зря подозреваем человека, товарища нашего, что нам стыдно будет, извиняться придется!… – Тимофей Степанович вдруг странно замешкался. – А это кто? – спросил он, не сводя с меня обезумевших глаз.

– Племянник Максима Даниловича, – сказала Маргарита Тихоновна. – Алексей Владимирович Вязинцев. Я же рассказывала вам…

– Верьте слову… – просипел Тимофей Степанович и рванулся ко мне.

Я постыдно спрятался за Маргариту Тихоновну.

– Алексей Владимирыч, верьте слову, я искуплю… – Тимофей Степанович звонко стукнул кулаком себя в грудь. – Я Шапире сердце выгрызу…

– Тимофей Степанович, родной вы мой… – устало попросила Маргарита Тихоновна, – обуздайте теперь ваш героический темперамент. Алексей Владимирович и так натерпелся. Хватит с него впечатлений на сегодня. Лучше скажите, где Оглоблин и Ларионов?

– Они этого захваченного сторожат, – Тимофей Степанович с неохотой отступился от меня. – В сарае у Возгляковых.

– Остальные?

– Шапиру ищут… – старик безнадежно махнул рукой. – Разделились на две группы. За старших Дежнев и Иевлев.

– Я вот чего опасаюсь… – вмешался Игорь Валерьевич. – Если Колесов узнает, что Шапиро у нас нет, он откажется от всех показаний. Завтра его по-любому придется выдать наблюдателям. Он успеет переговорить с Марченко…

– Ребята, – Таня указала на меня, – у нас же есть Алексей Владимирович! Он тоже свидетель!