Дуглас Адамс - Детективное агентство Дирка Джентли Страница 17

– Не потрудитесь ли объяснить, почему ее занесло, сэр? – Полицейский, глядя ему в глаза, полез в карман за блокнотом.

– Я уже сказал вам, – объяснил Ричард, – скользкая дорога, туман, но если быть совершенно откровенным, – он почувствовал, что против воли вдруг говорит то, что совсем не собирался говорить, но уже не мог остановиться, – мне вдруг показалось, что я увидел моего хозяина. Будто он бросился прямо на мою машину.

Полицейский смотрел на него оценивающим взглядом.

– Комплекс вины, – добавил Ричард, пытаясь улыбнуться, – знаете, как это бывает. Я подумывал взять отпуск в конце недели.

Полицейский, казалось, заколебался между подозрением и сочувствием. Глаза его сузились.

– Выпили, сэр?

– Да, – признался Ричард, обреченно вздохнув. – Но очень немного. Две рюмки вина, очень маленькие рюмки. Просто я не был достаточно внимательным на дороге. Но сейчас все в порядке.

– Ваше имя, сэр?

Ричард сообщил имя и адрес. Полицейский аккуратно все записал в свой блокнот. Затем, взглянув на номер машины, записал и его тоже.

– Кто ваш хозяин, сэр?

– Уэй. Гордон Уэй.

– О! – Полицейский поднял брови. – Компьютерщик?

– Да, это он. Я готовлю программы для его фирмы «Передовые технологии Уэя-2».

– У нас в управлении стоит один из ваших компьютеров, – сообщил офицер. – Но я никак не могу с ним сладить.

– О, – настороженно произнес Ричард. – Какая у вас модель?

– Кажется, «Кварк-2».

– Тогда все понятно, – с облегчением произнес Ричард. – Эта модель не работает. Никогда не работала. Это просто груда дряни.

– Странно, сэр, я тоже сразу это сказал, – заметил полицейский. – Но многие со мной не согласны.

– Вы абсолютно правы, офицер. Эта модель безнадежна. Именно поэтому обанкротилась первая фирма моего хозяина. Советую использовать его в качестве пресса для бумаг.

– Я, пожалуй, придумаю что-нибудь получше, сэр, – сказал полицейский. – Иначе как быть с дверью.

– При чем здесь дверь? – удивился Ричард.

– Она все время открывается, сквозняки донимают в это время года. Компьютер помогает держать ее закрытой. А летом пригодится бить по голове подозреваемых, – невозмутимо ответил офицер, пряча в карман блокнот. – Мой вам совет, сэр, ехать не спеша. А приедете домой, поставьте машину на прикол и отдохните как следует. Это вам сейчас необходимо. И будьте внимательны за рулем.

С этими словами полицейский вернулся к своей машине, опустил стекло и внимательно следил за действиями Ричарда, пока тот не развернул свой «сааб» и не скрылся в темноте. Только тогда патрульная машина тронулась с места.

Сделав глубокий вдох, Ричард вполне овладел собой и уже спокойно возвращался в Лондон. Он так же спокойно вошел в квартиру, добрался до дивана, сел, налил себе коньяку – и тут его начала бить дрожь.

Причин этому было по крайней мере три.

Первая – простая физическая усталость и потрясение. Ведь он чудом остался жив после случая на шоссе. Такие вещи действуют на тебя больше, чем ты ожидаешь. Происходит мощный выброс адреналина, который, попадая в кровь, превращает ее в сыворотку.

Вторая причина – неожиданное появление Гордона Уэя, бросившегося на его машину. Это привело к тому, что она опасно забуксовала и ее вынесло на середину шоссе.

Ричард, отпив глоток коньяка, шумно прополоскал им горло и лишь потом проглотил его, а затем поставил стакан на стол.

Всем было известно, как Гордон умел добиваться своего, как доставал любого и как отказавшего ему могла замучить совесть. Однако с Ричардом он зашел чересчур далеко.

Взяв стакан, Ричард поднялся в свой рабочий кабинет. Дверь с трудом поддалась из-за свалившихся на пол журналов «Байт». Отодвинув их ногой, он проследовал в дальний конец большой комнаты и остановился у широкого, во всю стену окна.

Отсюда открывался отличный вид на северную часть Лондона. Туман рассеялся, и собор Святого Павла ярким пятном светился на фоне ночного города. Ричард смотрел на него, безуспешно пытаясь успокоиться. И все же после всего, что с ним произошло, вид ночного города был приятным отвлечением.

В другом конце комнаты на двух длинных столах стояли компьютеры Макинтош. Центральное место занимал Мак-2. На дисплее светилась красная модель кушетки, неторопливо вращающейся в голубой рамке из узкой лестницы с перилами, радиатора водяного отопления и щитка предохранителя на стене.

Кушетка поворачивалась сначала в одну сторону, натыкалась на препятствие и тут же поворачивалась в другую, чтобы снова удариться о новое препятствие и, повернувшись вокруг своей оси в третий раз, все начать сначала. Достаточно было только глянуть на дисплей, как все становилось предельно ясным: кушетка безнадежно застряла на лестничной клетке.

Три остальные Мака спутанными проводами подключались к синтезаторам и системе кодировки и передачи цифровой музыкальной информации, да еще к старому барабану, пылящемуся в углу. Был здесь еще небольшой кассетный магнитофон, судя по его пыльному виду, тоже мало используемый, ибо все музыкальные записи хранились на диске в файлах последовательного доступа.

Ричард опустился в кресло перед компьютером, чтобы проверить, как идут дела. На дисплее светилась электронная таблица «Эксел». Ричарда это удивило.

Оставив ее на дисплее, он справился со своими записями, и выяснилось, что это данные о ласточках. Он сам ввел их в память компьютера после того, как проглядел журналы «Всемирный вестник» и «Знание».

Перед ним были сведения о миграции этих птиц, форме их крыльев, аэродинамических и турбулентных свойствах и прочих характеристиках, а также о том, как они сбиваются в стаи. Все хорошо, но у него пока не было четкого представления, как все это синтезировать.

Он слишком устал, чтобы продуктивно мыслить, поэтому стал наугад выбирать цифровую информацию из таблицы и вводить ее в программу, которая сама обрабатывала данные. Затем преобразованные данные вводились в мощную программу перекодировки и выводились на интерфейс музыкальных инструментов.

Результатом оказалась какофония. Ричард быстро выключил систему.

Потом он еще раз попытался прослушать программу, транспонировав мелодию в соль-минор. Все равно он уничтожит эту сервисную программу как неудачный эксперимент, ибо считает все это надувательством.

Если он действительно верит в возможность синтезирования в ритмы и мелодии любых естественных явлений, то их модальность и интонация должны быть тоже естественными. Программа, которую он только что получил, таковой не была. Опус соль-минор как был, так и остался какофонией.

Первая задача была относительно простой – воспроизвести схему звуковых волн, создаваемых крыльями ласточки в полете, а затем синтезировать ее. На это могли бы уйти два дня, суббота и воскресенье, если, конечно, ему удастся выкроить их, ибо следует еще закончить «Гимн-2».

Вспомнив это, Ричард тут же подумал о третьей причине своего удрученного состояния и вдруг понял, что ни в этот уик-энд, ни в следующий он не сможет сделать того, что наобещал по автоответчику Сьюзан. А это означало полный разрыв, конец, если это уже не случилось из-за его сегодняшних злоключений.

Да, должно быть, это уже произошло, и он ничего не сможет исправить. Запись на автоответчике существует, и события теперь будут развиваться своим ходом, и бесповоротно.

Но внезапная мысль осенила его, буквально застав врасплох. И показалась не такой уж неразумной.

13

Окуляры бинокля шарили по ночной панораме города неторопливо, с любопытством, приглядываясь. Немножко здесь, немножко там, то за тем, то за этим, выискивая. Авось что-либо попадется в поле зрения забавное, а может быть, и полезное.

Бинокль остановился на заднем фасаде одного из домов, заметив там какое-то движение. Это была большая вилла в поздневикторианском стиле, с множеством водосточных труб и зелеными контейнерами для мусора. Сейчас это, должно быть, доходный дом, где сдаются внаем квартиры. Окна дома были темны. Нет, ничего, все только привиделось.

Стекла бинокля, однако, были все еще направлены на виллу. Вот снова что-то блеснуло при свете луны.

В фокусе была еле заметная деталь, чуть темнее общего фона. Туман немного рассеялся, видимость улучшилась.

Вот он. Бесспорно, там кто-то есть. Теперь несколько выше по фасаду, на фут или на ярд. Бинокль отслеживал, меняя фокусировку, пытаясь точнее определить передвижение объекта. Вот он между оконным карнизом и водосточной трубой.

Темная фигура, распластавшись по стене, с опаской смотрела вниз в поисках новой опоры для ноги. Бинокль неотрывно следил за своей жертвой.

Это высокий, худой человек, одет как обычный служащий: темные брюки, темный свитер. Движения угловаты, неуклюжи. Он нервничает. Это интересно. Бинокль остановился, выжидая, обдумывая и решая.

Человек явно не был профессионалом-домушником. Движения непродуманные, нерешительные, неловкие. Ноги скользят по водосточной трубе, рука не может дотянуться до края оконного карниза. Он едва не сорвался, затих, перевел дыхание. Начинает спуск, но, кажется, это ему трудно. Он ищет ногой карниз, и это ему удается, но он едва не отпустил трубу и чуть не сорвался! Тогда все кончилось бы плохо, очень плохо.