Александр Бережной - Палач, гном и рабыня Страница 17

Кибар осторожно взял предложенную пиалу, но отпивать не спешил. Тень Боаган. Тень - воин, заботящийся о безопасности главы клана лично. Они никогда не открывают своего лица и никогда не снимают лат при свидетелях. Даже внутри собственного клана личность Тени остается загадкой, и процедуры отбора и имена кандидатов держатся в строжайшей тайне.

И Мон Таорин, Хао по прозвищу Серое Зеркало. Глава клана, известного как Творцы Лезвий, лучшие кузнецы клинков. Прославлен как непревзойденный мастер полировки и заточки мечей во всех подгорных чертогах.

Если Витаро правильно понял слова монаха, то эти двое обрели Кисть сердца, но не стали воплощать ее в металле. Мних поставил свою пиалу на столик одновременно с братом.

- Говоря о тяжести... Могу я взглянуть на гемму?

Витаро кивнул, и достал из-за пазухи пластину горного хрусталя, площадью в три ладони и толщиной в фалангу пальца. Весила гемма немало, и воин с тихим стуком положил ее на стол перед собеседником, надписью вверх. Мних провел пальцами по высеченным иероглифам ритуального наречия.

- В хрониках описан случай из жизни Пентаро Роарамэ, позднее ставшего известным как Цумэд Лепесток.

Витаро снова взял в руки сосуд с чаем, показывая свою заинтересованность. Прозвище легендарного мастера, жившего семьсот лет назад, пошло от формы его Кисти сердца - широкого обоюдоострого меча, чей клинок был похож на лепесток пещерного лотоса.

- Однажды ему нужно было послать вызов одному гному, с которым они повздорили за восемь дней до получения Цумэдом третьего меча. К несчастью, в тот момент он испытывал значительные финансовые трудности, а все, что нашлось в его покоях - пластина сердолика.

Кибар про себя улыбнулся. Не иначе, легендарный воин промотал все деньги на пирушке по поводу пройденного испытания на право защищать свою честь. Сердоликовые же геммы посылают без какой-либо конкретной цели, тем, кто любезен твоему сердцу. Хорошим знакомым или интересующим женщинам, просто чтобы выразить свои теплые чувства. Высечь на такой формулу вызова - стать посмешищем до конца дней.

- Промучившись три дня, он взял инструменты и высек следующие слова:

В танце ветви скрестив, восемь живых камней

Ждут, кто первым шагнет за застывший ручей

Витаро на миг прикрыл глаза, наслаждаясь двумя строками, вместившими столь многое.

- Через два дня он получил от обидчика хрустальную гемму - ведь его послание говорило о том, что обида не забыта. Здесь же... - Тонкий палец отследил первый иероглиф вызова, - Это послание немного безлично. Глиптика великолепна. Каждая черта высечена одним ударом, без лишних раздумий и сомнений. И хотя намерения автора прозрачны, как и сам хрусталь, эта прозрачность ведет неизвестно куда... Как кстати, и та пещера, в которой был вынужден остановиться Большой Червь.

- Хочешь сказать, что все это - звенья одной цепи?

- Я всего лишь скромный странник на путях Тишины, почем мне знать? Но если такая цепь и есть, то ее звон разносится не над Семью Водопадами, а над вершинами Опор Мира, так их называют на поверхности?

- Да, их называют именно так, - отозвался Витаро. В голове теснилось множество вопросов, и воин решал, который из них облечь в слова первым. Мних, опередив его, не спеша разлил остававшийся чай:

- Надеюсь, это не покажется грубостью, но советую уважаемому Кибару провести Ветви Сна здесь, и попросить у настоятеля дозволения посетить Гроте Отражения утром перед поединком.

Витаро кивнул, скрыв досаду. Они еще немного посидели и отправились к настоятелю испрашивать разрешения. Настоятель легко согласился - по его мнению, воину лучше встретить смерть, укрепившись духом и сосредоточившись, что лучше всего делать в обители Тишины.

Возможно будущий глава клана Даорут спал беспокойно. Он так и этак поворачивал сказанные братам слова. Если и бусина, и хрустальная гемма - звенья одной цепи, и цепь эта звенит не над Семью Водопадами, а над вершинами Опор Мира... Получается, эти две попытки убийства, происходящие с невероятной для подземных чертогов скоростью, никак не связаны со смертью Гидара, но связаны с тем временем, что Кибар провел на поверхности???

Ветвь Пробуждения он встретил в Гроте Отражения. Маленькая, созданная самой природой пустота в камне, наполовину заполненная водой. Небольшого выступа, которым заканчивался длинный извилистый коридор, ведущий сюда, едва хватало, чтобы сесть. И Витаро сидел в позе сосредоточения, глядя на медленно колышущуюся темную воду. По ее поверхности масляными пятнами скользили блики, повторяя движения отсветов на потолке грота - три вмурованных в стены кристалла светились неярким синеватым свечением.

Воин пытался сосредоточится на предстоящем поединке, и не мог. Задумавшись о том, что такого он мог сделать на поверхности, за что его хотят убить, гном с ужасом понял, что не помнит последние сорок дней перед тем, как во второй раз ступил в Верхние Врата. Между его прибытием в Лазурный Восход для покупки жемчуга и возвращением домой зияла черная пустота.

Как это произошло? Почему? Почему он не помнит не только то, как возвращался домой, но и откуда у него взялся баснословно редкий черный жемчуг? Откуда взялось загадочное животное, что он привез с собой?!

Витаро сидел, сплетя пальцы в жесте сосредоточения, и пытался вспомнить хоть что-нибудь из этих сорока дней. Это казалась даже более важным, чем приближающаяся смерть от руки Цаорамэ.

"Неужели? Смерти все равно, помнишь ты всю свою жизнь, или нет."

Нет, вспомнить необходимо. Неужели Кибар принес, как и опасался глава клана, какую-то заразу с поверхности? Скверну, из-за которой его нужно уничтожить?

Блики на поверхности воды дрогнули и двинулись в обратном направлении.

"Ты слишком туп, чтобы понять, что иногда не помнить - благо."

Витаро слишком поздно понял, что это были не совсем его мысли. Стремительно заплясавшие отсветы окрасили воду в бледно-серым, к которому добавился оттенок багрянца. Гном вгляделся, с удивлением узнавая отражение закатного неба. Он уже видел такое однажды... Да. Словно наяву, перед его распахнутыми глазами раскинулась окрашенная заходящим светилом бесконечность небес. И она была рассечена пополам молнией - обрушившимся на воителя ударом клинка! Вспыхнувший на лезвии луч был столь ярок, что превратился в черноту...

Глава девятая.

Противники встретились на небольшой площадке, расположенной недалеко от торговых рядов вольных чертогов. Цаорамэ Тэцур оказался высоким - на полголовы выше Кибара - сухощавым мужчиной, в бороде которого серебрилась седина. Надбровные дуги переходили в выбритый лоб настолько плавно, что казалось, будто этот гном умышленно надвинул череп себе на глаза. Через левое плечо были переброшены заплетенные в косу волосы, удерживаемые красным шнурком с нефритовой бусиной - знаком одной из Школ Каллиграфов. Все оружие врага также располагалось с левой стороны - заткнутый за пояс традиционный короткий меч и собственно, Кисть сердца - длинный прямой клинок, висевший у бедра на специальных ремешках. Ремешки были продеты сквозь пару согнутых кольцом ножек серебряной сколопендры, спиралью обвивающей ножны. Голова металлического насекомого касалась усиками небольшой крестообразной гарды. Витаро с неудовольствием подумал, что противник ему попался какой-то несимметричный, прям как он сам сейчас - гнома мучило ощущение, будто его разрубили пополам, и половинки головы неточно прилегают друг к другу. Это ощущение было настолько сильным, что хотелось, забыв обо всем, вцепиться в ближайшую глотку и рвать, чтобы кровавые клочья летели во все стороны... Видимо, желание отразилось на лице у воина, потому что двое остававшихся в отдалении спутников Тэцура - воины Цаорамэ, у каждого по четыре клинка - шагнули ближе. Одновременно Кибар услышал сзади шаги двух своих сопровождающих. Невероятным усилием воли он взял себя в руки и заставил половинки черепа с тихим, только ему слышным щелчком соединиться в одно целое. Ярость отступила, спрятавшись где-то на дне души. Сопровождающие, подчиняясь жестам своих предводителей, ставших в четырех шагах друг от друга, снова заняли позиции по краям площади. Во входах ведущих на нее тоннелей стояли зрители - суеты практически не было, скорее всего, удобные места были распределены заранее. Бросивший вызов поклонился первым, сведя кулаки перед грудью:

- Надеюсь, гемма достигла адресата в целости.

- Ваша надежда оправдалась, - вернул поклон Витаро, - но я хотел бы узнать, что позволило вам быть столь точным во времени отправления.

- Эхо иных поступков разносится очень далеко, - пожал плечами Тэцур. Кибар вежливо кивнул - жаль, но противник не желает предоставлять информации. Повинуясь традиции, воины прошли по кругу, пока не поменялись местами.

- Октаро Цаорамэ Давур был очень близок моему духу, а потому я не могу встретить его смерть бездействием. Поэтому я, Цаорамэ Тэцур, и послал вам хрустальную гемму.