Далия Трускиновская - Дверинда Страница 17

– А что со мной стало? – безмятежно спросил командир, проводя рукой по лицу.

– Мотылек! – пронеслось по гостиной. Паутинка и Горчичное Зернышко, бросив шлейф феи, устремились было к командиру, но наткнулись на спокойный взгляд ультрамариновых глаз и попятились.

– Точно! Мишель-Мотылек! Его так и прозвали! – вдруг воскликнул боцман и выскочил вперед. – Командир, я все сделал! Все три задания выполнил! Пусть она отдаст пацана! Мы же договаривались!

– Я знаю, – сказал Мишель.

– Как там ребята? – умоляющим голосом спросил боцман – Командир, там, наверху, уже остыли? Меня возьмут обратно в десант?

Эльф в десантном комбинезоне улыбнулся ему и сделал едва заметный жест – мол, погоди, дай разобраться… Дверинда же смотрела, не отрываясь, ему в лицо.

– Отпусти мальчика, – мягко сказал ей Мишель-Мотылек – Зачем он тебе?

– Можно подумать, тебя хоть когда-то интересовало, что мне нужно! – воскликнула фея.

– Я всегда знал это, – ответил командир.

– И поэтому ушел? Поэтому сбежал?..

– Как видишь, я все же вернулся.

Все замерли. Все ждали поцелуя. Но слишком хорошо знала Дверинда своего строптивого эльфа. Слишком хорошо знала она, что такие – не возвращаются…

– Мотылек… – прошептала Дверинда, лаская губами любимое имя. – Ты же сейчас уйдешь? Ты же приходил только ради мальчика…

Эльф улыбнулся.

– Ты такая же юная и красивая, как сорок лет назад, – сказал он. – И тут уж ничего не поделаешь.

– Только ради мальчика? – беззвучно спросила она.

Он пожал плечами, странновато улыбнулся, отступил на шаг назад – и зависшие в воздухе портьеры сомкнулись за ним.

Все смотрели на дверь, за которой исчез седой эльф. Потом так же дружно все посмотрели на Дверинду. Она рвала в клочья одну из своих вуалей. Разорвав, щелкнула пальцами. Подлетела секретарша с диктофоном и шустро включила его.

– Королю Радужного острова – отказать! – негромко сказала фея – Великану из Трижды заколдованного леса – отказать! Повелителю рыб – отказать!

Она посмотрела в глаза Кении, – может, потому, что Ксения ближе всех стояла к ней.

– Да, вот именно так!.. Да, вот такого… и такого, и старого, и седого, и в морщинах, все равно!.. Только его, только его, понимаешь? Другого не будет! – и фея стремительно вылетела из гостиной.

– Другого не будет… – повторила Ксения.

– Скорее! – шепнула Ксении и боцману секретарша – Бежим за мальчиком! Сейчас она будет плакать… А потом, когда ей скажут, что вы его забрали, она недолго будет сердиться… Все-таки ее попросил об этом Мотылек!

– С вами, бабами, не соскучишься! – буркнул боцман, хватая за руку Ксению – Командира – и того с толку сбили! Такого мужика!

Они прибежали в дальнюю часть парка. Видимо, здесь он и кончался. За ручьем лежал цветущий луг, а по лугу шли, взявшись за руки, две фигурки.

– Это они, – сказала секретарша – Наша воспитанница, маленькая фея, и ваш мальчик. Сейчас они будут здесь!

Она помахала детям рукой. Не размыкая рук, они побежали, скрылись за пригорком, а потом сбежали с этого пригорка прямо к боцману, Ксении и секретарше.

– Это не он! – вскрикнула Ксения – Это не мой сын!

Перед ней стояли юноша и девушка – оба шестнадцатилетние, оба светловолосые и черноглазые.

Девушка была в белом платье, с цветами на груди и в волосах, юноша в белом костюме пажа, с небольшим мечом в красных ножнах на поясе и с красным же рыцарским шлемом в руке. Шлем был полон свежих ягод.

Ксения узнала этот меч и этот шлем… Но узнать юношу она отказывалась!

– Мы опоздали! – горестно сказала секретарша. – Они выросли!

– Как это – выросли?! – возмутился боцман Гангрена – За одну ночь, что ли?

– Захотели – и выросли, – объяснила секретарша – Ведь для этого детям нужно просто очень захотеть. Но вы не бойтесь за него!

Ксения думала, что опять, неизвестно в который раз за эту ночь, заплачет. Но, видимо, слезы кончились. Сухими глазами она смотрела на своего Мишку, а Мишка на нее смотрел озадаченно, пытаясь вспомнить, где он видел эту растрепанную онемевшую женщину в длинном ободранном платье. Девушка же вдруг подбежала к ней и обняла ее.

– Я, кажется, знаю, кто ты! – прошептала она. – Но если бы ты знала, как я его люблю!

– Иди, дочка, – решительно сказал боцман. – И парня уведи. Давай, давай, нам тут разобраться надо.

Понимая, что вот сейчас начнутся рыдания, боцман обнял Ксению, уложил ее голову к себе на грудь и приготовился гладить по плечу.

Но Ксения решительно высвободилась из боцманских объятий.

– Мишка! Мишенька! – воскликнула она – Это же я! Ты посмотри – это же я!..

Юноша с немым вопросом взглянул на боцмана. Он решительно не узнавал… Боцман развел руками – и вдруг его осенило, как осеняло во всю эту безумную ночь.

– Прощения проси, дура! – рявкнул он – В ногах валяйся! Валяйся! Ведь бросит он тебя к чертям собачьим! Не признает, мимо пройдет!

И боцман обратился к Мишке:

– Прости ее, парень! Она же не со зла. Она по глупости! И больше не будет.

– Да что она такого сделала? – изумленно спросил Мишка, все еще не узнавая Ксению.

– Я так понимаю, что бросила она тебя, растить-воспитывать не захотела, вот ты к феям и подался… Думаешь, у них теплее будет? Думаешь, приняли, одели-обули, в садик гулять выпустили – так они тебе и мать заменят? Человек ты, парень, а не этот, с крылышками! Вот ведь и командир от них к людям ушел! И ни на что он свой десант теперь не променяет! Человека люди должны растить. Ну, ошибаемся, ну, обижаем… Прости ее, слышишь?

И боцман Гангрена сжал кулаки. В ответ на это Мишка схватился за рукоять меча.

– Стой! – Ксения повисла на боцманской шее. – Не тронь его! Не смей!

Она резко отпихнула боцмана и загородила собой сына.

– Вот только тронь… – прошептала она, – вот только тронь!.. Да, я дура, да, я растяпа, да, у меня руки не тем концом вставлены! Знаю, слышала! Но ты к нему пальцем не прикоснешься! Умру, понял? Умру! Сперва меня убей, а потом делай, что хочешь!

– Ну, ты чего, Ксюха, ты чего? – испуганно забормотал боцман – Уймись, глупая! Пошутил я!..

– Нет, не пошутил! Грозил ты ему, Вася! – Ксению колотила нервная дрожь. Сказались, видно, все ночные похождения.

– Ладно, разбирайтесь сами! – буркнул боцман, повернулся и пошел прочь. Но его в три прыжка догнал Мишка.

– Кто это? – спросил он, показывая шлемом на Ксению.

– Ее спрашивай.

– Я тебя спрашиваю! А она что-то странное говорит!

Боцман положил Мишке на плечи огромные ручищи.

– Отец тебе нужен, вот что… Бабье воспитание до добра не доведет… Ну, мать она тебе. Пришла вот за тобой. Забрать отсюда хочет. А ты никак ее признать не можешь…

– Мишенька… – теряя силы, позвала Ксения. – Ты же мой мальчик!.. Ты же мой!..

– Мать? – Мишка испытующе посмотрел в глаза боцману Гангрене. – Она?..

– Ну! – твердо сказал боцман – Она… Иди, иди к ней… Видишь – на ногах не держится…

Мишка впервые посмотрел Ксении в глаза и с криком «Мама-а-а!» кинулся к ней.

Бежать было – несколько шагов. Но в объятиях Ксении оказался пятилетний мальчик в ситцевой пижамке. Она подхватила его на руки. И тут раздался детский плач.

В три ручья рыдала девочка, тоже лет пяти, в белом платьице, вся в цветах.

– Ничего себе! – изумился боцман. – Расколдовались! – прошептала фея-секретарша. И вдруг снялась с места и, хлопая непослушными крыльями, улетела.

– Докладывать понеслась, – объяснил боцман. – Пошли отсюда, Ксюха. И взял девочку за руку.

– Ты чего? – указывая глазами на маленькую фею, спросила Ксения.

– Не оставлять же! Раз у них такая любовь! Ничего, воспитаем… Пошли, нам на землю выбраться надо, ту калитку найти, через которую сюда попали. Оттуда – на корабль, а с корабля нас домой перебросят.

– Домой? – Ксения отошла подальше от боцмана – Это куда еще – домой? Ты что – из десанта уйдешь?

– Не пустят меня больше в десант, – объяснил боцман – Я же там и так жил контрабандно. Пора бросать якорь…

– У меня дома?

– На кого ж я тебя, дуру, брошу? – вздохнул боцман – Если бы умел бросать!.. Так нет же, настоящим мужикам такого удовольствия не положено. Этот наш, ну, корриган… Думаешь, не мог той же травки наглотаться? Там же ее до черта и больше! А на кого он своих малявок покинет? И командир, думаешь, не хотел остаться с этой ведьмой? А десант? Вот так же и со мной.

– И что же мы с тобой будем делать? – грустно спросила Ксения – А, Васенька?

– Жить. Жить и детей растить, – твердо отвечал боцман Гангрена.