Сергей Панарин - Побег из Шапито Страница 17

– Ты сюда, я туда, – прошептал долговязый коротышке, устремляясь к ежу.

Волк уже качал следующее деревце, как бы завлекая преследователя глубже в заросли.

Витя и Федя ворвались в кусты, не обращая внимания на хлещущие их ветки. Ёж тоже отступил, потолкался между тремя молодыми стволиками. Долговязый браконьер отчётливо увидел этот сигнал. Мужики почувствовали азарт: вот они, снежные люди, близко.

«Щёлк!» – Федя наступил в капкан и заорал:

– Ой-ё!!!

Витя встал как вкопанный:

– Федя! Ты чего?

– А-а-а! Бо-о-ольно! – не унимался коротышка.

Долговязый вскинул ружьё, пригнулся, попятился и… угодил в капкан, который перескочил, когда бежал.

– О-о-о!!! – взревел Витя, выпуская из рук двустволку.

– У-у-у!!! – вторил ему Федя.

Оба, хныча, упали наземь, стали разводить стальные челюсти в стороны. Потные руки коротышки соскользнули, и он завопил с новой силой.

– Пожалуй, там справились без нас, пойдём, Ман-Кей, – сказала Лисёна.

Ёж бежал, пыхтя и ехидно хихикая.

Волк топал не торопясь. На кривой морде серого хищника блуждала недобрая ухмылка.

У берлоги диверсантов уже ждали Михайло Ломоносыч, Вонючка Сэм, Петер, Гуру Кен и несколько других животных – пара беспокойных белок, давешний воздержавшийся бурундук и канюк, нервно чистящий перья.

Лисёна оставила Эм Си, а сама побежала обратно – подглядывать за браконьерами.

– Ломоносыч! – залихватски воскликнул Колючий. – Наша взяла! Попались, голубчики!

– Во-первых, шпана игольчатая, я для тебя Михайло Ломоносыч, – назидательно проговорил медведь. – А во-вторых, докладывай подробнее, а лучше вообще помолчи. Серёга, ты товарищ ответственный, изложи, пожалуйста.

Волк склонил голову набок, размышляя, то ли вступиться за друга, то ли в этот раз согласиться с начальником.

– Всё путём. Два капкана сработали, два человека попались. Орут как резаные. Посол и Лисёна отступили согласно плану.

– Отличный новость! – порадовался Петер; шимпанзе и кенгуру закивали, поддакивая.

Скунс с чувством собственного превосходства молчал, ворочая челюстями.

Михайло не особо весело хмыкнул:

– Я много думал насчёт нашей охоты. Она кажется мне не такой уж и удачной идеей. Как вы считаете, чего мы только что добились?

– Мы поступили с людьми так же, как они с нами, – пискнула одна из белок.

– Горюшко ты моё. – Медведь отвесил грызуну аккуратный подзатыльничек. – Я же спросил не «что мы сделали», а «чего добились». Чуешь разницу?

– Мы покалечили двух врагов, – сказал Вонючка Сэм. – Вывели их из строя.

– Фух, – шумно выдохнул Ломоносыч. – Вы полагаете, вывели? Вряд ли. А вот разозлить – разозлили.

Все затихли. Никто не рассматривал сегодняшнюю акцию с такой точки зрения.

– Даже если люди ломают лапы, – продолжил медведь, – они не выбывают из борьбы. У них полно каких-то механических ухищрений. Всякий раз, когда люди встречают сопротивление, они изобретают что-нибудь новенькое, ещё более подлое, чем было до этого. Я вот до сих пор не раскусил, зачем они приволокли сети. Зарубите себе на носу, наша задача остаётся прежней – избежать потерь.

Слово взял кенгуру:

– Насколько я могу судить, из сетей браконьеры хотят собрать простенькую ловушку. И насколько я разобрал слова толстенького коротышки, они ловят… ловят…

И тут Гуру Кен не на шутку растерялся. Нужно ли признаваться, что объектом охоты люди избрали Ман-Кея? А вдруг местные решат, что легче отдать ловцам шимпанзе, чем противостоять им? Дружба дружбой, как говорится, а выжить любому хочется. Причём к Эм Си тамбовчане отчего-то относились с опаской. То ли больно на человека был похож, то ли достал всех своим рэповым бормотанием. Достал-то он и коллег по цирку, но они друзья, а к местным доверия нет.

– …Браконьеры ловят всех подряд! – закончил австралиец.

– И ежей? – спросил Колючий.

– Особенно ежей. – Медведь сделал ударение на первом слове.

– Есть айн проблем, а вы хотеть шутить, – неуклюже выразился Петер.

– Я просекаю так, – кенгуру вернулся к сути. – Задача не только в том, чтобы рассердить людей, хотя мы знаем, что злость выводит соперника из равновесия. Главное – противопоставить им такие каверзы, после которых им не захочется возвращаться в лес.

– Золотые твои слова, посол! – одобрил Михайло. – Я докумекался до тех же выводов. Есть ли у кого-нибудь идейка-другая насчёт того, как отвадить браконьеров от наших мест?

Участники военного совета погрузились в думы. Первыми заёрзали белочки:

– Можно, мы пойдём? От нас всё равно никакого толку…

– Идите-идите. – Медведь махнул лапой. – И бурундука с собой возьмите. А ты, канюк, чего сидишь?

– Мне бы с гамбургским бы… С петухом поговорить… – жалостливо протянул канюк, втягивая голову.

– Потом. Лети пока, – раздражённо велел губернатор.

– Я недолго, пожалуйста, а? – не унялся птах.

– Умеете же всё-таки вы, канюки, канючить! Петер, поговори с ним, будь другом, в сторонке.

Птицы ушли к дальнему краю оврага. Дальнейшему разговору они почти не мешали, правда, изредка до зверей доносились назойливо-просительные вопли канюка «Ну, пожа-а-алуйста!» и непреклонные ответы Петера «Найн!».

Вонючка Сэм прервал процесс жевания жвачки и поделился с коллегами своими последними прогрессивными разработками:

– Тщательно взвесив все факторы, я пришёл к выводу, что вокруг противника необходимо создать враждебную атмосферу, в которой он не сможет существовать…

– Это как раз по твоей части, – вклинился Колючий, картинно принюхиваясь.

Серёга тихо, но недвусмысленно рыкнул на друга. Ёж замолчал.

– Кстати, наш похожий на бобра родственник дикобраза прав, – не тушуясь, заявил скунс. – Я всерьёз рассматриваю возможность химической атаки. Это будет чётко выверенная точечная атака. Своевременная и победоносная. Примерно такая, какую испытал на себе Колючий.

Все засмеялись. Шпанёнок-ёж был уничтожен.

Окрылённый успехом Вонючка Сэм продолжил:

– Кроме моей атаки необходимо наносить любые сколь угодно существенные удары по браконьерам в любой точке леса и за его пределами. Предлагаю преследовать их вплоть до их логова! Когда они обнаружат, что уязвимы даже там…

– Отступать им будет некуда, и они озлобятся ещё сильнее, – закончил за скунса Гуру Кен. – К тому же они живут в людском поселении, и вряд ли кто-то из нас сможет туда пробраться незамеченным. Поэтому давай ограничимся лесом.

– О’кей, – нехотя согласился Сэм. – Сегодня враг получил серьёзное предупреждение. Мы и впредь будем ставить капканы, благо их осталось три.

– Один разряженный, йо, – уточнил Эм Си.

– Хорошо, два капкана. Сеть, с которой нынче носились браконьеры, надо также конфисковать и постараться использовать против них. Главным деморализующим фактором полагаю кражу рюкзаков с провиантом. Безоружных непременно надо запугивать. В частности, Михайло Ломоносыч мог бы навести страх и на пятерых охотников. Давайте вместе обсудим детали.

– Что ж, меры перечислены действенные, стратегия должна сработать, – проговорил медведь.

Ман-Кей не смолчал:

– Реально, Парфюмер! Парфюмер, мощно! Негодяи будут вскакивать еженощно в холодном поту, вспоминая то эту каверзу, то ту. Они хотели войну, и они её получат. Пусть…

– Тихо! – скомандовал Михайло, оборачиваясь и глядя вверх.

На краю оврага показалась рыжая мордочка Василисы. В зубах рыжей бестии чернел ремень. Лиса выплюнула его изо рта и промолвила:

– Привет честной компании. Планы строите? А я тут ружьишком разжилась.

Глава 6

Браконьеры высвободили опухшие ноги из ловушек. Ссадины кровоточили, нестерпимо саднила надкостница. Выбравшись из зарослей, мужики чуть ли не на четвереньках проковыляли к оставленным на полянке рюкзакам. Рухнули на траву. Полезли за аптечкой.

Охая и вскрикивая, сначала помыли раны водой из фляжек, затем залили зелёнкой. Федя по-детски дул на ссадины. Витя бранился, как учитель труда, чей палец зажали в тиски шутники-ученики.

Каждый перебинтовал свою ногу. Потом оба легли, скрипя зубами от боли.

– Федя, – хнычущим голосом позвал долговязый.

– Чиво? – не менее жалобно отозвался короткий.

– Где твоё ружьё?

– Тут, я на нём валяюсь…

– А моё?

– Это у тебя надо спросить. – У Феди остались силы на сарказм.

– Ёлки… – простонал Витя. – Я его там забыл, у капкана. У нашего, чёрт побери, капкана.

Долговязый, хромая, отправился к месту своего позорного пленения. Стальная ловушка валялась, а двустволки не было. Витя злобно взвыл, пнул капкан, вновь взвыл, но уже от боли в ноге.

– Они спёрли ствол! – пожаловался рослый, вернувшись к напарнику.

– Ну, ты и… – начал было глумиться Федя, но Витя поднял руку в запрещающем жесте:

– Лучше молчи.

Обворованный охотник возвышался над подельником, будто ссутулившийся памятник. Однако через некоторое время Витя распрямил спину, расправил плечи. Сжал руки в кулаки: