Игорь Мытько - Сестрички и другие чудовища Страница 17

— А вот здесь давайте остановимся, — сказал экскурсовод.

Японские туристы остановились и принялись преданно смотреть экскурсоводу в рот.

— Именно здесь, на одной из лучших натур великой Новой Зеландии, великий Питер Джексон снимал одну из великих битв великой трилогии «Властелин колец». Посмотрите направо.

Японцы послушно повернули головы направо.

«Какие хорошие туристы, — подумал экскурсовод. — Всегда бы такие. А то вчера были австралийцы… Нет, лучше об этом не вспоминать».

— Представьте, как из-за этой чёрной скалы высыпают чёрные орды орков и с диким воем бегут на нас, размахивая чёрными корявыми орудиями убийства, сработанными чёрными гномами в чёрных отрогах Мордора…

Японцы защёлкали фотоаппаратами, запечатлевая воображаемых орков.

«Да и я хорош, — подумал экскурсовод. — Как я их завёл, а? Может, мне книжки писать? Да нет, какие книжки, сразу сценарии!»

— А теперь посмотрите налево, — он протянул руку к холмам. — Представьте, как с этого зелёного холма скатывается светлая армия людей в белом и эльфов в зелёном и, ведомая могучим белым Гэндальфом, сметает орду австрал… орду орков обратно в их чёрные отроги.

Но японцев, оказывается, мало интересовала бело-зелёная армия светлых сил. Они по-прежнему смотрели направо, держа фотоаппараты перед собой. Из одного из аппаратов с периодичностью в полсекунды вырывалась вспышка.

Экскурсовод почесал в затылке и тоже посмотрел направо.

Непримиримые

Ворон ворону глаз не выклюет.

Если, конечно, второй ворон не будет щёлкать клювом.

Эти слова переводить — только слова переводить.

На обед О. не пошел. Во-первых, ему было плохо. Утренние переживания так встряхнули организм, что тот отказывался принимать ещё какие-либо впечатления, будь то даже гуляш с макаронами. А во-вторых, чтобы попасть на обед, ему пришлось бы пройти через холл первого этажа. Лейтенант вполне резонно решил, что ему лучше не знать, чем там закончилась битва с пингвинами.

И закончилась ли она вообще.

Чтобы как-то развеяться, лейтенант решил провести обеденное время с пользой: посетить выставку в холле второго этажа и ознакомиться с достижениями передовой полицейской мысли в области борьбы с кошмарами.

Передовая полицейская мысль впечатляла и даже где-то пугала.

Капканы двойного назначения для ловли оборотней.

Боевые фейерверки типа: «Земля — воздух — кошмар — а, нет, не кошмар — вот кошмар — опять не то — ага, попался — БАБАХ!»

Скоростная пенобетономешалка, за три с половиной секунды заполняющая любое подкроватное пространство кошмаронепроницаемым пенобетоном.

Портативные щекоталки для вывода жертв из депрессии.

Титановые самозатягивающиеся сети из чистого титана.

Чёрный ящик неизвестного назначения, но очень устрашающего вида.

Муляжи-приманки в виде пластмассовых испуганных детишек всех цветов пластмассы.

Муляжи-отпугиватели в виде весёлых резиновых родителей всех размеров резины.

Невообразимое количество средств захвата и удержания кошмаров, в том числе японская портативная пространственно индифферентная петля и американские автономные программируемые наручники с запасом хода 12 километров.

О. перевёл взгляд с японско-американского великолепия на стенд с флажком его страны.

Большой джутовый мешок.

Если бы лейтенанту не было так плохо, ему бы стало очень стыдно.

— Хороший мешок, — задумчиво произнесли за спиной.

О. вспыхнул и обернулся. Но нет, майор Образцов смотрел на экспозицию без тени насмешки.

— Ты не тушуйся, Петрович, — сказал Леонид. — Никакие ходячие наручники не заменят хорошего мента… или копа. Это они от безрукости своей напридумывали. А вот мешок — это дело. Это я, пожалуй, у себя заведу. Ведь нечисть-то из мешка никуда не денется, правильно? А то мы у себя всё по старинке.

И майор кивнул на стенд с российским триколором.

В центре стенда величаво покоилась большая деревянная дубина.

— И что, — благоговейно прошептал О., — она действует на кошмары?

— Да она на всех действует, — сказал Образцов. — Кто ни сунется…

— Вот что я вам скажу, парни, — раздался сзади донельзя противный голос. — Если бы русские вместо дубин использовали демократию, демократии в мире было бы больше!

Образцов медленно, как в кино, повернулся к здоровенному детине в потрёпанной форме и с бляхой такого размера, что она вполне могла заменить бронежилет. И, судя по характерным вмятинам, неоднократно заменяла.

— А русским лишь бы напиться, — продолжил коп, глядя на О. — И споить какую-нибудь молодую демократию.

— Янки, — задушевно ответил Образцов, — гоу…

В какой-то момент лейтенанту показалось, что сейчас его сосед по номеру скажет что-то по-русски, но Образцов всё-таки преодолел себя и выдохнул:

— …хоум!

— Балалайика, — парировал здоровяк на грязноватом русском, — матрйошка. Вотка. Гулаг.

— Вьетнам! — не уступил ему Образцов. — Пёрл-Харбор. Биг-мак.

Американец поднатужился:

— Солжиенитсин!

— Анжела Дэвис! — мгновенно отреагировал майор. — Луис Корвалан!

— Сталин! Распутин! — полез коп вглубь веков.

— Джордж Буш-старший! — ответил Образцов примером из новейшей истории. — Джордж Буш-младший!

Тут О. с удивлением понял, что хороший русский и противный американец очень похожи друг на друга — одного роста, комплекции и даже лица не слишком различались: злые, красные. Они вполне сошли бы за братьев-близнецов, которых в детстве разлучили международный капитал и хищническая усыновительная политика областного детдома. Будь это индийский фильм, нашедшиеся братья бросились бы друг другу в объятья.

Но поскольку это была реальность, то объятья предполагались только в рамках удушающих приёмов.

— Горбачьёв! Перестроийика! — процедил полисмен с таким видом, как будто наносил майору тяжёлое личное оскорбление.

И, что интересно, нанёс. Глаза Образцова налились кровью, как у быка, которому сообщили о переносе корриды из-за болезни тореадора, а рука непроизвольно — а может и произвольно — потянулась к стенду с дубиной. Рука копа синхронно двинулась к кобуре.

Лейтенант понял, что сейчас как раз тот самый момент, когда политическая воля малых государств может предотвратить глобальный конфликт.

— Лейтенант О.! — крикнул он.

По крайней мере одна из конфликтующих сторон оказалась не готова к такому заявлению. Американец наморщил лоб, пожевал губами и уточнил:

— А это кто?

— Это я! — как можно приветливее улыбнулся О. — Я лейтенант О. А это майор Образцов. А это…

О. сделал паузу, которую копу пришлось заполнить:

— Капитан Джефф!

— Отлично, Джефф! А мы с майором как раз говорили о ваших наручниках. Первый раз такое видим!

— Это Америка, сынок, — полисмен расправил плечи и стал казаться ещё здоровее. — Страна равных возможностей. Один американский парень изобрёл это, а другой американский парень сделал это своими руками!

О. мысленно закрыл глаза. Всё, сейчас Образцов возьмет дубину и…

Но майор был на удивление спокоен:

— А посмотреть можно?

Капитан Америка поколебался секунду, но решил проявить американское благородство, уступив просьбе поверженного в диспуте русского.

— Только не сломай, — сказал он величественно, протягивая майору наручники. — А то я вас, русских, хорошо знаю.

Оказалось, недостаточно хорошо.

— Один американский парень, говоришь? — и Образцов продемонстрировал гравировку на обороте технического чуда: «Made in China».

— Это случайность! — рявкнул полисмен, вырывая наручники у майора. — Затесалось тут…

— И тут затесалось! — радостно воскликнул Образцов, тыча пальцем в тыльную часть магнитооптического капкана. — И вон на той охломундии! И ещё…

После того как беспардонный русский нашел честную, но оскорбительную надпись «Made in China» на каждом экспонате, озверевший Джефф бросился с ответным недружественным визитом на российский стенд. Там он принялся чуть ли не обнюхивать дубину и через секунду заорал:

— Смотрите! Смотрите! У них тоже чьё-то клеймо!

— Дурашка! — ласково пожурил его майор. — Это мой отец самолично вырезал. «ДМБ-65» называется. Он эту штакетину тогда из забора и вывернул. Потом мне передал, на мой дембель…

Образцов вздохнул, вспоминая что-то очень приятное, и погладил дубину.