Михаил Высоцкий - Новорусская баллада Страница 17

– В натуре? Круто! Скажи круто, Толян!

– Круто! – согласился тот.

А пока пострелять было некого, разве что Любослава. Седой волхв, набросив за плечи сумку с идолами, с энергией горного козла взбирался на каменную глыбу посреди оазиса. Так что «конкретным пацанам» пришлось заниматься более прозаичными делами, а именно готовить ужин. В понимании Коляна с Толяном, грудинка барашка, запитая смесью из медовой браги и кокосового молока, под понятие «ужин» подходила просто идеально. Да и Всемир, невзирая на свои предчувствия, предпочел поверить Олегу, что местные фрукты не отравлены, и попробовать загадочный «банан», о котором до этого он слышал только во время своей короткой экскурсии в наш мир. Тут, в Китежградском княжестве и окрестностях, ничего подобного в процессе эволюции появиться так и не смогло.

А пока Жаровник взывал к своим небесным покровителям, а богатыри ели, Олег поднатужился, напряг свою память, и таки вспомнил.

– Так вот кто тут Горынычу прислуживает! – приветствовал вампир внезапное озарение. – Надо же, я думал их племя вымерло давно… В процессе естественной эволюции. От недостатка мозгов. А они, оказывается, сохранились… Ну что же, – Олег бросил загадочный взгляд в сторону пирующих богатырей, – это будет, пожалуй, интересная встреча. На такое посмотреть я не откажусь.

Скрестив руки на груди, Олег устроился под пальмой чуть в стороне от основной группы, укрывшись свойственной высшим вампиром завесой безразличия – теперь, чтоб его заметить, нужно было или специально искать взглядом, или точно знать, что он тут есть. Простая, но действенная магия вампиров, не раз спасавшая их от разгневанных людей.

Ждать Олегу пришлось недолго. Не успели Колян с Толяном выпить по пятой чарке «коктейля» (500 г., 50% медовуха, 50% свежее кокосовое молоко), как вокруг закружились вихри, засверкали молнии, забили громы, и из пустоты возникли четверо абсолютно идентичных существ. Ярко-голубого цвета, с огромной лысой головой, мускулистыми руками и каким-то странным обрубком, там, где вообще-то ногам положено пребывать, эти существа висели прямо в воздухе, хмуря безволосые брови и гневно взирая на пирующих людей.

Наконец первый джин (а это, пусть не смущает отсутствие ламп, были именно джины) вылетел вперед, грозно направив свой перст в сторону богатырей.

– Смертные! – голосом, которому и Левитан позавидовал бы, прогрохотал он. – Вы нарушили границы нашего царства! Вы испили воды из воздвигнутого нами источника, вы вкусили плоды посаженных нами пальм! Вы пришли сюда гостями незваными, и теперь, согласно древнему завету, что сам Соломон-Великий своей печатью на нас наложил, мы имеем право лишить вас жизни!

Олег, в свое время немало часов проведший в мудрых беседах с Соломоном, правда тогда он еще не звался Олегом, мог бы возразить, что царь иудейский никогда на джинов никаких заветов не накладывал. Да он никогда и не слышал об этом магическом племени. Олег мог бы возразить, что границы царства джинов по древнему завету, еще более древнему, чем сам Олег, обязаны были быть отмечены «великим огнем, что от земли до неба простирается», и уж за нарушение границы права лишать людей жизни джины не имели. Мог бы сообщить, что джин имеет право лишить человека жизни лишь после того, как исполнит его сознательно выраженное желание – по тому же самому завету. Мог бы – но не стал, потому как ждал дальнейшего развития событий. До Коляна с Толяном постепенно начало доходить, что на них «наезжают».

– Смертные! – и дальше грохотал джин, который, как известно, всеми мировыми языками владеют, что когда-либо были, есть или будут придуманы человеком. – По древнему завету, перед тем, как лишить вас жизни, вы имеете право загадать предсмертное желание, и мы исполним любое ваше желание!

Олег опять мог бы вмешаться. Объяснить, что желания джинам загадывать ни в коем разе нельзя – те, редкие придиры и знатоки казуистики, искривят все так, что желание вечной жизни обернется немедленной смертью. И снова вампир не стал подавать голос. Вторая ловушка Горыныча оказалась еще примитивнее первой, с ней даже Любослав бы справился, не будь занят своими молениями. С Всемиром сложнее, тот уже был готов произнести нечто вроде «мое последнее желание будет умереть, сражаясь с тобой в честном бою, враг!», и он бы таки умер, сражаясь в бою, но… Колян не выдержал.

– Слышь, Толян, это кто? – спросил он, нетрезво тыкая пальцем в живот джина. – Это че, бабуин? Или бедуин? Не, ты в натуре скажи, это че, бедуин?

– Колян! – возмутился Толян. – Какой еще бедуин, …, ты че, слепой? Голубой это! Реальный голубой!

– Обана! – хмель в голове Коляна уже действовал вовсю. – В натуре голубой! Слышь, они все голубые!

С этим было тяжело поспорить – джины, в полном соответствии с диснеевским мультиком про Алладина, были действительно голубые. Темно-голубые, почти синие, но все же скорее голубые. Кожа у них такая, ничего тут не поделаешь.

– Толян, – продолжал допытываться Колян, – так я не понял, если это в натуре голубые, он че имел ввиду? Когда это, «исполним любое желание»? Слышь, Толян, так это че, выходит, этот бабуин нас опустить хочет? Как последних петухов?

– Выходит, петухов, – задумчиво, и даже без мата, согласился Толян, что было уже даже не тревожным звоночком, набатным звоном. Для джинов. Но они его не услышали…

– Толян, ты че, эти голубые нас опустить хотят, «любое наше желание», а потом че, еще и замочить? Я в натуре не врубаюсь, и этот, Соломон тут при чем? Они че, евреи?

– Выходит, евреи, – все так же задумчиво пробормотал Толян.

– Так че, нас, пацанов, выходит, конкретно хотят опустить и в натуре замочить голубые евреи? Слышь, Толян, ты че? Че делать будем?

– Выходит, будем, – на полном автомате бросил Толян, не отводя глаз от ничего не понимающего джина.

– Толян, слышь, Толян, ты че? – заплетающимся языком пытался докричаться до кореша Колян.

– Меня еще никто так не попускал… – между тем, шатающейся походкой, Толян направился в сторону джина. – Запомни. Меня. Толяна. Еще. Никто. Так. Не. Попускал. Запомнил? – джин невольно кивнул. – Прекрасно!

С этими словами Толян преобразился, за долю секунды превратившись из пьяного увальня в машину смерти, вооруженный неизвестно откуда взявшейся бензопилой «Тайга-245», той самой, которой до этого Колян Лешего резал. Только на этот раз была очередь не лесного владыки, а четырех последних джинов, последних представителей вымершего вида, и столь грозен был вооруженный бензопилой пьяный богатырь, что джины позабыли о собственных колдовских умениях, бросившись бежать.

– От Толяна еще никто не уходил! – покривив истиной, вопил вслед убегающим джинам Толян.

– Ща я их, Толян, ща! Ща я этим голубым покажу, как конкретных пацанов опускать! – поддерживал друга Колян, целясь из своей любимой трехлинейки во всех четверых джинов сразу.

Однако Толян и сам справлялся. Справедливый народный гнев, помноженный на недосып, присыпанный доброй порцией силы молодецкой и залитый горячительным, заставлял девятикилограммовую бензопилу плясать в руках Толяна, как невесомую веточку. Выписывая руками невиданные пируэты, а ногами оригинальнейшие танцевальные па, Толян превратил по очереди трех джинов в груду синеватой субстанции, а вот четвертого так и не успел. Его Колян раньше подстрелил, попал все-таки с третьей попытки, хоть до этого два раза чуть Толяну пол головы не снес.

Выместив накопившуюся злость и усталость на джинах, довольные богатыри обнялись и продолжили праздновать, даже не вспомнив о своих охотничьих трофеях – да и кому похвастаешься, что голубого подстрелил? Свои же засмеют…

Ошалевший Всемир вообще не понимал ничего происходящего – сидел без движенья, распахнув от удивления рот. Наконец, убедившись, что «кина не будет, электричество кончилось», богатырь, в поисках истины, обратился к вернувшемуся вампиру.

– Что это было, Олег?

– Это? – пребывающий в прекрасном настроении Олег усмехнулся. – Это ловушка была. А что, не заметно? Эти «голубые» – джины, могучие, но дурные. Они когда-то тоже, как и драконы с балрогами, в моем мире жили. Да потом передохли. Одна из их самых любимых ловушек, столь же древняя, сколь и малоэффективная. Сами-то они человека убить не могут, запрещено, ни прямо, ни косвенно. А вот предложить кому-то исполнить любое желание, а потом убить – это запросто, за желания всегда джинам приходилось жизнью платить. Порядочным, а такие тоже были, лет через пятьдесят-сто, непорядочным на месте. Вот и устроили ловушку. Создавали в пустыне оазис, встречали путников, говорили, что «сейчас убьем», снисходительно предлагали последнее желание, человек его загадывал, и все, пропал. Или не загадывал, и дальше шел. Ничего с ним не могли поделать. Люди, конечно, об этом проведали, тысяч пять лет назад уже ловушка перестала действовать, а они ничего, кроме этого антиквариата, так и не придумали. А дальше, еще интересней! Джины вообще бестелесные, а тела они обретают только в своем царстве. Ну, или на той земле, которую они своим царством объявят. Это, во-первых. А во-вторых, кто же мог подумать, что могучие богатыри под «исполним любое ваше желание» не честный бой один на один поймут, – Всемир покраснел, – не сундуки с золотом, не счастье мировое, а нечто значительно менее романтическое. Учись, Всемир – две ошибки, и вот он, закономерный результат. Хотя повеселили меня забавно, за такое я даже Горынычу могу его тупость простить. Будем считать, что это не покушение было, а так, спектакль, чтоб хоть немного меня развлечь. О, а вот и наш Любослав! Эх, товарищ Жаровник! Ты тут такое маски-шоу пропустил, «Толян и голубые евреи»! Ну, как там твои боги? Вернулись?