Эдуард Пак - Измперение инкогнито Страница 17

Часто в нем слышались звуки охотничьего рога, стук копыт, ржание и рев загнанных животных. Эмир любил самолично добыть величественного оленя с развесистыми рогами или свирепого щетинистого вепря. Бесчисленные трофеи украшали стены его охотничьего зала.

Лес поддерживался в идеальной, первозданной чистоте. Отобранные из личной гвардии эмира, егеря — ежедневно патрулировали его границы, облетая их на своих страшных птицах, дабы туда не забредал всякий сброд, они тщательно следили — не видно ли где ни будь костра или, не попусти аллах — пожара.

В самом сердце этого леса возвышалась одинокая скала, куда сейчас так торопился Ганиш. Лес под его машиной размазался и, казалось, превратился в сплошную зеленую полосу.

Вся дорога заняла у него не больше пяти минут. Начал накрапывать редкий летний дождик, приятно запахло мокрой землей и свежей травой, потянуло прохладой.

Полусфера его боевой колесницы мягко опустилась на площадку и приняла темно зеленый оттенок, мимикрируя под цвет травы.

Напряжение ожидания прошло и Альхор Борджи с облегчением вздохнул — теперь можно было выйти из пещеры, где он спрятался от все же начавшегося дождя.

— Приветствую тебя, мой достопочтенный учитель — склонился в низком поклоне Ганиш.

— Мог бы и побыстрей — пробурчал Альхор Борджи, неуклюже поскользнувшись на мокрой траве.

Ганиш ловко спрыгнул на землю — прохладный песок приятно охладил его разгоряченные ступни. Он резво подбежал к учителю и, почтительно поддерживая его под руки, с беспокойством принялся ощупывать его с ног до головы, будто бы проверяя все ли его части соразмерны и покоятся на том самом месте, где их расположил сам создатель. Только проделав все эти действия, он немного успокоился. Альхор Борджи скривил недовольную мину и отмахнулся от его рук, однако простил за проявленную бесцеремонность, объясняя ее вполне понятным беспокойством.

Великолепное одеяние учителя было прорвано в нескольких местах и полностью заляпано въедливой глиной, на лице проступали кривые узоры дорожек, проложенных едким потом на припорошенной пылью дряблой коже, парик криво и смешно сидел на голове, чалма скособочилась — ее свободный конец свисал и, словно вымпел, «гордо» трепетал на ветру.

За все годы, что Ганиш провел в учениках у великого визиря, таким он его видел лишь во второй раз. Это было исключительное зрелище, и причина для столь непотребного вида тоже должна была быть исключительной.

Лишь единожды он застал своего учителя в столь неприглядном виде — Альхор Борджи выбегал тогда из своих покоев — наложницы его гарема что-то не поделили между собой, а что может быть страшнее разъяренной женщины? Выпутаться с достоинством из всех других ситуаций ему помогала магия.

Однако сейчас учитель стоял перед своим учеником растрепанный и немного растерянный, но ни одной женщины рядом с ним видно не было.

— Не молчите, учитель, я начинаю беспокоиться. Странные вещи творятся. Ваше любимое древнее зеркало — портал… оно… оно разбилось. Это что-то исключительное и страшное.

— Идем, я покажу тебе это исключительное и страшное — сварливо пробурчал учитель и повел его к своей колеснице.

Все это время Али лежал, не делая попыток освободиться — он смирился со своей участью и только мелкая дрожь все так же сотрясала его тело. Не смея шелохнуться, он успел изрядно промокнуть, оказавшись в мелкой луже, которая образовалась на дне машины. Он молился. Руки и ноги, туго стянутые веревкой, затекли и потеряли чувствительность, безумно хотелось пить. Неловко извернувшись, он все же осмелился припасть иссушенными губами к луже.

Тем временем темные тучки все плотнее сбивались над их головами — они почти полностью поглотили солнце, встав плотной стеной на пути его лучей — мрачная полутьма окрасила все в темные цвета, стирая и приглушая краски. Ветер немного стих, на время приостановив свой шумный бег по кронам деревьев.

Промелькнула первая молния, вслед за ослепительной вспышкой раздался треск — будто рвется безграничный кусок ткани небесной материи. Преодолев границы аэра, треск переродился в низкий, оглушительный удар грома, потрясший звуковой волной землю и все окружающее пространство.

После этого твердь небесного купола будто бы прорвало — реденький летний дождик как-то сразу обернулся бурным тропическим ливнем. Видимость сразу же ухудшилась, словно на них опустился густой туман, уши заполнил громкий, быстро нарастающий шорох, который создавали миллиарды и миллиарды тяжелых капель, выбивая частую дробь по земле, листьям и скалам.

Земля не успевала впитывать всю эту влагу разом, разбрызгивая ее мелкой водяной взвесью. Площадка перед пещерой мгновенно превратилась в одну большую пузырящуюся, будто кипящую лужу, быстрые ручьи низвергались с края скалы целыми водопадами.

Одним мановением руки Ганиш создал над собой и учителем прозрачный защитный полог до самой земли. Капли тщетно пытались пробить его сферу и обильными ручьями бессильно стекали вниз.

Али блаженно раскрыл рот, подставляя его под тугие струи ливня, утоляя свою жажду.

По мере того, как учитель с учеником все ближе подходили к машине, защитный полог принялся как-то странно мерцать и, через несколько метров, с хлопком исчез вовсе. Лицо Ганиша вытянулось — как же так, как он мог столь позорно оплошать перед своим учителем? Молодой чародей остановился словно вкопанный и округлившимися глазами виновато посмотрел на своего наставника. В мгновение ока оба промокли до нитки. Пронизывающий ветер, холодный ливень и громкие звуки дождя радостно обрушились на них все разом, не приглушаемые и не задерживаемые более защитным пологом.

— Об этом я тебе и говорил. Вот оно это порождение шайтана, эта гнилая отыжка иблиса — сказав это, маг сдвинул брови и сжал губы, указывая на скрюченного на дне машины мужчину — Этот дикарь уже достаточно мне насолил.

Таинственный «дикарь» не произвел большого впечатления на Ганиша. Ну одежда необычная, мало ли что. Как он сложен не видно, но большим ростом и физической силой тот явно не отличался. Да и вид какой-то забитый и испуганный.

— Ох, чувствую, что он доставит нам еще немало проблем — сказал маг.

— Что же нам с ним делать?

— Нужно как-то перенести его во дворец. Не думаю, что твоя колесница сможет поднять его.

— Может стоит попытаться?

— Поверь мне на этот раз.

— Да, учитель, но как в таком случае спустить его со скалы?

— Закрепи конец веревки за что ни будь на своей машине, ее длины должно хватить, попробуем поднять его в висящем положении, не приближаясь к нему вплотную.

Оба мага забрались в колесницу и попытались подняться. Попытка удалась — пленник повис вниз головой, словно муха в коконе из паутины.

Али болтался на длинной веревке вниз головой, ветер хлестал ему прямо в лицо, затрудняя дыхание.

— Давай, трогай домой, я уже вымок, замерз и смертельно устал, мне надо восстановить силы — пробурчал маг.

К концу путешествия мощная и всегда безотказная боевая колесница вдруг забарахлила — она принялась нырять и постоянно норовила свернуть с намеченного курса. Однако все же им удалось благополучно доставить пленника, они почти бережно опустили его на площадь прямо перед дворцом.

Лицо пленника побагровело, налившись кровью, но пять минут, что он летел вверх ногами не могли причинить ему особого вреда.

На зов чародеев, позвякивая железной броней, подбежала целая куча стражников, держащих наперевес длинные копья.

— В Шарун Зиндан его, на четвертый подземный ярус — туда где самые толстые решетки. Это очень важный пленник. Накормить, вызвать лекаря. Я сам лично проверю — отдавал приказы Ганиш.

Пленнику вывернули руки и оторвав от земли, волоком потащили в подземелья.

— Все правильно. И Ганиш, подай прошение эмиру на срочную аудиенцию. Дело государственной важности — устало проскрипел Альхор Борджи.

Глава 9

Эмир принял Альхора Борджи без промедления. Он знал, что старик не будет его тревожить по пустякам.

Старик за это время не успел даже переодеться. Эмир с великим изумлением воззрился на растрепанный вид своего первого визиря, под которым образовалась порядочная лужа воды. Тут первая иголочка предчувствия и необъяснимого страха вонзилась в его сердце. Старик попытался бухнуться на колени, но эмир подхватил его под локоть и почти силой поволок к мягкому дивану.

— Что случилось, о мой первый визирь? Почему вы в таком виде? Кто-то посмел непочтительно обойтись с великим?

— О мой повелитель, да продлит аллах ваши дни, не гневайтесь на ничтожного раба своего.

— Садитесь и успокойтесь, мой старый друг.

Эмир взмахнул рукой и одежды престарелого визиря будто сами собой высохли, согревая зябнущие кости старика, вместе с тем сразу повеяло прохладой, свежий ветерок принес горьковатый запах горной мяты и мягкой успокаивающей лаванды. Когда главный советник немного пришел в себя, эмир преподнес ему серебряную чашу с вином, чтобы подкрепить силы старого мага.