Вячеслав Шторм - Спящие Дубравы Страница 17

– Друзья мои, если я для вас такая обуза, то можете не беспокоиться: уж лучше мне убраться восвояси, чем создавать проблемы для…

– Все ясно, – усмехнулась Глори. – Слинять хочешь?

– Леди, леди! – возмутился тот, как мне показалось, совершенно искренне. – Будь вы мужчиной, а не столь обворожительным созданием, я бы, пожалуй, потребовал от вас сатисфакции…

– Это был бы один из самых глупых поступков в твоей жизни, – усмехнулся я, представив себе картинку. – А вообще-то сейчас не время играть в прекрасных дам и благородных рыцарей. Скажи-ка мне лучше, сколько свободных кораблей в порту?

Глорианна вздохнула:

– Только один. Торговый сезон в этом году начался раньше обычного, – и, подтверждая мои худшие опасения, добавила: – И именно с его капитаном я имела сегодня беседу.

Минуту мы все молчали, а потом я стукнул себя по колену кулаком и поднялся.

– Что же, придется нам с Боном еще раз потолковать с этим достойным господином и попытаться убедить его взять на борт всех троих.

Бон тоже встал – с миной человека, отправляющегося на верную смерть, – но тут в дверь громко постучали. После нашего дружного «Не заперто!» в комнату ввалился изрядно окосевший субъект, от которого за сто шагов несло дешевым зельем по два медяка за литр, смолой и морем.

– Эта… я с «Ястреба»… вот… – представился он, немного подумав и стянув с головы свою полинялую шапку, до смешного напоминавшую раздавленную и засохшую драконозавровую лепешку.

– Прекрасно, – лучезарно улыбнувшись, прощебетала девушка. – Мой компаньон Сэдрик как раз собирался…

– Эта… – еще громче повторил моряк. Да, похоже, его словарный запас оставлял желать лучшего.

– А может, та? – подмигнул Бон.

Пропойца некоторое время переваривал полученную информацию, потом потряс головой, рыгнул и решительно ответил:

– Нет. Эта…

– Вы что-то нам хотели сообщить? – услужливо подсказала Глори, безнадежно проигрывая битву с распирающим ее смехом.

– Во! – явно обрадовался морской волк.

– И что же?

– Эта…

Терпение мое подходило к концу. Слава богам, пока я размышлял, какое ухо моряка более достойно познакомиться с моим кулаком, Бон сделал из выражения моего лица правильные выводы и поспешно пододвинул к страдальцу свой недопитый стакан с вином. Несколько секунд мы наслаждались звуками жадного глотания, а потом славный мореплаватель виновато оглядел нас всех.

– Так я…

– Эта? – радостно подсказала Глори, давясь смехом.

Как ни странно, моряк смутился.

– Не… А, вспомнил! Вот вы тут, дамочка, давеча толковали с нашим кэпом о фрахте, так? Извиняйте, тока мы получили от хозяина приказ доставить срочный груз, так что ничего не выйдет. Как говорится, с нашими наилучшими…

Отрапортовав, он хлопнул дверью, и мы услыхали, как застучали по лестнице его башмаки. Я, было, поднялся, чтобы узнать поподробнее, что означает это «ничего не выйдет», но Глорианна мягко остановила меня:

– Нет, Сэд, от них вряд ли чего-нибудь добьешься силой. Видно, так уж суждено: мы пойдем сушей.

Глава VII

Сушей так сушей, никто особенно и не спорил. Мы еще немного поговорили, причем Бон в красках поведал про того чудака, который рассказывал о Спящих Дубравах. Как я и ожидал, описание рассказчика и сама история в точности соответствовали оставшемуся в моей памяти с той памятной ночи в «Золотой кружке». Интересно было другое – странный человек в хламиде вновь исчез без следа. Сердобольные собутыльники даже поисковую экспедицию снарядили, все канавы в районе облазили – толку-то!

Все это наводило на некоторые мысли. Ну, например: зачем несчастному мужику понадобилось регулярно напиваться до полусмерти и с такой охотой рассказывать первым встречным о своих злоключениях? Или так: куда он исчезал после, зачем и почему? Или даже так: как оный мужик попал из Райской Дыры в Хойру раньше нас?

– Все это просто замечательно, только ровным счетом ничего не прибавляет к тому, что нам уже известно, – словно отвечая мне, внезапно резко подвела черту Глори. – И вообще, по-моему, мы засиделись, ребята. Пора за дело!

Она встала и решительно сняла с вешалки свой плащ.

Мы с Боном одновременно вскочили и в один голос вопросили:

– Проводить?

Сероглазая нахалка рассмеялась и покачала головой:

– Я ненадолго. Не шалите тут без меня, – и, раньше, чем мы успели подобрать какой-нибудь предлог, хлопнула дверью.

Вернулась она и впрямь довольно быстро. То есть по времени прошло часа полтора, а мы всего по паре раз каждый вылезли на улицу. Так, на всякий случай…

– Итак, мальчики, – жизнерадостно провозгласила девушка, плюхаясь в пододвинутое мной кресло, – ну-ка признавайтесь, кто из вас знает самые злачные места в городе? У меня неожиданно образовался некоторый избыток золотишка.

С этими словами она бросила на стол солидный кожаный мешок, который еще более солидно звякнул.

Сказать, что мы были изумлены, значит не сказать ничего. По моим прикидкам золота в мешке (если это и впрямь было золото) хватило бы на покупку двух кораблей и выпивку для всей команды, дабы оные корабли обмыть. Не знаю, о чем уж там подумал Бон, только физиономия у него тоже была еще та.

– Ну же, не смущайтесь, – подзадорила нас девушка. – Вы что, денег никогда не видели?

– Столько зараз – нет, – честно признался игрок. – Ты кого ограбила?

Глори заговорщически подмигнула:

– Только не говори никому. Свою пра-пра-прабабушку!

Видя наше недоумение, она рассмеялась и, болтая ножкой, стала вещать нарочито низким голосом:

– В черном-черном городе на черной-черной улице стоит черный-черный дом, в котором сидит… рыжий-рыжий гном! Ха-ха-ха!

– Да причем тут гном… – начал было Бон, но тут же замолчал и с почти суеверным страхом посмотрел на нашу принцессу: – Погоди-ка! Его часом зовут не Филлиппий?

Девушка притворно надула губки:

– Фи, какой ты, оказывается, противный! Я только-только начала входить во вкус. Ладно, коли ты все так хорошо знаешь, то сам и рассказывай!

Похоже, эти двое надо мной издевались. Когда я поделился сим глубокомысленным выводом, Бон начал объяснять:

– Значит так. Как ты, должно быть, знаешь, Хойру построили сто двадцать лет назад…

– …разведчики королевы Зензириты Салийской, – со вздохом закончил за него я. – Куда же без них, сердешных!

– Угу. Ходит байка, что Хойра…

– …имя ее прабабки.

– Снова правильно. Так вот, когда снова услышишь эту чушь – плюнь рассказчику в лицо. На самом деле достойную леди звали не то Фанни, не то Сюзи. А что до Хойры, то долина, в которой возникла сначала торговая фактория, а потом и город, на языке местных племен называлась Хои-ра – «Черные поля».

– А почему черные?

– Из-за плодородного чернозема. Теперь понятнее?

– Ну, допустим.

– Тогда слушай дальше. Коли ты служил в гвардии, то Улицу имени Тридцати Шести Бутыррских Скотокрадов, без сомнения, знаешь.

Еще бы! По воспоминаниям старожилов, эти самые скотокрады (из которых, кстати, двое были детьми, четверо – женщинами, а один – семидесятипятилетним одноногим инвалидом) были крестными папашами, мамашами, дедулями и племяшами здешнего уголовного мира. Они фактически правили городом почти десять лет и, может быть, правили бы им до сих пор, если бы не жадность и честолюбие. Одним словом, бутыррцам стало мало просто держать Хойру в кулаке: они замыслили восстать против Зензириты и добиться независимости. Естественно, из этого ничего не вышло. Армия королевы быстренько разобралась с бунтарями и их наемниками, а двадцать оставшихся в живых скотокрадов публично четвертовали на главной площади. Вполне предсказуемый конец истории, а вот эпилог у нее парадоксален.

Через двенадцать лет после этих событий Зензирита умерла, и ее империя стала разваливаться как карточный домик. Хойра обрела-таки независимость, и вот тут-то горожане вспомнили о скотокрадах. Для начала вчерашних заговорщиков и бандитов всем скопом объявили народными героями (хорошо хоть не канонизировали, хотя предложения высказывались), сложившими головы в борьбе с тираном. Потом на центральной площади вырос чудовищный (по высоте, массивности и восприятию) чугунный памятник работы сумасшедшего скульптора Церри Телли «Мужество непокорных», состоящий сплошь из разрозненных и причудливо сплетенных частей тел казненных бутыррцев. И, наконец, улица, на которой когда-то жили скотокрады, стала носить их имя. Разумеется, официально она именовалась «Улицей имени тридцати шести спасителей Отечества», но я в жизни не слышал, чтобы хоть кто-нибудь произносил это название. Народ все равно не обманешь!