Ирина Боброва - О бедном вампире замолвите слово Страница 18

— Ну-с, юноша, на что жалуетесь? — спросил фельдшер, не отпуская извивающегося детеныша песчаных троллей.

— Он что-то ослаб последнее время, — сквозь слезы ответила проявившаяся в дверях после ворвавшегося в кабинет безобразия троллиха. Она стояла, одной лапой прижимая сумочку к тощей, впалой груди, а другой утирая обильно льющиеся по сморщенному лицу слезы. — Плохо ест! — пояснила мамаша хулигана и, громко всхлипнув, высморкалась.

— Так, а что же это у нас с аппетитом, юноша? Есть не хотим-с? — поинтересовался гном, быстро ощупав впалый животик и заглянув в зубастую маленькую пасть тролленыша. Тот заверещал и с удовольствием включился в игру, искусав пальцы фельдшера. Старый гном, закончив осмотр, взял гиперактивного детеныша двумя пальцами за шкирку и поднял малыша над столом. Так, держа пациента на весу, он обратился к рыдающей мамаше:

— Мальчик здоров, и я не понимаю, чего вы от меня хотите, дорогая.

Троллиха шмыгнула носом, еще раз высморкалась и пропищала:

— Рецептик бы нам… или таблеточку…

— Рецептик? — Гном на мгновенье задумался, потом, передав Кирпачеку извивающегося мальчишку, достал из кучи бумаги лист и что-то коряво нацарапал. — Вот-с, получите-с, милейшая, — сказал он, протягивая мамаше рецепт.

Та, стуча когтями по твердой плитке пола, подошла к столу, взяла рецепт и, пробежав по нему взглядом, растерянно спросила:

— Тут написано: футбол, гимнастика, легкая атлетика и танцы. Это новое поколение лекарств?

— Это лекарство для нового поколения, — усмехнулся в усы старый фельдшер. — Таблетки только усилят активность вашего малыша, девушка. Так что все те спортивные секции, что мною рекомендованы, посещать обязательно. И танцы лучше тролличьи народные. Ни вампирских бальных, ни ведьминских хороводных не рекомендую.

— Но малыш переутомится, — попробовала возразить троллиха, на что фельдшер Тоб с нажимом в голосе ответил:

— Малыш будет хорошо кушать, а переутомление, скорее, грозит всему Чертокуличинску, если этот маленький песчаный смерч не найдет мирного применения раздирающей его на части энергии.

— Вы удивлены? — спросил гном, когда мамаша выволокла визжащее чадо за дверь. — Не стоит. С троллями иначе нельзя. У них сильно выражена невидимость. На внешнем плане они проявляются только тогда, когда на них смотрят — пристально, внимательно и непременно с восхищением. Иначе такие вот разрушения обеспечены, — он хмыкнул, разглядывая погром, устроенный в кабинете гиперактивным хулиганом. — И ведь рушится все, а не знаешь, что явилось причиной таких вот разрушений, пока не вспомнишь о том, что в нашем мире сразу невозможно заметить только троллей.

— И все же, Тоб, меня смущает рецепт, — сказал Кирпачек, подбирая с пола разбросанные карточки.

— Ну, мил-вампир, а где же на троллей будут смотреть с восхищением? Только на спортивной арене, на сцене театра, ну и еще в том замечательном приборе, который называется жуткохрусталическим телевизором. — Гном улыбнулся, немного помолчал и громко крикнул: — Следующий!

Следующим пациентом оказался тот самый каменный великан, что привлек внимание Кирпачека еще в вагоне поезда. Молодой врач поставил ему тогда диагноз — камнеедка. Сейчас он с жалостью смотрел, как каменный великан, с трудом переступив больными лапами порог, ввалился в кабинет. Кабинет сразу стал маленьким, съежился. Казалось, плечи больного проломят стены, а голова пробьет потолок и снесет крышу, стоит только тому выпрямиться. Но выпрямиться великан не мог, его голова клонилась на грудь: камнеедка уже поразила позвоночник и сетью уродливых наростов, напоминающих раскинувшего щупальца спрута, виднелась из-под ворота мешковатой рубахи.

— Дохтур, мне как-то совсем уж плоховасто, — просипел великан.

Кирпачек внутренне содрогнулся, услышав это сипенье. Каменные великаны славились красивыми, сочными голосами, и самые лучшие певцы были как раз из их рода. Потеря голоса означала, что болезнь поразила не только внешние, но и внутренние органы, а также то, что жить несчастному осталось не век-два, как предположил в поезде Кирп, — счет шел уже на годы.

— Действительно, милейший, выглядите вы препаршиво-с, — согласно кивнул фельдшер Тоб.

— Дохтур, скажите мне честно, как на самом духе, — попросил больной, в сильном волнении употребляя столь явные диалектизмы. — Не мотайте мозги, скажите…

— Что вам сказать, голубчик? — поинтересовался невозмутимый гном, глядя на готового отдать концы ровесника.

— Я буду жить? — В ожидании ответа великан теребил подол широкой рубахи так интенсивно, что ткань трещала.

— А зачем вам жить? — поинтересовался Тоб.

Кирпачека просто тряхнуло от возмущения. Как фельдшер, всю свою жизнь посвятивший спасению людей, может быть таким равнодушным? Как он может вот так спокойно взирать на мучения несчастного? Как может так цинично разговаривать с больным? В университете профессора всегда подчеркивали, что пациенты нуждаются в добром слове не меньше, чем в медицинской помощи!

— Зачем жить-то, голубчик? — повторил фельдшер. — Так бессмысленно-с?

— Да Дракула его знает, — вздохнул каменный великан. — Хто ж мне позволит со смыслами жить-та?

— А кто запретит? — поинтересовался Кирпачек, начиная что-то понимать в методах местного лекаря.

— Так ить муниципалитет не даст смыслы жизненные осуществлять, — пожаловался великан и вздохнул. — Вот с самого что ни на есть детства мечтал людям добро приносить. Хотел покой-порядок охранять, сторожем ночным быть-работать. Эх-м-ма, как бы я ходил-бродил по улицам и нараспев так говорил: «Спите спокойно, горожане-сограждане!»

— А сейчас вы чем занимаетесь? — поинтересовался вампир.

— Дык, скобяными изделиями промышляю, лавка у меня, чтоб ей провалиться в самый что ни на есть рай! — и каменный великан горестно вздохнул.

— Так пусть валится, — благодушно разрешил фельдшер. — Идите, милок, в муниципалитет и добивайтесь вакансии ночного сторожа-с. А иначе жить вам действительно-с незачем.

Каменный великан пристально посмотрел на гнома и, неопределенно хрюкнув, видимо, пришел к какому-то решению. Он выпрямился, все же зацепив макушкой потолок, потом расправил плечи и прерывающимся от волнения голосом сказал:

— Благодарствую, дохтур!

Кирпачек не поверил глазам — наросты камнеедки, будто щупальца испуганного спрута, сползли с великанского затылка, зашевелились под просторной одеждой из мешковины, совсем маленькими струйками стекли к босым ступням и, юркнув куда-то под плоские пластины ногтей, затаились.

Каменный великан покинул кабинет старого лекаря абсолютно здоровым.

Больше посетителей не было, и фельдшер, кивнув Кирпачеку, встал из-за стола.

— Пойдемте, юноша, проводите старика до дома.

Они, покинув медпункт, вышли на залитый бордовыми вечерними лучами проспект. В здании муниципалитета бушевал каменный великан. Его зычный голос вырывался из помещения и, выбивая стекла, разносился по городу.

— Кажется, наш общий друг все же получит работу, — заметил фельдшер Тоб, лукаво поглядев на недавнего студента.

— Не ожидал увидеть здесь такого! — восхитился Кирпачек.

— Конечно, в нашем-то Мухосранске разве может быть что-то достойное внимания? — Фельдшер иронично улыбнулся. — Вы, молодой дипломированный вампир, наверное, ожидали увидеть устаревшие банки на спинах простуженных, кучу вставленных во всевозможные отверстия клизм и поставленных градусников? — полюбопытствовал старик, на что смутившийся обладатель черного диплома об окончании института имени Франкенштейна кивнул.

— Даже больше, — сказал он, после того как справился со смущением, — я ждал жалоб на отсутствие лекарств.

— Лекарства… кхе… — пренебрежительно усмехнулся фельдшер. — Когда-то обходились совсем без них. Приходил древний народ к шаману, а у того от всех болезней один рецепт: «Съешьте бешенку». Вот и ели бешенку, походы к ведьминским народам устраивали, вырезали под корень целые роды, чтобы завладеть угодьями, богатыми этими волшебными грибочками. Потом народ стал умным и придумал религию. Когда же церкви Великомучеников Зомби и Святого Дракулы взяли духовность в свои руки, они провозгласили: «Не ешьте эту еретическую дрянь! Молитва исцеляет тела! Молитесь!» И все кинулись молиться, а ведьм отправляли на костры, как основных потребителей еретического гриба. А знаете, что самое странное, мил вампир?

— Что?

— Что ведьмы бодро шли на смерть, горели, но упорно продолжали жевать бешенку. Так с этим грибочком в зубах и умирали. Вы же знаете, что до сих пор ведьминские народы не могут восстановить былую численность…

— Мне кажется, они и не стремятся к этому. — Кирпачек улыбнулся. Он просто наслаждался неспешной беседой со стариком. — Так что же было дальше?