Михаил Зайцев - Жаба из нержавеющей стали Страница 18

— Полезай, борзый, — велел Джокер.

— А ты?

— До хаты моей дорогу сыщешь?

— За нефига делать, но…

— Добудешь товар, чапай с ним ко мне на хату.

— А как же КЛОП?

— Войдешь в смертельный коридор, КЛОП сразу и сдохнет.

— О'кей, лезу, — согласился я и подумал про шампанское, которое, сами знаете, кто не пьет.

Я вскарабкался на унитаз, занес правую ногу, как бы собираясь перешагнуть бачок, но вместо этого врезал командиру Джокеру по… В смысле, хотел врезать ему толстой подошвой по печени, да не тут-то было. Блатной ловко увернулся, подхватил пролетевшую мимо ногу под коленкой, подернул ее вверх, я потерял равновесие, черт его подери, и кубарем, как последний лох, полетел в чертову щель… Мама!..

Упал я неудачно.

— Блин, как же больно-то, мама… — я лежал сикось-накось, уткнувшись башкой в дверную панель, за которой устроена шаолиньская веселуха, а мои стопы застряли, зацепившись за край бачка.

— Подымайся, борзый, и боле не борзей.

Легко сказать: «подымайся»! Все тело болит, башка трещит, хорошо, если кости целы… Странно: только что, секунду назад, все болело, и вот уже вроде… Впрочем, ничего странного! Регенератор, низкий поклон его изобретателям, сработал на пять с плюсом. Сам цел и плюс ничего не болит.

— Шустрей, борзый. Зайдет кто в сортир случайно, придется его мочить, а не хотелось бы. Везет покаместь со свидетелями, с ихним отсутствием, ты поспешай, шустрее. Кабинка-то заперта, а шума от нас подозрительного, чисто от петухов на параше.

«Хрен с тобой, деловой, — подумал я в рифму. — Поступлю иначе: раз уделать тебя не вышло, ха, войду в „коридор смерти“, дождусь, когда КЛОП отвалится, а ты, гад с гидроусилением, свалишь из уборной, и по-тихому выйду обрат…» — додумать до счастливого конца план победоносных действий я не успел, ибо щель закрылась, едва я втянул в нее стопы. Блин горелый! Я оказался в полной, в абсолютнейшей темноте! Запоздало я понял страшное: Я НЕ ЗНАЮ, КАК ПОПАСТЬ ОТСЮДА ОБРАТНО В СОРТИР!!! То есть если я даже смогу пройти «коридор смерти», ежели я все же добуду хренов штамм, когда я вернусь обратно сюда, во мрак и тесноту, к искомой точке, вернусь с добычей по «коридору смерти», я, один черт, без понятия, каким макаром С ЭТОЙ СТОРОНЫ открывается щель в кабинку!

Я забарабанил яростно кулаками по той стене, где только что зияла злополучная расселина.

— Джокер!!! — заорал я. — Падла, открой!.. — Ой, как же больно ужалил голову КЛОП, вы себе не представляете! А раз ужалил, значит, конвоируемый отдалился от конвоира дальше дозволенного. То бишь наоборот — конвоир, сволота, уходит, мне-то путь один, в «коридор смерти»! Замешкаюсь, и КЛОП ужалит еще сильнее, ибо расстояние между мною и Джокером, понятно, увеличивается. Конечно, способность к регенерации благотворно сказывается на микшировании болевых ощущений, однако… Ой!.. Я ожидал, что КЛОП ужалит сильнее, но не настолько же, блин!..

Вытянув ищущие руки, крутанувшись вокруг собственной оси, растопырив трясушиеся пальцы, я нащупал дверную панель, толкнул ее, прыгнул за порог, не дожидаясь следующего укола, и замер.

«Коридор смерти» — чуть поуже той коридорной кишки, что привела в сортир с сюрпризом, и здесь гораздо светлее. Шаолиньский оригинал освещался, наверное, факелами, в здешней копии источниками света служат уже знакомые мне растения, только в кадках и чуть поменьше. Кадки с живыми фонариками расставлены зигзагообразно вдоль стен — ближайшая у левой стены в полутора примерно метрах от порога, следующая справа, метрах в пяти от входа, третья кадка опять у левой стенки на расстоянии около дюжины метров от меня и так далее. На потолке каменные плиты, неровные, шероховатые, отличные друг от дружки и по форме, и по размеру. Стены — где из камня, где из бамбука. Страшно представить, в какую сумму обошелся земной бамбук шизанутому на Шаолине банкиру, ежели, конечно, это в натуре, ха, трава с Планеты Предков. Такое впечатление, что и под ногами натурально деревянные половицы с Земли-матушки. Оторопь берет, как представлю, что любая из этих высокоценных половиц может являться пусковым механизмом средневекового аттракциона для фэнов первопроходца кунг-фу и пропагандиста чайного листа по кличке Бодхидхарма.

И еще о грустном: как только я пересек порог, так сразу сработали упомянутые наводчиком глушилки, и мгновенно расстегнулись все магнитные застежки, а толстые «платформы» размочалились, и комбинезон обвис на мне, чисто лохмотья.

А теперь о приятном — я почувствовал, как отлепился от корней волос дохлый КЛОП. (Вот за это глушилкам мерси!) Я снял кепку и поймал падающего КЛОПа в кулак.

И снова о грустном: я размахнулся и кинул чертова КЛОПа в глубь прямой коридорной кишки. КЛОП стукнулся о половицу в коридорном далеке, там, вдали, что-то щелкнуло, скрипнуло… Мама дорогая!.. Из неприметной ниши в стене высунулся грубо сработанный бронзовый дядька, да как р-р-рубанет — аж со свистом! — острым мечом воздух над сработавшей половицей. Рубанул и завис косо над полом медный болванчик с опушенным, безопасным уже оружием в медной руке…

— Не фига себе, — прошептали мои губы. Это ж сколько весит тот КЛОП? Всего-навсего, а половица, вишь, сработала…

И раньше у меня не было особенного желания переставлять ноги, а тут так вообще нижние конечности онемели. И всякое желание шевелиться отпало. Стою, как тот бронзовый дядька-болван, глупой статуей, и только в мозгах моих все кипит, и кажется, что извилины полушарий под черепной коробкой шевелятся, словно ядовитые змеи, правда.

Что ж делать-то, а? Может, верну… Вам — дверь за спиной захлопнулась. Клацк — защелкнулся, ясен перец, замок. Вернуться в закуток перед дверью, увы, уже невозможно.

Может, попробовать запрыгнуть в кадку со светящимся растением и… Нет, слишком рискованно. В ближайшую кадку слева запрыгну легко, а сигануть с первой левой во вторую справа фиг получится. Я же не кенгуру, мать его ити… Или все-таки рискнуть? Я, конечно, не кенгуру, однако… Нет, будь я даже попрыгунчиком сумчатым из Австралии, все равно дело дрянь, ибо цилиндрической формы кадки могут опрокинуться и… СТОП!!!

— Придумал!!! — возопил я, а эхо с удовольствием размножило мой радостный вопль.

Закусив губу, изогнувшись буквой «зю», я таки дотянулся, не сходя с места, до веточки со светящимися листиками у левой стенки. Потянул, взявшись за веточку, стволик растения наклонился… наклонилась и кадка… ствол затрещал… кадка — тра-ах! — упала! Ура!.. Я дотянулся до стволика, присел на корточки, подтянул к себе тяжеленькую такую кадку…

— Ших-х-х… — из незаметной дырочки в правой стенке вылетела стрела! Она вылетела, когда я уже схватился, будто за спасательный круг, за округлый край кадки с растением. Знать, совсем рядом была половица специально для трусов, готовых лишь на робкий, детский шажок от порога.

Стрела пролетела, взъерошив мои волосы, но, не задев черепа, стукнулась о левую стенку и отрикошетила прямо к моим вросшим в пол ногам.

— Спасибо, — улыбнулся я, подбирая стрелу.

Бритвенной остроты наконечником, малость пострадавшим от попадания в стену, я шутя спилил под корень полезное растение. Отпиленное положил за спину, расположил кадку как надо, поднатужился и катанул цилиндр с плотно утрамбованным грунтом вдоль «коридора смерти».

Мои расчеты! — ха! — полностью оправдались: прокатившись по деревянным половицам, увесистый цилиндр запустил в действие все секретные смертоносные механизмы! (Черт его знает, возможно, боулинг изобрел самый смышленый монах Шаолиня, а?) Из каменных ниш, а также из ниш, спрятанных за бамбуком, вываливались медные манекены, рубили воздух мечами, кололи пиками, рассекали цепями. Из потайных дырочек в стенах вылетали стрелы, колючие шарики, плоские звездочки. С потолка падали плиты, отдельные камни, целые блоки. Один такой блок чуть было не накрыл кадку, едва не тормознул ее, но, к моему счастью, кадка катилась быстрее, чем он падал. Дважды ее царапнуло мечом, трижды от нее отскочили стрелы, а она, умница, все катилась и катилась. И шум стоял, как в коммунальной квартире во время визита участкового.

Но вот наконец все стихло. Средневековые терминаторы мерно покачиваются, поскрипывая еле слышно сработавшими пружинами, стрелы, камни и прочая опасная мишура валяются на полу, превратившись в безвредный мусор. Иду вразвалочку по разминированному коридору, глупо хохотнув, надеваю кепку на медную макушку того болвана, которого первым обезвредил КЛОП, иду и сочувствую банкиру-затейнику — ему ведь предстоит еще здесь убираться.

Обвисший комбинезон изрядно мешал ходьбе, я кое-как дочапал до двери в конце, выражаясь образно, замусоренной прямой кишки, отодвинул спасительницу-кадку, взялся за опять же медную дверную ручку, потянул… Что за черт?!. Ни фига не открывается… Ага, понял: дверь раздвижная, отодвигается вбок. Дергаю ручку влево, дверная панель отъезжает, перешагиваю низкий порожек… вот я и в святая святых банка, в хранилище… О! Сдвинутая панель-дверь за спиной мягко закрылась сама собой, отрезала меня от «коридора смерти». Смогу я ее обратно открыть?.. Наверное, хоть и не вижу, за что зацепиться, но толку-то? Обратной дороги, увы, нет…