Валентин Леженда - Повесть былинных лет Страница 18

— Гляди, зола! — Тихон подошел к обочине дороги и дотронулся рукой до почерневшей от костра земли. — Теплая еще! Значит, здесь люди живут.

— Разбойники, — предположил Григорий, проверяя, висит ли еще по-прежнему на поясе его верная дубина.

— А хоть бы и разбойники, — усмехнулся Тихон. — По мне так лучше они, чем чудище какое-нибудь зубастое.

Отдышавшись и сделав из походных фляг по глотку воды, дружинники неспешно двинулись дальше.

— Раз есть дорога, — глубокомысленно изрек Гришка, — значит, куда-то она да выведет…

Черный лес и при свете дня производил гнетущее впечатление, а о том, как он будет выглядеть ночью, и думать не хотелось. А какие, небось, в этом мерзостном месте водятся зверюги!

— Завел ты нас, Гришка, непонятно куда, аки Сусанин какой, — раздраженно пожаловался Тихон. — Сдается мне, что это Чертовы Кулички.

— Да ты что? — искренне испугался Григорий. — Да я бы в жизни к этим Куличкам и на пушечный выстрел не подошел.

Вскоре добры молодцы наткнулись на деревянный дорожный указатель.

Два слова, изображенные на нем, были написаны кириллицей. Княжьим племянникам потребовалось определенное время и определенное количество мозговых усилий, дабы надпись эту одолеть.

— Вот бы Николашку сейчас сюда, — посетовал Гришка. — Давай, Тихон, напрягись. Ты ведь даже в детстве был способней меня. Недаром ведь мне всегда за твои шалости попадало.

Тихон наморщил лоб:

— Че… Чю… мудрено, однако, накалякали. Че-р-то-вы. О, точно, «чертовы».

— Ну а дальше?!

— Что, и второе слово читать? — возмутился Тихон.

— Ну а как же? — отозвался Гришка. — Ведь надо знать, где находимся. А то, глядишь, Новгород совсем рядом, а мы об этом ни слухом ни духом.

— Ке… Ку… — отчаянно боролся со вторым словом Тихон. — Ки…

— Киев, что ли? — предположил Григорий. — Эка нас, братишка, далеко занесло, совсем в другую сторону. Можно даже сказать, на самую окраину земель расейских. Однако же быстро мы с тобой бежали!

— Ка-а-а-а…

— Карфаген?!! Хреция, что ли?

— Да нет же, не мешай! Ку-л-лички.

— Кулички?

— Ага. Сейчас прочту оба слова вместе… — предупредил Тихон. — М… м… м… Чертовы Кулички!

На Гришку было жалко смотреть.

— Осел! — только и процедил сквозь зубы Тихон и невозмутимо побрел дальше.

— Да я ж не знал! — принялся оправдываться Григорий. — Само как-то вышло или наколдовал кто?!

— Да чего теперь говорить, — отмахнулся от брата Тихон, — все равно назад уже не повернуть.

— Отчего же не повернуть?

— Но там же эти на деревьях!

— А… — протянул Гришка, и какое-то время добры молодцы топали в молчании.

— О, слышал? Снова! — Григорий остановился.

— Что снова? — испуганно переспросил Тихон, ошалело озираясь по сторонам.

— Шаги! — Гришка судорожно вздохнул.

— Думаешь, чудище какое?

Григорий кивнул:

— Навьи колобки!

— Ну да, у них и ног-то нет, а тут… шаги ведь!

И братья призадумались, что в данных обстоятельствах было верхом глупости. Стоять на дороге и думать!

— Приближаются! — покачал головой Тихон. Княжьи племяши дружно обернулись.

Из-за поворота чудной дороги появилось Лихо. В кокетливой обновке, правый глаз завязан пестрой лентой, на голове яркие бантики. На клюку опирается, зубами постукивает, лыбится.

— Касатики, — игриво донеслось издалека. — Я иду-у-у-у…

— Лихо, — хрипло выдавил из себя Тихон.

— Одноглазое! — подтвердил Гришка.

— А-а-а-а!!! — это уже хором.

— Ну куда же вы?!! — обиженно взвыло Лихо, видя, как добры молодцы, пороняв с голов ратные шлемы, кинулись в разные стороны. — Все равно от меня не уйдете-э-э-э…

И хромая образина злобно потрясла вслед улепетывающим дружинникам кривой клюкой:

— Один из вас мой суженый! Стойте, дуралеи… — Но куда там!

Что-что, а бегать княжеские племянники сызмальства умели так, как никто не умел. Ни один крестьянин их догнать не мог, когда они у селян утку али гуся воровали.

— Ну ничего, — злобно прошипело Одноглазое Лихо. — Я вам еще покажу… как бедной незамужней девушке голову морочить…

Верст десять Илья со Степаном отмахали, прежде чем черный лес закончился и богатыри с ветерком покатили по ровной, словно плешь старика, степи.

Заметно похолодало. Налетавший порывами ветер пробирал до самых косточек.

Не привыкший к холоду Муромец недовольно кутался в медвежью шкуру и без устали ворчал, вспоминая свою родимую уютную печь. Нос у Ильи частично посинел, усищи и борода покрылись инеем.

А вот Колупаев держался молодцом: щеки румяные, глаза озорные, кровь кипит. Боевой дух на высоте, осталось лишь супротивника найти подобающего, дабы подраться. Почему-то чувствовал кузнец, что в самое ближайшее время ему представится великолепный случай проявить молодецкую удаль.

— Как бы на половцев ненароком не нарваться, — проворчал Муромец, до рези в глазах вглядываясь в студеную даль.

— Нет, енто навряд ли, — ответил богатырю Степан, с залихватским свистом понукая недовольного холодом Буцефала. — Половцы, конечно, дураки, но в таком холоде жить не привыкшие. Да и вообще, половцев бояться — в степь не ходить!

— Тебе легко говорить, — огрызнулся Илья, натягивая медвежью шкуру до самого носа…

Черного всадника на горизонте русичи заприметили не сразу. А когда заприметили, то смекнули, что всадник направляется прямо к ним, причем явно не с благими намерениями.

— Непохож он что-то на половца, — усмехнулся Колупаев, кладя рядом с собой здоровый кузнечный молот.

— А что, ежели я под шкурой тихо полежу, пока ты с ним сразишься? — заискивающе предложил Муромец, аки таракан шевеля заиндевевшими усищами.

— Э… нет, — рассмеялся кузнец. — Пора учиться тебе, брат, подвиги ратные совершать. Молва, она, конечно, молвой, но стоит иногда и самому копьем булатным помахать. Не слухами едиными жив богатырь!

Черный всадник приближался.

Облачен он был в гладкие рыцарские доспехи, какие на Руси отродясь не ковали. На голове полностью скрывающий лицо квадратный шлем, на руках чудного вида рукавицы. Странный всадник, не более того, но вот его лошадь… кожа да кости, настоящий ходячий скелет. Сразу видно, из Навьего Царства лошадка, не живая, значит, но и не мертвая! Вместо глаз черные впадины. Нечисть, короче.

— Папа-а-а-а! — возопил Илья Муромец, — пытаясь спрыгнуть с повозки.

Ножищи богатыря запутались в медвежьей шкуре, и он лишь нелепо забарахтался, разбрасывая по дну телеги рабочий инструмент Колупаева.

— Не боись, Илья! — с боевым запалом в голосе проревел Степан, поудобней берясь за рукоять кузнечного молота. — Сейчас мы его…

Черный всадник уже поднял для боя длинное копье.

Но тут произошло непредвиденное.

Ноги Колупаева, до этого покоившиеся на деревянном выступе телеги, вдруг пустились в пляс.

— Что такое?!! — испугался кузнец, одурело косясь на выплясывающие сапоги.

Черный рыцарь глухо рассмеялся. Ох и был знаком Степану этот смех, до жути знаком.

— Никак Кощей?!! — разом выдохнул кузнец. — Бессмертный!

— Я, я, зер гут! — на непонятном языке отозвался рыцарь, после чего бросился в атаку.

— Караул!!! — орал катающийся по дну телеги Илья Муромец. — Помогите!

Ноги Колупаеву больше не подчинялись. Резво сбросив Степана с телеги, они помчались по степи прочь.

— Стой, сволочь! — с отчаянием взвыл Муромец. — Не бросай меня одного-о-о-о..

— Да что же это?!! — не на шутку перепугался кузнец.

Ноги целеустремленно уносили его все дальше и дальше от повозки. Став на дыбы, гневно заржал Буцефал. Лошадь черного всадника уже разогналась до приличной скорости. Длинное копье было нацелено аккурат на орущего благим матом Илью Муромца.

— Ах, сапоги!!! — догадался Степан. — Бесовская обновка!

Волшебные сапоги с завидным упорством уносили своего хозяина куда подальше от опасности.

Но Колупаев был не робкого десятка. Немыслимым образом изловчившись, он с силой метнул кузнечный молот через спину, целясь в несущегося на телегу Кощея.

Молот со свистом ушел в небо.

Пару секунд ничего не происходило. Затем раздался неимоверный грохот, и в ту же минуту волшебные сапоги резко остановились.

Не удержав равновесия, Степан рухнул на землю, успев выставить перед собой могучие руки… Но тут же вскочил на ноги. Обернулся.

Черный всадник вместе с лошадью валялся на земле в нескольких шагах от телеги.

Илья Муромец вроде как затих.

— Неужели опоздал?!! — в ужасе прошептал Колупаев, со всех ног бросаясь к месту схватки…

Муромец оказался не только жив, но и вполне здоров, просто он временно погрузился в короткий богатырский обморок.

Кузнец очень рассчитывал, что на этот раз забытье Ильи закончится ранее, чем через очередные тридцать три года.