Надежда Первухина - Не пытайтесь это повторить Страница 18

И тут… Аларих сделал какой-то особенно хитрый выпад и легко коснулся кончиком рапиры рубашки Владислава. Лишь коснулся, я видела это очень четко. Укола не было, даже рубашка не порвалась. Но Владислав замер на месте, потом пошатнулся, выронил рапиру (она засверкала как молния) и рухнул на землю.

И больше не шевелился.

Мы все тоже замерли. Первой ожила (если можно так сказать о вампире) Эстрелья. Она подбежала к лежащему мужчине, опустилась на колени и приложила ухо к его груди. А через мгновение поднялась:

— Он мертв.

— Святая Вальпурга! — ахнула Юля. — Как такое могло случиться?! Аларих, дай мне свою рапиру!

Аларих безоговорочно повиновался. Весь лоск слетел с него в момент.

— Я не хотел… — пробормотал он. — Не хотел убивать. Только проучить…

Юля придирчиво осмотрела оружие, поданное Аларихом.

— Нет, с рапирой все нормально. Она не могла ни убить, ни поранить. Здесь что-то другое.

И тут заговорил Константин:

— У Славы было слабое сердце. Видимо, эта дуэль спровоцировала инфаркт.

— О господи! — взялась за голову Юля. — И сделать-то ничего нельзя. Я не смогу его оживить, слишком быстрая была смерть.

— Надо вызвать "скорую", — подал идею Юрий.

Он достал мобильный телефон и набрал номер.

"Скорую" он вызвал человеческую. Поэтому приехала она минут через сорок. Мы к тому времени вытащили тело Тропилина на главную аллею, и у меня в голове вертелась мысль о дежавю — почти так же я возилась с потерявшим сознание Димой.

Машина остановилась. Из нее выпал пьяненький санитар.

— Ну че тут у вас? — спросил он.

— Вот, человеку плохо. Кажется.

Санитар подошел к лежащему Тропилину, пощупал пульс.

— Вот черт! Какое плохо, Митрич, тут у нас мертвяк! Что здесь было, а ну говорите?! Кто его прихлопнул? Счас ментов вызовем!

— Не надо ментов, — гипнотизирующим голосом заговорила Юля. — Отвезем этого человека в больницу и посмотрим, нельзя ли его оживить. Доставайте носилки и шприц с десятью кубиками адреналина.

— Откуда у нас адреналин, ты че, красивая? — вяло огрызнулся санитар. — Нам зарплату три месяца не платили, а ты… адреналин.

Тропилина погрузили в машину. Мы тоже сели. Юрий и Константин остались.

— Надо жене сообщить, — сказал Юрий. — Его же в Семашко повезут.

— В Семашко, — кивнул санитар, захлопывая дверцы.

"Скорая" сорвалась с места. Мы сидели на жестких скамейках, хотя, скорее, не сидели, а тряслись. Тропилин безжизненно лежал на резиновой каталке.

— Я ведь не виноват, правда? — неожиданно спросил Аларих. — Все было честно, по закону — дуэль и дуэль.

— Да замолчи ты! — накинулась на Алариха Юля. — Какого человека угробили!

— Мы еще не знаем какого, — резонно заметила Эсси.

— Это ничего не меняет, — бурчала Юля. — Эх, какой был мужик! Штучная работа!

"Скорая" подъехала к реанимационному корпусу больницы имени Семашко. Санитары выгрузили тело и резво повезли его через приемный покой. Мы рванули было следом, но нас остановил окрик:

— А вы куда?

— А мы, мы… родственники.

— Не положено. Ждите в приемной. Вам позже скажут как и что.

Мы расселись по пластиковым креслам кричаще-оранжевого цвета и стали вздыхать. Время тянулось до ужаса медленно.

— Я могу развлечь вас, — сказал Аларих. — Рассказать про мою кошку?

— А что не так с твоей кошкой? — вяло поинтересовалась Юля.

— Я ее инициировал. Теперь она выпивает всех собак в округе. А месяц назад она принесла котят. Так они тоже вампирчики.

— Аларих, почему я об этом впервые слышу? — возмутилась Эстрелья. — Разве ты не знаешь, что разведение или клонирование вампиров без разрешения Совета Нечестивых просто запрещено! Хорошо, если ты отделаешься штрафом или принудительными работами. А если тебя развоплотят?

— Не развоплотят, — самодовольно заявил Аларих. Вот чего-чего у него было в достатке, так это самодовольства. — За кошкой и ее приплодом следит моя домоправительница. Она тоже вампир, кстати.

— Кошку надо стерилизовать. Котятам отрубить головы и сжечь! — рыкнула Эсси. — Мне надоело прикрывать твои мелкие грешки, Аларих!

— Погодите, погодите, — примиренчески воздела руки я. — Никому отрубать головы и тем более сжигать не надо. Аларих, ты просто перевези эту кошку и котят к нам в Щедрый. Тут за ними будет надлежащий уход и наблюдение. У нас же есть экзотариум для редких животных.

— Котят отдам, — махнул рукой Аларих. — А вот кошку нет. Она мне очень дорога. Лучше я ее стерилизую. Хотя что она может сделать с ветеринаром…

— Ветеринар тоже должен быть вампиром, — резонно рассудила я. — Я даже знаю одного такого. Практикует на Большой Буденовке.

— Пал Палыч Знаменский, что ли? — встрепенулась Юля.

— Он самый.

— Хороший ветеринар, — улыбнулась Юля и вдруг резко дернулась: — О чем я?! Сидим, треплемся о какой-то кошке, а там — жертва нашей глупости. Нет, я больше ждать не могу. А вдруг его можно реанимировать? Я попробую пробраться.

— Как?

— Невидимость.

— Тогда на всех набрасывай, — решительно сказала Эстрелья. — Все пойдем.

— Хорошо, — кивнула Юля.

И мы стали невидимы.

Мы спокойно миновали сестринский пост и тихо пошли по коридору. Было пустынно и тихо, но вот распахнулась одна из дверей, и из нее буквально выскочили несколько врачей. Они ругались по-черному. Мы расслышали только то, что, если бы больного привезли быстрее, его можно было бы спасти.

Наша компания мимо врачей бесшумно пробралась в реанимационную. Чутье не подвело — на столе лежало тело Тропилина, а рядом с ним стояла его душа. Она выглядела растерянной и задумчивой. А потом увидела нас. Ведь для души что видимый мир, что невидимый — все одно.

— Ах, это вы, — сказал Тропилин. — Пришли порадоваться?

— Нет, — честно ответила Юля. — Мы скорбим о том, что все так получилось. Что сказали? Инфаркт?

— Нет. Тромб в сосуде головного мозга. Какая нелепая смерть. Я столько всего не успел…

— Я приношу вам свои извинения, — склонил голову Аларих. — Если это, конечно, может вас утешить.

— Принимаю, — пожала призрачными плечами душа Тропилина.

— А хотите, я вас восставлю? — предложила Юля. — Я могу. Я восставила вот эту девушку…

— Нет, — помотала головой душа Тропилина, — я еще при жизни написал заявление, что отказываюсь от восставления. Я презираю такое существование. Смерть — значит, смерть.

— Тогда почему вы не уходите?

— Я жду своего ангела-хранителя.

— При жизни вы были верующим человеком?

— Не особенно, но… в ангела-хранителя верил. Чьи это шаги? О боже! О нет!

В комнату ворвалась заплаканная молодая женщина. Она бросилась к телу, размазывая слезы по щекам.

— Слава! — закричала она. — Не уходи!

— Жена… — прошелестел Тропилин. — Столько лет друг друга изводили, а тут, гляди-ка, плачет. Не плачь, Тоня. Все хорошо.

Душа погладила женщину по плечу. Та, разумеется, ничего не почувствовала, но плакать потихоньку перестала. Лицо ее прояснилось.

— Я соберу все твои стихи, Слава, — сказала она, — и издам их.

— Вот за это спасибо, — сказал Тропилин. — Приятно, что ты наконец обратила внимание на мои стихи.

— Стихи? — пробормотала Юля. — Тропилин? Уж не тот ли это Тропилин, что опубликовал поэму "Кораблики" в газете "Вечерняя звезда"? Я ведь бредила этой поэмой!

— Что ж, — сказала душа Тропилина, — теперь я ничего не напишу.

— Это ужасно, — после недолгого молчания сказала Юля. — Умер настоящий поэт. Я хочу проводить его стихами.

— Уместно ли это?

— Стихи всегда уместны. Тем более что это его стихи.

И Юля прочла:

Твой кораблик — из бумаги папиросной —Белой бабочкой взлетает к небесам…Я не стану задавать тебе вопросы —Ты на них не отыскал ответа сам.

Добрый путь! Какой удачный нынче ветерДля того, кому всю жизнь летать да плыть.Твой кораблик — невесом, блестящ и светел,Будет с неба ясным месяцем светить.

Я всю жизнь молюсь о всех, как ты, плывущихВ неизвестность, за небесные края.Добрый путь! И никогда не будет спущенНевесомый парус твой, мечта твоя.

Млечный Путь тебя как лентой опоясал —Сохранить от зла, от страха и тоски.Твой кораблик все такой же ясный-ясный,Паруса на нем прозрачны и легки…

Добрый путь!..

— Спасибо, — прошептала душа Тропилина. — Это хорошие проводы.