Ольга Мяхар - Особо опасная ведьма Страница 19

Нас начали бить.

Если бы в теле была хоть капля магии, если бы сеть не опутала руки, если бы врагов не было так много… Я отбивалась до последнего, Коша дышал огнем и кусался, мы вместе изо всех сил защищали Аду, которая не умела драться вообще. Последнее, что помню, это как метко запулила в окно Кошу, а на затылок опустилось что-то тяжелое. Потом свет померк. Я упала на пол.

– Ди! Ди!! Ди!!!

Меня кто-то звал, но очнуться я категорически отказывалась, мне и здесь, в теплой мягкой темноте, было вполне уютно.

– Ди, очнись, Ди…

Я застонала, но все-таки открыла один глаз и тут же об этом пожалела. Когда свет перестал переливаться кучей размытых ярких пятен, я увидела прикованную у противоположной стены Аду. Цепь тянулась от массивного кольца под потолком и обхватывала ее за пояс, давая сравнительно небольшую свободу – сидеть, лежать и даже стоять, совсем недалеко удаляясь от стены. Пошевелившись, я поняла, что прикована так же. Второй глаз не открывался, он опух и представлял собой узкую щелку, через которую не больно-то наглядишься на окружающий мир. На плече у Ады сидел мыш и угрюмо смотрел, как пять здоровенных серых крыс доедают нашу похлебку из двух ну очень давно не мытых тарелок у двери. Камера была совсем небольшая. Под потолком маленькое окошко, забранное решеткой, видимо для того, чтобы заключенные не задохнулись. Еще одна решетка была на двери. Видимо, стражник, совершая обход, любил посматривать на заключенных.

– Ди, ты как, жива?

Я попыталась сесть и тут же почувствовала резкую боль в левой ноге. Сломана.

– Жива. – Я, кряхтя, все же села, стараясь особо не тревожить конечность и постоянно морщась от боли. – Эй, ты что это? А ну прекрати реветь.

– Они тебя так били, даже когда ты потеряла сознание били, и барон бил, за боль и за то, что ты дракона выпустила.

Я попыталась улыбнуться. Взгляд у Ады стал совсем жалостливым. Так, ладно, ободряющие улыбки оставим на потом.

– Ты тут давно?

– Не очень. – Ада вытерла ладонью слезы и высморкалась в какую-то тряпочку. Присмотревшись, в тряпочке я узнала клочок ее подола.

– И что, нас заходили навещать?

– Да, сказали, что утром повесят на воротах, без мыла. Ди, а зачем нам мыло?

Я решила не просвещать подругу, зачем повешенным нужно мыло.

– Мыш, ты чего тут сидишь?! – прикрикнула я на пушистика.

Мыш печально на меня посмотрел и снова уставился на крыс, те уже пытались грызть тарелки, в свою очередь бросая жадные, голодные взгляды то на меня, то на Аду.

– Мыш!

– Чего?

– Не чего, а кого. Ты, блин, тут сидеть будешь или нас вытаскивать?

За окошком послышалось знакомое хлопанье крыльев, в камеру просунулась возбужденная голова дракоши.

– Вы тут? Ага, значит, так! Я знаю, где ключи, только мне к ним не подобраться. Тут есть щель в стене, ведет в соседнюю камеру. Я в нее посмотрел, там дверь открыта. Охранник с ключами наверняка спит, но я в щель не пролезу!

Он болтал и болтал без умолку, а мы все трое смотрели на него и улыбались, как идиоты. Лично я была просто счастлива, что он вернулся.

– Эй, вы чего, рассвет же скоро!

До мыша первого дошло, что предлагает Коша, и он отважно привстал, грозно пискнул, что спасет нас, и полетел вверх. Коша просунул сквозь прутья решетки правую лапу и подхватил его на лету, а потом старательно потянул на себя. Мыш заверещал.

– Что случилось?! – крикнула я, наблюдая с нашей стороны решетки заднюю часть мыша, который непрестанно матерился и дрыгал задними лапками.

Вдруг он затих, и над ним снова протиснулась голова Коши.

– Застрял, – сообщил он.

– Может, пролезет. Потяни еще, – предложила Ада.

– Я тянул, – пояснил дракоша, – но у него такой зад!..

– Я попрошу не трогать мой зад, – донесся снаружи возмущенный писк, – на свой бы посмотрел!

Коша засмущался, сказал:

– Я щас. – И снова убрался наружу.

Жалобный писк – мыш пробкой влетел обратно в камеру, рухнул на крыс, те с визгом разбежались по норам, а мыш остался сидеть в вылизанной насухо плошке.

– И не возвращайтесь! – напутствовал он их, размахивая ложкой.

– Я полетел, может, найду какой другой путь! – крикнул Коша.

За окном послышалось затихающее хлопанье крыльев. Мы снова остались втроем в камере, рассматривая прямоугольник медленно светлеющего неба под потолком. До рассвета оставалось совсем немного времени.

ГЛАВА 12

Цок-цок. Маленькие коготки крыс скреблись и клацали за стенами. Я устало прислушивалась к этим звукам, прижавшись затылком к шершавой поверхности стены. Ада острыми ноготками, которые недавно подрезала, задумчиво расчесывала шерстку замершего у нее на коленях мыша. Звезды на небе, по крайней мере в квадратике нашего окна, уже погасли. Ждать осталось недолго. Мы решили выбросить мыша где-нибудь незаметно по дороге, чтобы хоть он не пострадал. Тот сначала возражал, но потом расплакался и полчаса заверял нас, что у него еще никогда не было таких друзей. Мы ему верили, а Коша все не возвращался, отчаянно ища лазейку, в которую смог бы пролезть. Я уже не верила в наше спасение и ничего не ждала. Чудеса не для меня, это я решила давно и успела запомнить накрепко. Сколько там осталось: час, два? Неважно. Ада тихонько всхлипнула, прижимая к груди полузадушенного мыша, тот почти не сопротивлялся, мужественно терпя все эти нежности.

На голову мне упал камушек.

Так. Не поняла. Какой камушек? Я задрала нос, и тут же на него упала пригоршня то ли песка, то ли пыли, а на лоб упало уже два камушка. Я тряхнула головой, ничего не понимая. На потолке трещин вроде бы не было, так что случилось? Внезапно прямо из стены на уровне потолка показалась голова. Она повертелась из стороны в сторону, обозрела наши с Адой обалдевшие физиономии, подмигнула и снова скрылась в стене.

– Ди, у меня глюки, – прошептала Ада.

– Мыша отпусти, задушишь, – нахмурилась я, – и никакие это не глюки.

Я попыталась встать, но нога отозвалась такой болью, что я немедленно снова села, шипя сквозь стиснутые зубы. И тут «глюк» вернулся.

Справа от меня из стены высунулись все та же голова и две руки; я уже поняла, что «это» мужского рода и, похоже, человек. Он уперся руками в стену и с натугой вытащил из нее свое туловище по пояс, а потом рванул еще раз и тут же вывалился весь, покатившись по полу и распугав обнаглевших крыс. Встав и отряхнувшись, он радостно нам улыбнулся, сделал ручкой и, вытянув вперед голову, пошел на противоположную стену. До меня дошло, что наша камера для него является всего лишь перевалочным пунктом и нас, судя по всему, он спасать не собирается. Ну уж нет.

Пара слов, слетевших с потрескавшихся губ, и парень довольно ощутимо приложился головой об эту самую стену. Взвыв, он попытался ухватиться за нее и временно присел на корточки. Я, прищурившись, за ним наблюдала.

– Девочки, ну за что?! – возмутился он и угрюмо на нас уставился.

– За все хорошее, – просветила его я, – теперь все стены непроходимы. И если ты не хочешь, чтобы уже идущий сюда палач и тебя захватил для компании, то возьмешь с собой девчонку с мышом. – Я безапелляционно ткнула пальцем в сторону Ады.

Она так удивленно на меня посмотрела, что я почувствовала себя неуютно.

– Ага, – сарказма у парня многовато, – а может, и тебя заодно прихватить? А что, я такой! Могу и трех, и четырех, и мышей, и крыс… Ты офонарела, да? Я сам с трудом сквозь стены прохожу, а ты мне еще мертвый груз прицепить хочешь?

– Ну, во-первых, я сама с тобой не пойду, со сломанной ногой далеко я вряд ли упрыгаю. – Ада порывалась что-то сказать, но я движением брови отняла минуты на две у нее голос; ух какая я крутая, смертница-героиня, блин. – А во-вторых, если надумаешь ее в одной из стен забыть, – Ада побелела, широко разевая рот; ничего, перебьется, – то я ведь почувствую и перед самой смертью так колдану, что мало не покажется. А ты знаешь, какова сила последнего ведьминского проклятия?

Судя по его глазам, он знал. И даже как-то чересчур близко.

– Ну так как, возьмешь девчонку?

Он кивнул. Не нравится мне его взгляд: сказала про проклятие – будто маску глупого паренька стянула, а обнажила кости мертвеца. Ну да ладно, значит, понял все верно.

Шепот старинных слов, оковы упали к ногам Ады; я поморщилась – сил у крови гасить откат уже не было, и все отозвалось в ноге.

– Идите, – прохрипела я. – И помни, парень…

Он по-волчьи усмехнулся:

– Я запомню, ведьма.

Ада бросилась было ко мне, все еще пытаясь что-то сказать, но в двери уже грохотал поворачиваемый в ржавом замке ключ. Парень схватил Аду и рывком буквально втолкнул ее в стену, ныряя сам и закатывая от чересчур большого напряжения глаза. Как бы не помер. Ну да ничего, оклемается, если только стражник не догадается проверить соседние камеры. А это вряд ли. Кто ж побежит прятаться за решетку, только идиоты… да маги.

Дверь со скрипом распахнулась, я сквозь падающие на глаза грязные волосы прищурившись разглядывала высокого толстого дядьку, сыто отрыгивающего и ковыряющегося ногтем в зубах. Я поморщилась.