Terry Pratchett - К оружию! К оружию! (пер. Н.Берденников под ред. А.Жикаренцева) Страница 19

В конце концов он удалился, стараясь сохранить остатки достоинства, хотя сохранять было уже нечего. А потом, после битвы с самим собой и полного поражения в ней, капитан Ваймс купил полбутылки «Старого Въедливого Виски Джимкина Пивомеса» и убрел в ночь.

Моркоу и Ангва дошли до конца Тусклой улицы.

– И где ты живешь? – поинтересовался Моркоу.

– Вон там. – Она показала рукой.

– На улице Вязов? Случайно не у госпожи Торт?

– У нее. А почему нет? Мне нужна была хорошая чистая комната по разумной цене. Что в этом плохого?

– Ну… э-э, то есть я ничего не имею против госпожи Торт, приятная женщина, одна из лучших… но… ты не могла не заметить…

– Заметить что?

– Ну… она не очень… понимаешь… разборчива.

– Прости, не понимаю.

– Ну, ты же наверняка видела некоторых из ее постояльцев. Редж Башмак по-прежнему снимает там комнату?

– А, – догадалась Ангва, – ты имеешь в виду зомби.

– А в подвале живет банши.

– Да, господин Иксолит.

– И была еще старая госпожа Друлль.

– Упыриха. Ушла на пенсию. Устраивает сейчас детские праздники.

– И… И тебе не показалось это несколько странным?

– Зато плата разумная, а белье чистое.

– Вряд ли на нем кто-нибудь когда-нибудь спал…

– Видишь ли, я сняла ту комнату, на которую у меня хватило средств!

– Извини… Я знаю, как это бывает. Со мной случилось то же самое, когда я сюда приехал. Просто я советую тебе побыстрее переехать, ну, в какой-нибудь другой дом, более… подходящий для молодой дамы… Надеюсь, ты меня понимаешь…

– Не совсем. Господин Башмак был настолько любезен, что даже попытался помочь мне занести наверх мои вещи. Правда, потом уже я помогала ему заносить наверх его руки. От бедняжки постоянно отваливаются куски тела.

– Но они… люди не совсем нашего круга, – упрямо продолжал Моркоу. – Я не в плохом смысле, пойми меня правильно. Взять, к примеру, гномов. Некоторые из них – мои лучшие друзья. Мои родители были гномами. Тролли? Никаких проблем с троллями. Соль земли. Я не преувеличиваю. Замечательные ребята, лишайник только сверху. Но… умертвия… честно говоря, я бы ничуть не возражал, если бы они вернулись туда, откуда пришли, вот и все.

– Многие из них пришли как раз отсюда.

– Они мне просто не нравятся. Извини.

– Мне пора, – холодно заметила Ангва. Она остановилась у темного входа в переулок.

– Хорошо, – кивнул Моркоу. – Когда мы снова увидимся?

– Завтра. Мы же работаем вместе.

– Может быть, когда у нас будет выходной, мы…

– Мне пора!

Ангва развернулась и побежала прочь. Ореол луны уже появился над крышами Незримого Университета.

– Ладно! Хорошо! Значит, до завтра! – крикнул Моркоу ей вслед.

Ангва, спотыкаясь, мчалась сквозь тени, а мир вокруг нее крутился и ходил ходуном. Не стоило так задерживаться!

Она вылетела на поперечную улицу, чуть не сбив с ног нескольких поздних прохожих, и добежала до переулка, уже срывая с себя одежду…

Тут-то ее и заметил Бундо Прунг, недавно исключенный из Гильдии Воров за излишний энтузиазм и поведение, недостойное настоящего грабителя. То есть абсолютный негодяй. Одинокая женщина в темном переулке показалась ему достойной добычей.

Он с опаской оглянулся по сторонам и последовал за ней.

Примерно пять секунд было тихо. Потом снова появился Бундо, двигавшийся теперь очень быстро. Он бежал со всех ног, пока не добрался до доков, где готовилось отойти с ночным приливом некое торговое судно. Трап уже убирали, однако он успел прыгнуть на корабль, на котором и стал потом матросом. Скончался Бундо три года спустя, когда в одной далекой стране ему на голову свалился броненосец. За все это время он ни словом не обмолвился о том, что увидел в том переулке, лишь кричал страшным криком каждый раз, когда на встречу ему попадалась даже самая маленькая и невинная собачонка.

Ангва появилась из переулка спустя несколько секунд и куда-то быстро потрусила.

Госпожа Сибилла Овнец открыла дверь и втянула носом ночной воздух.

– Сэмюель Ваймс! Ты пьян!

– Пока нет! Но еще не все потеряно! – весело заявил Ваймс.

– И эта твоя кольчуга! Ты не переоделся!

Ваймс осмотрел себя.

– Ты права! – бодро согласился он.

– Гости приедут с минуты на минуту. Ступай в свою комнату. Вилликинс приготовил ванну и разложил для тебя одежду. Поторопись…

– Слушаюсь и повинуюсь!

Некоторое время Ваймс плескался в тепловатой воде и розовой алкогольной дымке. Потом он вытерся – насколько ему это удалось – и уставился на одежду, разложенную по кровати.

Ее сшил лучший портной в городе. Сибилла Овнец была щедрой натурой. Готова была отдать все, что у нее есть.

Камзол был синих и темно-лиловых тонов, с кружевами на манжетах и воротнике. Последний писк моды, как пытались убедить Ваймса. Сибилла Овнец искренне хотела, чтобы капитан занял достойное место в этом мире. Она считала – правда, никогда об этом вслух не говорила, но Ваймс все равно это знал, – что он, Ваймс, слишком хороший человек, чтобы быть стражником.

Он осоловело таращился на камзол, и виски тут было совсем ни при чем (ну, вернее, только отчасти). Впервые в жизни ему предстояло надеть камзол. Ребенком он носил тряпки, обматывая ими конечности, ну а поступив в Стражу, перешел на кожаные бриджи до колен и кольчугу стражника, то есть удобную и практичную одежду.

К парадным одеяниям прилагалась шляпа, украшенная жемчугом.

Ваймсу еще не доводилось надевать головной убор, не выкованный из металла.

Туфли были длинными и остроносыми.

Летом он ходил в сандалиях, а зимой – в традиционных дешевых башмаках.

Капитан Ваймс с трудом справлялся с ролью офицера и понятия не имел, как стать господином. Камзол, вероятно, был частью этой процедуры превращения…

Начинали съезжаться гости. До него доносился хруст гравия под колесами карет и шлепанье босых пяток рикш.

Он выглянул в окно. Лепешечная улица была самым высоким местом Морпорка, и отсюда открывался ни с чем не сравнимый вид, если, конечно, вам нравится проводить время за созерцанием ландшафтов. В сумерках дворец патриция казался еще более темным и мрачным, светилось лишь одно окно на верхнем этаже. Вообще, дворец был центром освещенной области, которая ближе к краям своим, то есть к районам, где считалось, что жечь свечи – это переводить хорошую еду, к краям своим область становилась все темнее. Каменоломный переулок был залит алым светом факелов. Понятно, у троллей Новый год. Тускло светилось здание факультета высокоэнергетической магии Незримого Университета. Лично Ваймс считал, что всех волшебников следует арестовать – по подозрению в слишком большом уме. Ярче, чем обычно, были освещены Цепная и Чистоводная улицы, находившиеся в районе города, который люди, подобные капитану Квирку, называли «гномлагерем»…

– Сэмюель!

Ваймс поправил шейный платок. Вроде его так надевают…

Он встречался лицом к лицу с троллями, гномами и драконами, но сейчас ему предстояло познакомиться с совершенно новым, ранее неизвестным видом. С богачами.

Выйдя из «этого состояния» (так называла ее Превращение мама), Ангва почти не помнила, как выглядел мир.

Например, она помнила, что видела запахи. Реальные улицы и дома оставались на месте, но лишь в качестве унылого, одноцветного фона, на котором ярко выделялись звуки и запахи, подобные сверкающим линиям… разноцветного огня и клубам… скажем, разноцветного дыма.

Вся проблема заключалась именно в этом. Невозможно подобрать слова, чтобы описать то, что она видела и чуяла. Если бы вы вдруг увидели восьмой цвет, а потом попытались описать его семицветному миру, то получилось бы примерно следующее: «Э-э, ну это было… нечто вроде зеленовато-пурпурного». Мы так и не научились толком обмениваться полученным опытом.

Иногда (правда не слишком часто) Ангва считала, что ей крупно повезло – ведь она способна была видеть сразу два мира. В течение первых двадцати минут после Превращения все ее чувства были настолько обострены, что мир, разложенный на сенсорные спектры, светился многоцветной радугой. Ради такого зрелища стоило чуточку помучиться.

Существует несколько разновидностей вервольфов. Некоторым достаточно бриться один раз в час и носить шляпу, прикрывающую уши. И они вполне могут сойти за почти нормальных людей.

Впрочем, она их легко отличала. Вервольф способен узнать подобного себе даже в огромной толпе. Прежде всего по глазам. Ну и, конечно, существует ряд других признаков. Вервольфы стараются жить обособленно и выбирают работу подальше от животных. Обильно поливают себя духами или лосьонами после бритья и весьма привередливы в еде. А еще они ведут дневники, в которых аккуратно красными чернилами отмечают фазы луны.