Кир Булычев - Гусляр навеки Страница 19

– Хотите, я усыплю вас? – спросила Избушка. – Чтобы путешествие к родным пенатам не казалось вам таким долгим и утомительным.

– Не исключено, – отвечал Удалов. – Гуманизм ваш просто трогает до слез...

– К сожалению, не все в моих силах, – отвечала Избушка. – Ведь я в первую очередь дом, я место, куда стремится каждый человек, и лишь затем я целитель, утешитель и искатель смысла жизни.

– Тогда я посплю, пока не доберемся до Беты Кита, – согласился Удалов.

– А я тем временем завершу терапию, – сказала Избушка.

– А вам не бывает скучно? – спросил Удалов.

– Как можно скучать, если ты на работе? – удивилась Избушка. – Ведь я буду занята. Надо привести ваше тело в точное соответствие со стандартами красоты и здоровья.

И Удалов заснул. И спал, пока они не приблизились к нужной звезде...

Удалов очнулся от ощущения счастья, которое бывает, если ваше тело абсолютно здорово и молодо, и ни одна даже мелкая болезнь его еще не коснулась. Такого с Удаловым не было уже лет двадцать.

Свет в Избушке горел ярче, чем обычно. В стенах каюты образовались иллюминаторы, за которыми поблескивали звезды, а это означало, что скорость Избушки снизилась настолько, что можно пользоваться невооруженным глазом. Что Удалов и сделал, принявшись любоваться видами цивилизованных миров. Потом собрался привести себя в порядок перед посадкой, вычистить восстановленные зубы, причесаться, помыться, побриться... Ничего подобного он не сделал. Потому что в туалете, над умывальником висело зеркало. Лгал, оказывается, домик! И ясно, почему.

Удалов себя не узнал, потому что на него глазело существо... отдаленно похожее на человека, может, даже разумное, но конечно же, таких на Земле не водилось. Начнем с того, что лицо и руки Удалова были покрыты не кожей, а голубоватой чешуей, глаза были подобны стрекозиным, над голой головой возвышался роговой гребень, вместо носа была дырка, а рот был подобен отверстию в почтовом ящике. Кстати, пальцев было шесть. На правой руке. Четыре – на левой...

Наверное, можно было бы увидеть еще немало любопытного, но Удалов так завопил, так забил синим хвостом, что непрочное зеркало лопнуло и осыпалось на пол крупными льдинками.

– Что случилось? – лицемерным голосом спросила Избушка. – Вы чем-то смущены? – Удалов безуспешно пытался содрать с себя чешую.

– У меня не было выхода, – сказала Избушка.

– Почему ты не сказала! Лучше смерть, чем этот маскарад!

– Постыдитесь, спасенный! Смерть всегда хуже.

– Но за что?

– Валерьянка на столике справа от вас, – сказала Избушка, – там же стакан коньяка.

– Анестезия? – мрачно спросил Удалов.

– Как можно путать амнезию и анестезию! – упрекнул Удалова домик. – Коньяк подают для забвения.

Но Удалов все равно не мог прийти в себя, даже после приема стакана коньяка – ведь стакан-то он держал в голубой лапе, а вливал жидкость в почтовый ящик.

– За что? – тупо повторял он. – Как это могло случиться?

– Странно, что внешний вид, который настолько отличается к лучшему от вашего предыдущего облика, – сказала Избушка, – вас не устраивает. Видно, вы извращенец.

– Внешний вид? – разозлился Удалов. – Хуже, чем в зоопарке. Почему вы не могли мне оставить то, что было раньше?

– Там немного оставалось...

– Пускай немного... Но ведь осталось!

Стакан незаметно для Удалова вновь наполнился коньяком, но Корнелий Иванович отбросил выпивку в сторону и сказал:

– Голова должна быть незамутненной.

Этим он огорчил Избушку. Видно, ей было выгодней беседовать с пьяным Удаловым.

– Прошу объяснений, – сказало голубое, покрытое чешуей существо ростом по пояс нормальному человеку. – Иначе я вас по судам затаскаю. Вы проклянете тот день, компрачикосы, когда подняли руку на земного представителя! Знаете ли вы, что в случае угрозы любому землянину вся наша планета от мала до велика встает на его защиту?

– Послушайте, не горячитесь, – сказала Избушка. – Уже много лет назад правительство Варанелецкой федерации разослало в разные концы нашего сектора Галактики избушки вроде меня. В случае если кто-то из варанелецев потерпит бедствие или попадет в беду – мы ждем, мы готовы, мы всегда окажем помощь.

– Но я же не ваш... варанелец!

– Этого я не знала. И мои конструкторы этого предусмотреть не могли. Известно ли вам, уважаемый Корнелий Иванович, что в нашей Галактике насчитывается чуть больше шести тысяч различных цивилизаций? И почти все их представители устроены различно. Что нам делать?

– Что делать? – повторил вопрос Удалов. Он не знал, что делать.

– Я дом. Моя функция – защита и спасение. Я не могу никому отказать в помощи, – продолжала Избушка. – Но как я могу помочь жидкому фаримстоуну или личинке прафутеля? Как, если про эту личинку известно только, что она – фукает? Фукающий прафутель! Это же неприлично! Учтите, Удалов, я никогда в жизни не видела землянина. Я не знала, где у землянина сердце – в груди или в правом бедре.

– Ну, скажете такое! Разумеется, в груди!

– Для меня это не разумелось. Для меня было совершенным открытием, что «квас» пишется слитно, а «к вам» – раздельно... Конечно, мы могли бы отказывать в помощи чуждым существам. Но тогда мы должны отказаться от слова «гуманизм», мы должны отказаться от слова «дом», «убежище», «избушка»... И мы говорили себе: попал к нам под крышу, мы вернем тебя к жизни. Но раз вас так много, а я, Избушка, одна, то по мере лечения я превращаю вас в чудесного, красивого варанелеца! И лечу уже не уродливого землянина, а представителя высшей расы...

– А почему бы теперь меня обратно не превратить в человека?

– Я дом! Я убежище. Я тебя спасла и сделала лучше, чем прежде, но я не представляю себе, каким ты был до катастрофы. Принцип любого дома: я сделаю тебя таким, чтобы тебе было приятно и уютно находиться внутри меня.

Это заявление, хоть и несло в себе претензии на философское обобщение, Удалова не удовлетворило. Он почуял в голосе Избушки некую отстраненность, словно дому, спасшему и выходившему его, и дела не было до его дальнейшей судьбы. Хотя бы потому, что Избушка, воспитанная на фотографиях варанелецких кинозвезд, была уверена, что Удалов должен быть счастлив... Как Иван-дурак из русской сказки, прошедший кипящие воды и ставший царевичем.

– Кто поможет, кто поможет? – повторял уныло Удалов, уткнувшись чешуйчатой рожей в холодное стекло иллюминатора. А там, на подлете к межпланетному космопорту уже вспыхивали и таяли в черном небе огни реклам и бежали строчки новостей.

– Ваши врачи и помогут, – буркнула Избушка. – Мне грустно, что вы не осознали высокую абстракцию моих тезисов: настоящий дом призван не только сохранять и беречь человека, но и совершенствовать его, улучшать...

Тут Избушка качнулась, ударившись о причал. Путешествие закончилось. Удалов был тих и задумчив. Он послушно написал благодарственные слова в «Книге отзывов, жалоб и предложений» Избушки, оставил адрес районного Сбербанка на случай возникновения имущественных проблем и, закутавшись в плащ, подаренный его спасителем и мучителем, пошел на пограничный контроль.

К счастью, при виде него трехметровые рогатые пограничники вытянулись по стойке смирно и хором сказали:

– Паспорта варанелецев принципиально не проверяем...

Из чего Удалов заключил, что принадлежит отныне к могущественной, но не очень приятной расе.

Из космопорта Удалов сразу кинулся в земное посольство. Свои поймут и помогут. Посольство располагалось на тихой, запорошенной ранним снегом горбатой улице. Неба в этом районе не было видно из-за реклам. Когда он подошел к лестнице, ведущей к парадной двери, навстречу спускались два обыкновенных, милых на вид человека, из командировочных. Земляне.

При виде Удалова они замедлили шаги, а тот, забыв о собственном облике, воскликнул:

– Привет, земляки!

Его возглас прозвучал невнятно и приглушенно, потому что речевой аппарат варанелеца для наших звуков не приспособлен. Земляне замерли, а потом быстро побежали – так, чтобы между ними и чешуйчатым коротышкой оставалось не меньше двух метров.

Робот-швейцар распахнул дверь и склонился в поклоне.

– Добро пожаловать!

Внутри было прохладно и просторно. Скупо поблескивали мраморные полы и стены... Некогда это строение принадлежало местному князю Бору-Бару, который влюбился в нашу балеринку Настю и подарил особняк ей. Бору-Бару разорился и повесился, Настя решила вернуться домой, в деревню, к маме, но ей было сказано, что придется сделать дар родине – особняк. Может возникнуть вопрос, когда же это все было, если Удалов – наш с вами современник? Но ведь время движется по кривым, и от этого оно различно течет в разных местах Космоса. Таким образом оказалось, что посольство было укомплектовано торгпредами и стукачами задолго до войны Веллингтона с Наполеоном. А на некоторых других планетах, может быть, думают, что Земля еще не покинула каменный век...