Андрей Жвалевский - Личное дело Мергионы или Четыре чертовы дюжины Страница 19

Рукописец. А я ничего не понимаю! Прекратите меня путать! Вот она – кто?

Вот она. Кто я? Кто – я?! Вы это слышали? Кто я!

Рукописец. Я отказываюсь работать в таких условиях! Вот вам бумага, карандаш, а я умываю руки.

Бумага, сургуч, чернила, первая половина XXI века.

После того как Мерги и мисс Сьюзан три часа кряду играли с Браунингом в «хорошего подозреваемого – плохого подозреваемого», следователь-маг чувствовал себя совершенно разбитым.

– Ну ладно, – сказал он. – В интересах следствия будем считать, что вы здесь ни при чем. А куда ты… то есть как ты собираешься своего папу искать?

– Папа ищет Чаши, – ответила Мергиона, – я ищу папу. Поэтому, чтобы найти папу, мне нужно найти Чаши.

– Сен гордился бы тобой! – усмехнулся Лужж. Под предлогом важного совещания в Высших Сферах (утверждение сметы на приобретение наглядных пособий для занятий по некромантии) он прогулял большую часть допроса и чувствовал себя бодрее остальных.

Упоминание о Сене привело Мергиону в уныние.

Она не отказалась бы от помощи Гаттера и Аесли, но друзей просто не было в Первертсе.

Во всем виноват Порри. Ну ладно, его транспликатор. Профессор Лужж не зря предупреждал, что может получиться большой разброс. Разброс получился что надо, всем разбросам разброс. Сам ректор – поскольку был опытным астрал-серфером – быстро сориентировался в магическом пространстве и перенесся в свой кабинет, а вот остальные…

Сен приземлился прямо на обеденном столе в родовом имении Аесли, повредив лодыжку и расколошматив вдребезги фамильную супницу. По семейному преданию, из этой супницы были в свое время вскормлены Ромул и Рем. Трудно сказать, повреждение чего – лодыжки или супницы – было воспринято более болезненно, но мама Сена, Минерва Аесли, сообщила руководству школы, что их сын пока побудет дома.

С Порри получилось и того хуже: насколько смог отследить Лужж, юного изобретателя занесло на окраину Силиконовой долины. Более подходящего места для того, чтобы Гаттер забыл обо всем и завис на недельку, нельзя было и придумать. Весточек он не присылал, хотя, по уверениям Лужжа и Браунинга, был жив-здоров.

– Осталась сущая ерунда, – вернул Мергиону к реальности голос Браунинга, – разыскать Две Чаши, самый охраняемый и таинственный из магических артефактов.

– А у меня есть точное указание места! – заявила Мерги. – Мне его подарил японский бог вранья!

– Поздравляю! – развеселилась МакКанарейкл. – Теперь ты сможешь узнать, где Чаш точно нет.

– Таким образом можно будет сузить область поиска, – подтвердил Лужж.

Мергиона посмотрела на преподавателей и подумала, что они похожи на каких-то хитрых птиц. Она достала помятый листок рисовой бумаги и угрюмо уставилась на ползающие строки.

– Ого! – сказал Браунинг. – Да это же Универсальный Указатель!

– И куда он указывает?

– В любую точку, он же универсальный.

– Очень полезная вещь, – кивнула мисс Сьюзан. – Можно сказать, незаменимая.

– Ну-ка, ну-ка, – Югорус склонился над листочком. – Изомагическая асимметрия, – сказал он через минуту.

– Центростремительный градиент, – согласился отец Браунинг.

– Что вы несете!… – начало было возмущаться МакКанарейкл, но взглянув на преувеличенно серьезные лица колдунов, быстро перестроилась. – …Да здесь же мощная аберрация Силы! Мерги, тебе немедленно надо этим заняться.

– Вы меня не разыгрываете? – спросила Мергиона. – Это ерунда и вправду поможет мне найти папу?

– Трудно сказать, – честно сказал Лужж, почувствовав, что в своих насмешках взрослые немного перегнули палку. – Но наверняка это не просто фрагменты хокку. При корректном снижении колдодисперсии…

– Профессор хочет сказать, – поспешно вмешался Браунинг, – что если эти строчки расставить в нужном порядке, должно что-то произойти.

– Я перенесусь к Чашам? – обрадовалась Мерги.

– Вряд ли. Энергии маловато. Но ты вполне можешь получить указание на место, где Чаши прячут, – сказал Браунинг. И добавил вполголоса: – Как, впрочем, и на любое другое.

Мергиона тут же принялась за дело. Она прижала пальцами сразу четыре строки и сдвинула их вместе.

Не зря кипятком поливалиБеги и ори во всю глоткуСпоткнулся и мордой о каменьБыл весь в синяках и ушибах

Ничего не произошло, хотя стихотворение Мергиону ошеломило. Она отпустила пальцы и строчки тут же расползлись.

– А как я узнаю, какой порядок правильный?

– Это очень просто! – ответил Браунинг. – Прислушайся к чувству прекрасного, которое должно переполнить тебя при прочтении этих строк…

Мергмона прислушалась к себе, нахмурилась и сказала:

– Переполнило. Дальше чего?

– А теперь составляй из этих строк трехстишья, проще говоря, хокку. Как только хокку будет составлено правильно, появится…

– …точный адрес? – обрадовалась девочка.

– Одна буква. Здесь тридцать строк, значит, десять хокку. Десять хокку дадут тебе десять букв. Поняла?

Мергиона поняла, что ее ожидает долгая, нудная и изматывающая работа, совершенно несвойственная для девочки ее лет, владеющей боевыми искусствами. Преподаватели поняли то же самое – на ближайшие несколько часов Мерги выпадет из процесса внесения неразберихи и подрыва устоев. Лужж произнес свое самое любимое в последнее время заклинание Рабочий-день-окончен-приходите-завтра, и взрослые разошлись.

В кабинете ректора остались только Дубль Дуб, дочитывающий заголовок трактата Югоруса Лужжа, и Мергиона, сурово глядящая на рисовый листочек.

Универсальный Указатель Местоположения Двух Чаш

13 января 2003 года, 19:45 по Гринвичу

Веди себя как подобаетПроснулся на голой равнинеСпоткнулся и мордой о каменьТеперь там гараж и террасаНет, больше во сне не летаюНа крыше построил скворечникНа дерево бубен повесилВзялись острова и вулканыВишневую косточку в землюПусть лучше сгниет, чем засохнетИ птицы на юг улетелиВдруг роза в саду распустилисьЗадули холодные ветрыЗадался вопросом: откудаКрестьяне плантации рисаСреди непогоды и ветраБыл весь в синяках и ушибахПытаясь достигнуть нирваныТеперь хоть никто не мешаетШаман из меня никудышныйЗарыли мы прошлой весноюИ хлебные крошки носил имНе зря кипятком поливалиУж если приходит цунамиИ долго стучал в него палкойБеги и ори во всю глоткуОбильно водой поливаютУзнал. Кстати, так я и думалСкворцы обожрались и сдохли

Глава двадцать первая. Мергиона создает шедевры мировой литературы

Стихосложение – еще более глупое занятие, чем я думал, читая других поэтов.

Из дневника Мергионы Пейджер

13 января. 20:00.

Слякоть в душе и природе,Слова и жизнь не сложилась.Я, наверно, тупая. Обидно.

Пока это единственное хокку, которое у меня получилось. Да и то я его сама из головы выдумала, а не из этих малахольных строчек составила. А ведь так хорошо все начиналось: я за пять минут выложила классное трехстишие. Вот оно:

Веди себя как подобаетПытаясь достигнуть нирваныСреди непогоды и ветраБродил по охотничьим тропамИ хлебные крошки носил имПроснулся на голой равнинеЗадули холодные ветры

По-моему, все замечательно! Настоящая поэзия – смысла нет, рифмы нет! Все испортил Браунинг, который пришел и сказал, что трехстишие должно состоять не из семи строк, а из трех, и что он об этом уже говорил. Какая несправедливость! Я ему нагрубила, а потом обиделась.

21:15. Больше часа просидела, тупо разглядывая мерзких насекомобуквов (или насекомобуквей?). Не могу понять, как они устроены. Наверное, заглавная буква в начале – это голова. По крайней мере, когда я заглядываю им в глазки (точнее, в то место, где должны быть глазки), они отворачиваются. Пыталась посмотреть, что у них снизу – цепляются хвостиками-лапками за бумагу, не оторвешь. Выложила несколько замечательных стишков, но они все оказались неправильными. На всякий случай записала их:

На крыше построил скворечникИ долго стучал в него палкойТеперь хоть никто не мешает

Среди непогоды и ветраСпоткнулся – и мордой о каменьБыл весь в синяках и ушибах

22:05. Ну ведь гениальный же стих!

Пытаясь достигнуть нирваныЗадался вопросом: откудаИ птицы на юг улетели

Почему он не сработал? Пошла к Канарейке пожаловаться. Полчаса ломилась в дверь, а когда мисс Сью (нет, не мисс Сью, а Канарейка, Канашка и Сьючка!) открыла, то я даже слова сказать не успела, как на меня набросились, накричали, что они тоже имеют право хоть ночью отдохнуть, и у них масса работы, и почему я не соблюдаю режим дня. А от самой коньяком пахло, и в вечернем платье!