Елена Лобанова - Предел Страница 19

— Не-ет, сиертской скотиной мы сыты по горло, благодарю! — Даэрос опять заложил пальцы за ремень. — Прошлой весной сосед двух сиертских телок пригнал, а Почтенный Свон купил как-то в Сиерте свиней. Так вся эта скотина не только сама сдохла…

— Восточные Ворота Славной Малерны-ы-ы-ы… — Зычно завопил молодой стражник. — На ночь за-а-а-а-крыть!

Пелли и Нэрнис немедленно заторопились прочь из города.

— Давайте, давайте, Почтеннейший, а то останетесь здесь у «Барашка»! — Старый стражник выпроводил, почти вытолкал болтливого «Сорэада» за ворота. — И передайте почтенному Малку, что вас к нему прислал Ранд из Восточного караула! — Кричал он вслед.

— Передам, обязательно передам, Почтенный Ранд! — Отвечал ему, удаляясь, Даэрос. — А ну, куда понеслись!? Ты, помёт козлиный, а ну отойди от девки!

Никогда еще Восточные ворота Малерны не закрывали так рано и так торжественно.

Даэрос нагнал спутников.

— Ну вот, из города мы ушли. Одна ночь на постоялом дворе, и завтра нас могут искать хоть с птицами. Я не всех… не очень обидел?

Помолчали. Нэрнис и Пелли считали обиды, сравнивали, взвешивали. У Нэрниса выходило гораздо лучше, чем у Пелли. Все его выводы были далеко идущими. Темный, даже не наполовину, а совсем — это раз. Удар как у молотобойца — это два. Выражается как деревенский мужик — это три. Может переодеваться и достоверно прикидываться человеком — это четыре. В похабных заведениях явно бывал раньше — это пять. Из предыдущих наблюдений: ловко скачет — это шесть. Умеет красить волосы девам — это семь. Нэрнис покосился на украшение Пелли. Называет себя ювелиром — это восемь. Где он всему этому научился и сколько же ему лет? Это — девять. Кто, в конце концов, его отец и как он допустил такое безобразие? Десять. В совокупности все десять пунктов тянули на одну большую обиду — братьям положено ничего друг от друга не скрывать. Второе невыносимое обстоятельство и повод для страшной обиды, это — удар в солнечное сплетение с последующим удержанием головы. А все словесные оскорбления можно совместить в третью обиду, и то — исключительно из братского всепрощения. Но… но если бы этот сомнительный брат не проделал всего вышеперечисленного, то возможно в скором времени сам Нэрнис уже изучал бы некоторые из первых десяти пунктов. И вряд ли — ювелирное дело. А не пришлось бы тогда научиться торговаться?! Ужас!

У Пелли на первом месте стоял удар. «Как он мог Его ударить?!» Вторым по значимости был «козлиный помет». «Мерзавец!» В-третьих, в-четвертых, и в-пятых: «Ненавижу!» И почему Великолепный Нэрнис называет это чудовище братом? Что-то общее, конечно, есть. Оба — эльфы. Самое ужасное, в-шестых: «А может ли девица считать себя приличной после посещения „Барашка“?» Но с другой стороны… Они сейчас идут втроем по дороге, а не сидят за решеткой, где Великолепному Нэрнису совсем не место, а её, Пелли, ждало неведомое наказание. Это — раз. Она стала намного красивее с этим цветом волос. Уж если в воде отражение было очень милым, то в зеркале это будет еще лучше. Это — два. Она не прихватила с собой даже жалкие накопленные гроши, но Даэрос не станет жадничать. Наверное, даже даст ей попользоваться замечательной баночкой с сажей. Точно даст. Это — три. Платье — очень красивое и дорогое. Это — четыре. У неё на шее — потрясающее украшение: шнурок от кошелька Прекрасного и Любимого и золотая монета, целая золотая монета! Это — пять. Она больше не служит у Малерны, но сама бы ни за что не отважилась на побег — это шесть. Но, как он посмел? Его! Ударить!? Это — семь. Но он же не всерьез ударил… Это — восемь. Так что, если ему оторвать бороду и отмыть, то… Пелли умела считать только до восьми и поэтому запуталась.

— Нет, ну вы совсем ничего не понимаете?! — Даэросу это молчание не понравилось.

— Понимаем!

— О, хоровое пение! Прекрасно! Можете изложить свое неудовольствие моим поведением заранее, потому что забор постоялого двора уже виден. Сейчас мы туда зайдем, и я продолжу вас тиранить в том же стиле. Нэрьо, давай, не стесняйся!

— У меня кожа под этими усами чешется и вся стянута! Сетка уши уже напополам разрезала! Если я сейчас же её не сниму, а уши не разотру, то неизвестно чем это кончится! А какая-то шпилька все время втыкается в голову — там уже, наверное, дырка. Сапоги не гнутся и при этом на ногах болтаются. Я себе уже все ноги стер!

— А у меня спина ноет и чешется. — Присоединилась Пелли. — Все эти камешки и железочки в кожу впились! Я хочу согнуться! Просто согнуться!

— Это все!? — Даэрос был потрясен — Ну, не капризничайте… Осталось потерпеть чуть-чуть. Вот, придем, закажем ужин, и ты, Пелли, сможешь сразу подняться в комнату, где мы тебя расшнуруем. Спать будешь спокойно, без оружия. Нэрьо, ты сможешь избавиться от сапог и почесаться везде, где хочешь. Но бороды и усы нам придется оставить. Если хочешь знать, этот клей надо в тазу полдня размачивать. Но зато — не отваливается. Сам варил на акульих хребтах. Хрящи акулы… Ну, ладно, если тебя утешит, то я не меньше тебя мучаюсь. У меня еще и брови чешутся. И груз тащу. И не ною!

— Это у тебя-то груз!?

— Нэрьо, ты, что не видишь, какой я стал упитанный?

— Это у тебя там…?

— Груз! Попробуй нацепить под исподнее кожаный жилет, простеганный карманами, и побегать!

Нэрнис поравнялся с Пелли и зашептал ей на ухо:

— Силен у меня брат, а? Столько золота на себе тащить и…

— Я все слышу, Нэрьо! Построились как положено и хватит болтать! Подходим. Нар, волочи ноги. А, хотя, ты и так уже… Фирна, выше нос. Это всего лишь постоялый двор, а ты — достойная невеста кузнеца. Это вам не свиная кишка! Я за тобой две коровы отдаю и… О! Еще и три свиньи! Я — щедрый! Моя доброта меня погубит. Я умру нищим под забором! — Даэрос со вздохами и причитаниями миновал распахнутые ворота и зашагал по просторному двору. Спутники шли-тащились следом.

Обозники уже подошли. И не какие-нибудь, а — гномы. Приземистые мохнатые лошадки были распряжены, фургоны, крытые кожей, составлены в круг. Создавалось впечатление, что гномы собирались держать оборону прямо на постоялом дворе. И что-то во всем этом было не так. Совсем не так. Торбы лошадей были уже наполовину пусты. Похоже, обоз даже и не собирался в Малерну до закрытия ворот. Животные не выглядели усталыми, кожа фургонов не была покрыта дорожной пылью. Невнимательному гостю показалось бы, что обоз просто остановился на отдых. Но Даэрос не был невнимательным. Он прислушался. В фургонах вздыхали, шуршали и ворочались. Полутемный понял, что в каждой повозке сидит, по меньшей мере, по три гнома. Все это вместе взятое говорило о том, что, во-первых, обоз пришел из Малерны и, судя по опустевшим торбам — еще до заката. А во-вторых, гномы не были намерены покидать повозки. Они затаились. И для гномов — вполне качественно.

В центре этого круга обороны находилась сама причина такой повышенной бдительности: два груженых фургона, наверняка с чем-то очень ценным. Если лошадей распрягли, значит, обоз уйдет не раньше, чем утром, и охрана будет сидеть всю ночь. Вот только зачем хозяйственные и экономные гномы явились за городские стены к вечеру, а не тронулись в путь с утра? В подземных хранилищах любая ценность была бы не в пример сохраннее, чем на постоялом дворе. Да и за постой не пришлось бы платить… Загадка. А загадки Даэрос обожал.

Просторный зал был почти пуст, если не считать трех гномов, занявших стол в темном углу. Полутемный вздрогнул. Вот так встреча! Спиной к стене сидел и потягивал пиво сам Мастер Гвалин, глава гильдии гранильщиков. Тот самый, который «завел» Даэроса в Замок Бриск и осчастливил братом. Загадка стремительно разрасталась до размеров тайны.

— Хозяин! — Даэрос похлопал рукой по столешнице. — Хозяин! Или гостей здесь не ждут?

Из помещения кухни степенно вышел дородный мужчина и, не торопясь, направился к стойке.

— Ждут, ждут. Всегда рады почтенные! Всегда рады! Не желаете ли комнаты на ночь? — Хозяин постоялого двора окинул цепким взглядом всю троицу и сделал правильный вывод. Путешественники были не из восточной части Империи, а значит, покинули Малерну к ночи. Странный день. Все идут не «туда», а «оттуда».

— Желаем! Комнату для меня и моей племянницы и какой-нибудь чулан или сенник для моего работника. Ах, да! Нам посоветовал остановиться у Вас Почтенный Ранд из караула Восточных ворот этого славного и отвратительно дорого города. Стало быть, Вы и есть тот самый Малк, который и цену не ломит и содержит приличное заведение?! А то вот, у меня — девка! На выданье! Нам никак нельзя в непотребном заведении останавливаться… — Даэрос громко, живописно и с подробностями стал излагать историю мытарств с девкой, платьем, коровами, олухом, «Морским барашком» и сплошным разорением.

Почтенный Малк кивал и понимал, что прерывать достойного землевладельца — себе дороже. Он повидал всяких путешественников и поэтому был сдержан и спокоен. Деревенская болтливость, потрясающая скупость и глобальные проблемы курятников были ему не в новинку. Смущало только то, что этот громогласный повелитель свиного и коровьего поголовья произносил «десять медных» так, что становилось ясно — этой суммы почтенному Малку точно не видать. А гостя лучше дополнительными расходами не оскорблять. Наконец история чернобородого Сорэада подошла к концу.