Терри Пратчетт - Вещие сестрички Страница 2

Возница, приподнявшийся на цыпочки подобно наезднику на колеснице, смахнул со лба прядь волос и всмотрелся в ожидающие его дали. Места в ущельях Овцепиков — глухие, заповедные. Но все-таки от внимания путника не ускользнул мелькнувший огонек. Как бы там ни было, огонек — примета добрая.

В этот миг в крышу вонзилась первая стрела.

* * *

В это же самое время Веренс, король Ланкра, совершал одно важное открытие за другим.

Подобно большинству смертных — по крайней мере, подобно тому большинству, которое заполняет возрастной промежуток от нуля до шестидесяти лет, — Веренс не отягощал свой рассудок помыслами о том, что случится с ним по окончании срока жизни. Подобно большинству смертных, он безотчетно полагал, что тем или другим образом все должно устроиться по-человечески.

И подобно большинству смертных, канувших в Лету, Веренс нынче был мертв.

Выражаясь более точно, он валялся у подножия одной из своих лестниц в замке Ланкр, и в спине у него торчал кинжал.

Переменив положение своего тела на сидячее, Веренс поразился тому, что, хотя некто, кого он был склонен отождествлять с самим собой, принимает сидячее положение, нечто, во всем напоминающее его собственное тело, продолжает лежать на полу.

Тело это — наконец-то он получил возможность взглянуть на себя со стороны — смотрелось очень даже недурно, да и вообще, Веренс всегда испытывал к нему крепкую привязанность. Однако даже самые крепкие узы когда-нибудь рвутся.

Тело было большим, сильным. Веренс оказывал своему телу надлежащий уход. Он вырастил на нем усы и свободолюбивые вихры. Не забывал нагружать его оздоровительной гимнастикой на свежем воздухе и кормить высшего качества мясом. И вот теперь, когда обладание телом особенно пригодилось бы ему, тело его отвергло. Можно сказать, кинуло.

В довершение ко всему королю еще предстояло договориться с долговязым, тощим созданием, которое уже поджидало начала собеседования. Большая часть туловища незнакомца была укрыта плащом с капюшоном, и из складок одеяния, сжимая огромную косу, торчала лишенная плоти, костяная длань.

Умерев и увидев перед собой подобного типа, вы инстинктивно сообразите, кто к вам явился.

— ПРИВЕТ.

Веренс поднялся и выпрямился во весь рост, вернее, во все то, что могло бы быть ростом, не лежи та часть его естества, к которой применимо это определение, ничком и в полной неподвижности на полу, внимая будущему, которому присуще лишь одно измерение, а именно — глубина.

— Соблаговоли зарубить на носу, перед тобой стоит монарх.

— СТОЯЛ.

— Чего? — рявкнул Веренс.

— ПОВТОРЯЮ: СТОЯЛ. ПРОШЕДШЕЕ ВРЕМЯ. С НИМ ТЫ СКОРО СВЫКНЕШЬСЯ.

Долговязая фигура постучала белыми, как известь, перстами по косе, как будто в нерешительности.

«Да и мне, клянусь честью, как-то не по себе», — мелькнуло в голове Веренса. Однако многочисленные и недвусмысленные подробности создавшегося положения все же сумели пробить брешь в разухабистом скудоумии, свойственном монарху при жизни, и заронили в его душу жутковатое подозрение: как бы ни называлось королевство, в котором он нынче пребывал, титул монарха Веренс явно утратил.

— Ты, любезный, часом не Смерть ли будешь?! — выпалил он.

— У МЕНЯ МНОГО ИМЕН.

— И каким же ты пользуешься нынче? — спросил Веренс, вкладывая в слова уже чуточку больше почтения.

Тем временем вокруг них засуетились снующие в разных направлениях люди; некоторые, как вскоре выяснилось, сновали прямо сквозь короля и его собеседника.

— Стало быть, это Флем… — непроизвольно процедил король, замечая дворянина, с выражением злонравного восторга на лице маячившего на верхней площадке лестницы. — А ведь отец предупреждал меня ни под каким предлогом не подпускать его к себе. Любопытно, почему я не чувствую гнева?

— ГЛАНДЫ, — коротко бросил его собеседник. — АДРЕНАЛИН. ПРОЧИЕ ГОРМОНЫ. ЭМОЦИИ. ВСЕГО ЭТОГО ТЫ ЛИШЕН. ОСТАЛАСЬ ЛИШЬ ЧИСТАЯ МЫСЛЬ…

Долговязое создание, кажется, пришло к какому-то решению:

— ЭТО НЕ ЛЕЗЕТ НИ В КАКИЕ РАМКИ. ХОТЯ, С ДРУГОЙ СТОРОНЫ, КТО Я ТАКОЙ, ЧТОБЫ СПОРИТЬ?

— Вот именно.

— НЕ ПОНЯЛ.

— Я сказал: «Вот именно».

— ЗАТКНИСЬ, А?

Смерть (именно мужского рода, не женского, Плоский мир — правильный мир) склонил череп набок, как бы прислушиваясь к ходу собственных мыслей. Теперь, когда полы его плаща распахнулись, король увидел, что Смерть ничем не отличается от обычного начищенного скелета — не считая одного существенного обстоятельства. Глазницы Смерти горели небесно-голубым светом. Но даже это открытие не ужаснуло Веренса. Во-первых, не так-то легко ужасаться, когда твои органы, отвечающие за восприятие ужасного, покоятся в сморщенном виде в некотором отдалении от объекта наведения ужаса. А во-вторых, король, который ни разу в жизни не изведал ужаса, вовсе не стремился познакомиться с ним по окончании своего существования. Отчасти это объяснялось полным отсутствием воображения, однако верно и то, что сей монарх был ярким представителем той особой породы смертных, чья укорененность в настоящем воистину непоколебима.

Большинство же смертных такой укорененности лишены. Их жизни можно уподобить кляксам, растекающимся вокруг точек, где в данный миг находятся их тела, — такие смертные либо предвосхищают будущее, либо стараются, вернуться в прошлое. Их поглощенность тем, что может свершится. такова что способность распознавать свершающееся они проявляют лишь тогда, когда обращаются к нему в качестве уже свершившегося. Все это слегка запутано, но такой тип людей распространен наиболее широко. Они боятся потому, что подсознательно знают, что их ждет. И чаще всего их ожидания сбываются.

Тогда как Веренс вел свое существование только в настоящем времени. Во всяком случае до недавних пор.

Смерть вздохнул.

— ТЕБЕ, ПОХОЖЕ, ТАК НИКТО НИЧЕГО И НЕ РАСТОЛКОВАЛ, — наконец обронил он.

— Виноват?

— ЧТО, НИ МУЧИТЕЛЬНЫХ ПРЕДЧУВСТВИЙ НЕ БЫЛО? НИ ЖУТКИХ СНОВИДЕНИЙ? ТЫ, СЛУЧАЕМ, НЕ ВСТРЕЧАЛ НА УЛИЦАХ СТАРЫХ, ВЫЖИВШИХ ИЗ УМА ГАДАЛОК, КОТОРЫЕ КРИЧАЛИ БЫ ТЕБЕ ВСЛЕД ВСЯКИЕ МЕРЗКИЕ ПРОРИЦАНИЯ?

— Насчет чего? Насчет того, что я умру?

— ВИДНО, НЕ БЫЛО НИЧЕГО. ЗРЯ Я НАДЕЯЛСЯ! — горестно посетовал Смерть. — ОПЯТЬ ВСЕ НА МЕНЯ ВЗВАЛИЛИ.

— О ком это ты? — спросил заинтригованный Веренс.

— О СУДЬБЕ. ОБ УЧАСТИ. О РОКЕ. МАЛО ИХ, ЧТО ЛИ… — Смерть положил костлявую руку монарху на плечо. — ВОТ ЧТО. БОЮСЬ, ТЕБЕ ПРИДЕТСЯ СТАТЬ ПРИЗРАКОМ.

— Ну и ну, — пробормотал король, осматривая… собственную плоть. Одно непродолжительное мгновение она казалась ему вполне материальной, а в следующий миг сквозь него прошмыгнул кто-то из слуг.

— НАДЕЮСЬ, ТЫ НЕ БУДЕШЬ ИЗВОДИТЬ СЕБЯ ИЗ-ЗА ТАКИХ ПУСТЯКОВ.

Веренс наблюдал, как с надлежащими почестями утаскивают из залы его начинающее коченеть тело.

— Постараюсь, — буркнул король.

— ВОТ И МОЛОДЕЦ.

— Только я не уверен, что морально готов бродить по Диску в белых простынях, да еще и с цепями на шее.

— А ТЕБЕ ЧТО, ТАК ЭТО НАДО? — пожал плечами Смерть.

— Да нет вроде…

— НУ И НЕ БЕРИ ТОГДА В ГОЛОВУ.

Смерть пошарил в укромных пределах своего темного плаща, извлек на свет песочные часы и поднес их к лазурным глазницам:

— ВОТ ТЕПЕРЬ МНЕ И В САМОМ ДЕЛЕ ПОРА ИДТИ.

Закинув косу на плечо, Смерть развернулся и зашагал прочь, прямо сквозь стену залы.

— Э, любезнейший… Обожди! Стой, говорю! — вдруг заорал Веренс, бросаясь вдогонку.

Смерть и не думал оборачиваться. Веренс последовал за ним сквозь толщу стены. Камень напомнил ему туман.

— И это все? — вскричал бывший король. — Сколько ж, по-твоему, я буду теперь в призраках ходить? И почему меня вообще определили в призраки? Неужели ты меня бросишь здесь? — Веренс замер на месте и воздел к небу свой властительный, хотя и малость просвечивающий перст. — Повелеваю тебе остановиться!

Смерть, не переставая хмуриться, лишь повел головой и опустил ногу в следующую стену. Король, стараясь не растерять достоинство, которое всякий монарх сохраняет даже в полупрозрачном состоянии, устремился следом, нагнав своего собеседника только у одного из зубчатых бастионов.

Смерть уже затягивал подпругу под крупом огромного белого скакуна.

— Ты что, действительно бросаешь меня? Как ты можешь? — неверяще пробормотал Веренс. Смерть наконец удостоил его внимания:

— ВОТ ТАК И МОГУ. ТЫ ТЕПЕРЬ СТАЛ СВОЕГО РОДА БЕССМЕРТНЫМ. ПРИЗРАКИ И ПРИВИДЕНИЯ НАСЕЛЯЮТ МИР МЕЖДУ ЦАРСТВАМИ ЖИВЫХ И МЕРТВЫХ, НО ЭТО УЖЕ НЕ МОЯ ЕПАРХИЯ. — Он дружески потрепал короля по плечу: — ЛАДНО УЖ, НЕ ГОРЮЙ. НЕ НАВЕЧНО ЭТО, НЕ НАВСЕГДА.

— Радостно слышать.

— ТОЛЬКО КАЖЕТСЯ, ЧТО ЭТО — НАВСЕГДА.

— И когда же я освобожусь?

— ПОЛАГАЮ, КОГДА ВЫПОЛНИШЬ СВОЕ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ.

— А кто-нибудь укажет мне, в чем именно состоит мое предназначение? — едва не заламывая руки, спросил король.