Виктория Иванова - Темный принц (трилогия) Страница 2

И вообще, пора прекращать эти древние обычаи. Надо бы уже побольше живых слуг завести, а то в замке запах, как в могильнике каком–то! Хоть мама и обновляет постоянно ароматические заклинания…

— Воры, — подтвердил отец, нарезая мясо. — Представляете, эти идиоты решили похитить какой–то артефакт из хранилища! Хорошо, что они еще до Коридора не добрались, а то опять месяц стены чистить! Нет, ну до чего же эти светлые обнаглели! Я же у них ничего не похищаю?!

Ха! Не хватало еще отцу похищать артефакты. У него и так имеется самая большая коллекция их всевозможных разновидностей в этом самом хранилище! Правда, часть из них не действует, так как энергию исчерпали… А я ни при чем! Нечего было этим упырям на меня нападать! А то ущелье было сильно узким! И вообще, я никогда не любил падаль… Остальные же артефакты уж очень специфические. Ну кому это надо — уметь разговаривать на языке жаб и прочих земноводных?!

Да и после того как я побывал в хранилище в первый раз и перехватал все, на что падал мой взгляд (а смотрел я быстро!), многие артефакты слушаются теперь только меня. Отец был в ярости, и я отстоял целый день в каземате, но ничего, он, в конце концов, отошел и успокоился. Правда, строго–настрого запретил мне впредь приближаться к хранилищу.

А Коридор — это вообще отдельная история, начавшаяся с первого моего предка, основавшего Темную империю. Этот самый предок страдал паранойей, причем в тяжелой форме (надо сказать, не совсем безосновательно), и он пристроил этот Коридор к своим апартаментам, напичкав его всяческими ловушками, которые только можно было себе представить. На чем и погорел: забыл, что и где установил. Его сын не был таким склеротиком и в меру сил и возможностей усовершенствовал вышеупомянутый архитектурный… тогда еще не памятник отцовской больной фантазии. Этим же занимались и остальные мои родственники, пока Коридор не перешел в свое теперешнее состояние.

Я очень любил в детстве прятаться в нем от старших братьев и Марики. Они боялись туда заходить. А вот я как чуял, что, где и куда ставить или нажать. Хорошо, отец этого не видел, а то было бы мне… развлечение!

— И, мол, этот артефакт, — продолжал тем временем отец, — надо отнести в какой–то Затерянный Храм в Западных горах. Нет, вы представляете? Ехать через всю империю, чтобы отнести маргран знает куда какую–то безделушку! Через Темные земли! Причем, светлой толпой! Ну не идиоты ли?! В общем, я приказал пока бросить их в подземелье, а там видно будет…

Тут Марика, наконец, заметила, что алое пятно от вина на ее платье становится все больше и больше, и, тихо выругавшись (вот! И мама ничего ей не сказала!.. А когда я ругаюсь, так сразу…), оттолкнула от себя Кеира. Зомби послушно отступил на пару шагов и замер, не выпуская кувшина из рук. Сестра же поспешно телепортировалась в свою комнату. Через пару минут она, переодевшись, вернулась за стол (быстро она, однако), я уж даже захотел поинтересоваться, не стояла ли там у нее в комнате служанка с платьем наготове.

Неожиданно в залу проскользнул слуга и, низко поклонившись всем нам, прошептал отцу на ухо несколько слов. Тот сосредоточенно выслушал, встал из–за стола (телепортироваться в присутствии нас с Марикой он не любил — несолидно) и вышел в резко распахнувшиеся перед ним двери. Матушка поднялась и направилась за ним. Марика посмотрела на меня и вскочила, решив последовать за родителями.

— А я расскажу… — Безучастный взгляд в потолок.

А то мало она надо мной поиздевалась, пока я сдачи не мог дать.

— Только попробуй! — Ага! Мама за такое по головке не погладит! — И вообще, я к себе! — И пока я не успел хоть что–то сказать, она вновь телепортировалась из залы.

Чего я, собственно, и добивался! Так, теперь плоскую тарелку, вина тарминского, сосредоточиться на кабинете отца и родителях, знакомый морозящий жар, плавно переходящий в обжигающий холод, и вот — картинка со звуком! Теперь только бы кто не вошел, а Кеир не в счет, он все равно ничего не сможет рассказать…

Тем временем на импровизированном экране отец вошел в кабинет и сел в кресло за столом. Матушка же опустилась на резной стул у окна, значит, что–то действительно серьезное. Следом вошел давешний слуга, и папа спросил:

— Так от кого, ты говоришь, послание?

Слуга пробормотал еще пару слов, и мой родитель радостно кивнул:

— От Теренса с Гилбертом? Конечно, пусть гонец заходит!

Слуга выскользнул из комнаты.

Тяжелая дубовая дверь распахнулась, и Грим, торжественно стукнув об пол тяжелым посохом (и как он его таскает?), объявил:

— Гонец, доставивший послание Его Императорскому Величеству, Темному Властелину, Повелителю Ночи, полноправному властителю сопредельных земель, Островов Восхода, Союза Подгорных Городов, Мореании, Такалии и Западных гор от Рыцарей Тьмы Теренса Дорийского и Гилберта Алентарского!

Хм, малый титул… А братьев вообще просто так обозвал… Значит, Гриму тоже не терпится узнать, что ж там написано! Иначе… Обед бы плавно перетек в ужин! А так — посланник уже вошел в кабинет, медленно, чеканя шаг и, в соответствии с этикетом, остановившись в паре футов от отца, упал на одно колено аки подрубленное дерево, протянув ему запечатанное письмо. Отец принял послание и благосклонно кивнул:

— Можешь идти.

Гонец — напуганный мальчишка лет пятнадцати на вид, поспешно выбежал из комнаты. И чего они все так боятся Властелина? Отец между тем уже сломал печать на письме, и матушка поспешно попросила:

— Дорогой, читай вслух…

Отец кивнул и начал:

— «Здравствуйте, дорогие батюшка и матушка! Передавайте наш горячий привет Марике и малышу Ди. Как у вас дела? У нас с Гилбертом все прекрасно. Правда, есть небольшие проблемы с взятием Гирана. Мы уже третью неделю стоим под этим городом. Сперва пробовали взять его штурмом, но атаки големов просто захлебнулись. Теперь вот, по предложению Гилберта, решили попробовать осаду. Увы, пока безрезультатно, у защитников хватает и еды и питья…»

По мере прочтения лицо отца мрачнело, голос становился все ниже и ниже, пока на последних словах он, не дочитав письма, бросил его на стол и взорвался:

— Какого марграна?! Третью неделю не могут взять какой–то несчастный городок!! Да я в их возрасте уже захватил Гарраташ!!! Осаду они пробуют! Штурм у них захлебнулся!! Ну я им покажу, как воевать надо!..

Да, а если бы они еще вместо големов и прочей шушеры использовали папиных солдат… Братья бы одной трепкой не отделались! За каждого погибшего отец бы с них спросил, ой, спроси–и–ил!

— Не волнуйся, дорогой! — бросилась успокаивать его мама. — У мальчиков просто что–то случилось! Давай почитаем дальше? Вдруг с ними что–то произошло! Я так волнуюсь! Они ж холодные, голодные!..

— Да все с этими оболтусами в порядке! — Теперь уже отец успокаивал маму. — Ладно, что они там еще накарябали: — «…но я так думаю, что через пару недель провиант у них все–таки закончится, и мы возьмем этот окаянный Гиран.

В общем, у нас все хорошо.

До свидания.

Рыцари Тьмы Теренс и Гилберт.

P.S. Матушка, я тут перехватил гонца Тери. Убивать я его, конечно, не стал — так гонцов не напасешься — я просто усыпил его и сейчас сделаю приписку, а письмо вам принесет все–таки гонец Тери… В общем, хотя Тери и говорит, что все прекрасно, я в этом не уверен. И батюшка, думаю, с этим не согласится. Так что, мне кажется, будет лучше, если батюшка вообще не увидит этого письма, а вы просто передадите ему, что у нас все хорошо.

Люблю, целую.

Рыцарь Тьмы Гилберт.

P.P.S. Матушка, оказывается, этот оболтус Берти не такой уж безнадежный, как я думал. Я тут перехватил свое письмо и решил чуть–чуть дописать. Вообще–то, в словах Берти есть рациональное зерно. Наверно, батюшке действительно не стоит знать о наших проблемах.

Ваш любящий сын,

Рыцарь Тьмы Теренс.

P.P.P.S. Нет, вы это видели?! Он меня оболтусом называет! А сам старше меня всего на год! И вообще! Я не люблю, когда меня называют Берти! В крайнем случае, можно Гил! Но никак не Берти!

Но я усыплял гонца не для того, чтобы сказать это, я просто хотел попросить. Матушка, не подпускайте к моему Пине Кеира и иже с ним. Вы ведь знаете, что драконы не любят зомби, а у Пинечки еще и несварение желудка может быть!

Ваш любящий сын,

Рыцарь Тьмы Гилберт».

— Все! — сообщил отец, положив письмо на стол, и хмыкнул: — Да уж! Если бедного гонца три раза ловили и усыпляли, неудивительно, что он своей тени боится.

Матушка согласно кивнула, а потом с нажимом поинтересовалась:

— Дорогой, ты же поедешь проверить, как там наши мальчики, Теренс и Гилберт?

— Не знаю, — пожал плечами отец. — Мне кажется, нечисто что–то с этим Гираном, надо бы действительно самому во всем разобраться на месте!