Терри Пратчетт - Опочтарение Страница 2

— Она ведет в реку? — спросил он.

Охранник улыбнулся.

— Вы бы так и подумали, да? Вот он был действительно расстроен, когда мы выудили его обратно. Рад видеть, что вы поняли дух этой затеи, сэр. Вы стали просто образцом для всех нас, ну, как вы себя вели. Прятали цемент в матрас, да? Очень умно, очень аккуратно. Очень чистенько. Содержать вас здесь, это и в самом деле поднимало нам настроение. Кстати, миссис Уилкинсон передает вам самую искреннюю благодарность за корзинку с фруктами. Очень шикарная корзинка. В ней даже кумкваты были!

— Не стоит благодарности, Уилкинсон.

— Начальник тюрьмы аж позеленел от зависти из-за этих кумкватов, потому что у него в корзинке оказались только финики, но я сказал ему, сэр, что фруктовые корзинки — они как жизнь: пока не снимешь сверху ананас, ни за что не угадаешь, что же там под ним. Он тоже вас благодарит.

— Рад, что ему понравилось, мистер Уилкинсон, — рассеянно сказал Мокрист.

Некоторые дамы, раньше сдававшие ему жилье, приносили в тюрьму передачи для «бедного заблудшего мальчика», а Мокрист считал разумным инвестировать в щедрость. В конце концов, чтобы сделать такую карьеру, как у него, в первую очередь нужно быть стильным.

— Вообще говоря, — как бы невзначай заметил мистер Уилкинсон, — мы тут с ребятами подумали, может, вы захотите сейчас облегчить свою душу, ну, на предмет местонахождения того самого места, в котором расположена та самая точка, где вы, да что уж ходить вокруг да около, где вы спрятали украденные деньги?

Вся тюрьма притихла. Даже тараканы внимательно слушали.

— Нет, я не могу сделать этого, мистер Уилкинсон, — громко ответил Мокрист, предварительно выдержав драматическую паузу.

Он похлопал себя по карману куртки, поднял палец и подмигнул.

Охранники улыбнулись в ответ.

— Ах, как мы вас понимаем, сэр! А сейчас я бы на вашем месте немного отдохнул, сэр, потому через полчаса мы вас повесим, — сказал Уилкинсон.

— Эй, а как же мой завтрак?

— Завтрак не подается до семи часов, сэр, — укоризненно напомнил тюремщик, — но знаете что? Я сделаю вам сэндвич с беконом, потому что уважаю вас, мистер Блестер.

До рассвета оставалось всего несколько минут, когда его провели по короткому коридору, вывели из тюрьмы и препроводили в небольшую комнатку под эшафотом. Мокрист почувствовал, что смотрит на самого себя со стороны, как будто часть его души отделилась от тела и летала вокруг как воздушный шарик, готовый сорваться с веревочки.

Комнатка освещалась сквозь щели в помосте эшафота у него над головой и в особенности — сквозь щели по краям большого люка. Петли упомянутого люка в данный момент аккуратно смазывал человек в капюшоне.

Заметив вновь прибывших, он прервал свое занятие и сказал:

— Доброе утро, мистер Блестер, — он любезно снял капюшон, — это я, сэр, Даниэль «Раз Вздернуть» Трупер.6 Сегодня я ваш палач, сэр. Не волнуйтесь, сэр. Я повесил десятки людей. Так что вскоре мы с вами расстанемся.

— А правда, что человеку, которого не смогли повесить с третьей попытки, даруется помилование, Дэн? — спросил Мокрист, пока палач аккуратно вытирал руки ветошью.

— Слышал я о таком, сэр, слышал. Но меня ведь не за красивые глаза прозвали «Раз Вздернуть», сэр. Желает ли сэр надеть сегодня черный мешок на голову?

— А чем это поможет?

— Ну, некоторые считают, что мешок добавляет экстравагантности. К тому же, он скрывает вылезшие из орбит глаза. На самом-то деле мешок, — это больше для зрителей. Кстати их сегодня немало собралось. Думаю, это от того, что вчера «Правда» опубликовала отличную заметку про вас. В ней все говорят, каким вы были замечательным юношей и все такое. Э… вы не согласились бы предварительно подписать мне веревку, сэр? Ну, я имею в виду, что после того мне вряд ли удастся попросить вас об этом, э?

— Подписать веревку? — удивился Мокрист.

— Да, сэр, — ответил палач, — это, типа, традиция такая. Многие охотно покупают использованные веревки. Коллекционеры, можно сказать. Чего только люди не собирают, э? Подписанная, конечно же, сто̛ит дороже.

Он взмахнул в воздухе толстой веревкой.

— У меня и ручка специальная есть, чтобы на веревке писать. Как насчет одной подписи на каждую пару дюймов? Просто подпись, никаких посвящений не нужно. Для меня это живые деньги, сэр. Буду очень вам признателен!

— Так признательны, что не повесите меня? — спросил Мокрист, принимая ручку.

Палач благодарно рассмеялся. С удовлетворением кивая, Мистер Трупер следил, как Мокрист подписывает веревку по всей длине.

— Отличная работа, сэр, считайте, что вы только что подписали мой пенсионный план. Ну а теперь… все готовы?

— Я — нет! — быстро сказал Мокрист, чем вызвал новый приступ всеобщего веселья.

— Ну вы и тип, мистер Блестер, — сказал мистер Уилкинсон, — нам будет не хватать вас, это правда.

— А уж мне-то как будет не хватать! — ответил Мокрист.

Это снова было воспринято как остроумная шутка. Мокрист вздохнул.

— Вы действительно думаете, что такие спектакли помогут предотвратить преступления, мистер Трупер? — поинтересовался он.

— Ну, в общем, я думаю, трудно сказать точно, потому что, видите ли, проблематично подвергнуть учету те преступления, которые не были совершены, — сказал палач, напоследок еще раз проверяя, хорошо ли открывается люк, — однако, в частности, сэр, я бы отметил высокую эффективность этих мероприятий.

— В каком смысле? — спросил Мокрист.

— А в таком, что там, наверху, на эшафоте, я никого и никогда не встречал дважды. Ну что, пойдем?

Когда они вышли на свежий утренний воздух, в толпе началось оживление, раздалось несколько выкриков «Буу!» а кое-где даже послышались аплодисменты. Все-таки люди странно мыслят. Укради пять долларов — и тебя назовут мелким воришкой. Но если ты украл тысячи, то тут уж одно из двух: или ты правительство, или герой.

Пока зачитывали список его преступлений, Мокрист просто смотрел в пространство. Он никак не мог избавиться от чувства, что все происходящее просто нечестно. Он никогда не опускался до того, чтобы бить кого-нибудь по голове. Он даже дверь ни разу не выламывал. Ну да, иногда вскрывал замки, но потом всегда аккуратно запирал их за собой. Помимо всех этих конфискаций, неожиданных разорений и внезапных банкротств, что он, в сущности, сделал действительно плохого? Он просто менял местами числа.

— Неплохая сегодня толпа собралась, — заметил мистер Трупер, перебрасывая веревку через перекладину и занимаясь узлами, — и пресса тоже. «Кого вздернули?» даст подробный репортаж, конечно же, и «Правда» тут, и «Псевдополис Геральд», это наверное из-за банка, который там обанкротился, да и корреспондент из «Дилера Равнин Сто» тоже здесь, я слыхал. У них отличный финансовый раздел, я всегда смотрю там цены на использованные веревки. Похоже, куча народу мечтает увидеть вас в петле, сэр.

Мокрист заметил черную карету, тихо возникшую позади толпы. На ней не было герба, по крайней мере, так казалось, если вы не знали маленький секрет: гербом лорда Витинари был черный щит. Черное на черном. Нельзя не признать — у этого ублюдка есть стиль…

— Э? Что? — спросил он, почувствовав, что его толкнули в бок.

— Я спросил вас, не хотите ли сказать последнее слово, мистер Блестер? — осведомился палач, — это обычай такой. Может, вы заранее придумали что-нибудь?

— Вообще-то я не собирался умирать, — сказал Мокрист.

И это была правда. Он действительно не собирался, вплоть до настоящего момента. Он был уверен, что хоть что-нибудь помешает этому случиться.

— Отличное последнее слово, сэр, — одобрил мистер Уилкинсон, — ну что же, приступим?

Мокрист прищурился. Занавеска на окне кареты шелохнулась. Потом открылась дверца. Перед ним забрезжила Надежда, величайшее из сокровищ.

— Нет, постойте, на самом деле это не было мое последнее слово, — поспешно сказал он, — э… Дайте подумать…

Из кареты вышел худощавый, похожий на клерка человек.

— Э… в общем, сейчас неплохую речь скажу… э…

Ага, теперь в происходящем появился смысл! Витинари просто хотел испугать его, вот что. Очень в его стиле, судя по тому, что Мокрист раньше слышал об этом человеке. Ну а теперь дело идет к помилованию!

— Я… э… я…

Там, внизу, клерк с трудом продирался сквозь плотную толпу.

— Не могли бы вы немного поторопиться, мистер Блестер? — сказал палач, — хорошенького понемножку, э?

— Я хочу сделать все как следует, — раздраженно сказал Мокрист, наблюдая, как клерк пытается обойти огромного тролля.

— Да, но всему же есть предел, сэр, — поторопил его палач, слегка обеспокоенный нарушением установленного этикета, — иначе вы могли бы говорить, э, целые дни напролет! Коротко и ясно, сэр, вот в чем стиль.