Евгений Якубович - Программист для преисподней Страница 2

И потом – таблички. За эту мысль я ухватился и уже не отпускал ее. Ну, конечно же, говорил я себе, пока приближался к входу, увольнение меня не коснется. Не может такого быть, чтобы, зная о готовящемся увольнении, они приготовили и повесили мне на дверь персональную табличку. Дальше мысль совершила совершенно фантастический вывод – значит, это было сделано специально для того, чтоб меня предупредить. Руководство хотело успокоить остающихся сотрудников. Открыто сказать о готовящемся увольнении нельзя, и тем более нельзя обнародовать списки. Но, sapienti sat – понимающему достаточно. Никаких тайн, на самом деле, нет. Тем, кто останется раздадут персональные таблички, как индульгенции на грядущем Страшном Суде. Сегодня я иду совершенно спокойный, я знаю, что необходим фирме и меня, конечно, не уволят.

Я вошел в здание. Дама из отдела кадров и охранник переглянулись. Я приветливо кивнул обоим, и с независимым видом попытался пройти дальше по коридору, туда, в родной кубик, где меня ждут мой компьютер и персональная табличка.

Далеко уйти мне не дали. Охранник профессионально вежливым, но не терпящим отказа жестом, остановил меня. Дама механически проговорила фразу о том, что в связи с тяжелым положением фирма вынуждена уволить меня. Затем, с хорошо разыгранным оптимизмом она рассказала, что в ближайшее время у компании могут опять открыться новые вакансии, и они непременно свяжутся со мной. Очень, очень жаль, повторила она, что мы вынуждены расстаться с таким замечательным сотрудником, но вы понимаете, времена тяжелые и всем нам приходиться чем-то жертвовать.

Тем временем охранник забрал у меня ключи и документы на машину, и выдал взамен заполненную карточку, которую я должен был отдать водителю лимузина.

– Подождите, подождите, – запротестовал я. Я настолько убедил себя по дороге, что увольнение меня не коснется, что никак не мог понять, что происходит. – А как же табличка? Ведь только вчера повесили?

– Какая табличка? – не поняла теперь дама.

– Табличка с моей фамилией на входе в кубик. Зачем ее вешали, если уже было известно об увольнениях?

– А! – рассмеялась дама. – Я как раз сегодня говорила об этом с вице-президентом. Это наша обычная неразбериха. Ничего страшного, это стоило совсем недорого.

Эта фраза меня и доконала. На меня нахлынула волна обиды. Так обидно мне не было с десятилетнего возраста, когда учительница поставила мне в журнале двойку, перепутав меня с моим приятелем. Теперь я вспомнил ту несправедливость, и именно теперь мне захотелось срочно отомстить за нее. И за все остальное. За школьные обиды и незаслуженные неприятности в институте и на работе; за унижения в ОВИРе; за первые тяжелые годы в Израиле; за то, что и тут, и там я был, есть и навсегда останусь чужим; за все мошенничества и обманы, с которыми мне пришлось здесь столкнуться, и которыми я уже был сыт по горло. За то, что в детстве меня били хулиганы, и за то, что я неудачно женат сейчас. И за то, что…

Я развернулся и вышел на улицу. Стеклянная автоматическая дверь бесшумно закрылась, отрезав возможность дальнейшей карьеры в фирме. И так мне захотелось пнуть ее, чтобы она разлетелась вдребезги! Тут она и бабахнула…

За спиной раздался страшный грохот, послышались крики. На мгновение все вокруг замерли, но потом общая суматоха стократно ускорилась. Я обернулся – стекла в двери больше не было, а вместо него на полу лежала аккуратная кучка мельчайших стеклянных осколков. Возле двери уже толпился народ. Кто-то авторитетно объяснял, что это такое напряженное стекло, которое при определенных условиях может вот так внезапно взорваться, без всякой видимой причины. Он, де, уже видел подобный случай то ли в Париже, то ли в Цюрихе.

Я пожал плечами – бывает же такое! – и пошел дальше, к лимузину. Водитель открыл мне дверь и, подождав пока я устроюсь поудобнее, захлопнул ее. Мы поехали. В другое время я постарался бы получить максимум удовольствия от поездки. Но сегодня я даже не обратил внимания на окружавшую меня роскошь. Во мне кипела обида. И еще я думал: какое странное совпадение – стекло взорвалось именно в тот момент, когда я мысленно попытался его разбить. Шофер лимузина, психолог, как и все водители таких экипажей, почувствовал мое настроение и благоразумно молчал всю дорогу.

Я сидел на заднем сиденье и вертел в руках конверт, который вручила мне дама из отдела кадров. В конверте, помимо письма, лежал чек с крупной суммой. Это компенсация за увольнение, которая обычно составляет несколько месячных окладов. Законы фирма тщательно соблюдает. Более того, компания готова иногда увеличивать компенсации, чтобы никто и ничто не помешало победному окончанию задуманной операции. Руководству фирмы эти сокращения жизненно необходимы. В отрасли кризис, мыльный пузырь хайтека, непомерно раздутый отчаянными биржевыми спекуляциями, вот-вот лопнет совсем. И мы вернемся к счетам и арифмометрам. Да гори оно все огнем, счетные палочки – и то лучше.

Размышляя таким образом, я не заметил, как мы приехали. Лимузин стоял возле моего подъезда и любопытные соседи, проходя мимо, пытались разглядеть меня сквозь темные стекла. Я все еще дулся на весь свет. Все так же молча, будто шофер в чем-то провинился передо мной, я вышел из машины и захлопнул за собой дверцу. Лимузин отъехал и остановился у ближайшего светофора. Я стоял и смотрел ему вслед. В голове крутилась мысль, а что если у него лопнут шины? Одновременно на всех колесах, все четыре сразу? Я со злорадством представил себе покалеченную роскошную машину; подумал как удивится шофер, и какая начнется вокруг суматоха.

Едва я успел додумать эту мысль до конца, как раздалось негромкое «пфф!», и лимузин как-то странно осел. Загорелся зеленый свет и водитель, еще не поняв, что случилось, резко тронулся с места. Раздался неприятный, чавкающий звук, когда тяжелая машина попыталась проехать на полностью спущенных шинах. Водитель, почуяв неладное, затормозил и встал у обочины. Он буквально выпрыгнул из машины бросился осматривать колеса. Похоже, он просто не верил тому, что видел.

Шофер дважды обошел вокруг машины, и тщательно изучил каждое колесо. Вокруг собралась толпа любопытных. Все наперебой давали противоречивые советы. Совершенно обалдевший шофер полез в багажник, достал манометр, и стал мерить давление в спущенных, изодранных в клочья шинах.

Когда манометр последовательно показал нулевое давление в каждом из колес, шофер убедился в неминуемом. Как водится в таких случаях, он обратился к окружающим с небольшой речью. Толпа зашевелилась, загудела. Все захотели лично убедиться и полезли к машине. Образовалась небольшая давка, колеса внимательно рассматривали, щупали их, и зачем-то пинали.

Один из зевак предложил осмотреть дорогу. Толпа вывалилась на проезжую часть, перекрыв движение. Стали искать причину такого необычного прокола. Проезжавшие машины останавливались и из них выходили водители. Узнав о происшедшем, они первым делом отправлялись осматривать лимузин, а затем присоединялись к поискам. Десять минут интенсивного исследования покрытия ничего не дали. Асфальт был девственно чист.

Через некоторое время люди потеряли к происшествию интерес и разошлась, оставив водителя в одиночестве дожидаться вызванную им техничку. Водитель курил, прислонившись к машине. Заметив, что я наблюдаю за ним, он бросил на меня подозрительный взгляд и отошел подальше. Я стоял и смотрел на все это со странным чувством. Меня преследовало ощущение, что я каким-то образом связан с аварией лимузина. Точно так же, как и с разбитым стеклом в двери на работе. Я вспомнил, что за мгновение до каждого из этих происшествий, я мысленно представил себе, что и как произойдет. И это действительно происходило. От такой мысли по позвоночнику пробежали мурашки.

Приятно, конечно, приобрести вдруг некие сверхъестественные способности, например – предвидеть будущее или лечить на расстоянии. Но обладать даром разрушения, которым не можешь управлять – это сильно нервирует. Не хватало мне еще заделаться экстрасенсом, да еще таким, который сам не знает, что вытворит в следующую секунду. Так недолго и собственный дом спалить.

Лучше буду считать, что это просто случайность. Мало ли на свете совпадений, в конце концов, решил я. Мне и в самом деле было уже не до этого. Впереди меня ждало объяснение с женой и тещей, которое обещало быть много неприятнее всех разбитых стекол и проколотых шин в мире. Терзаемый нехорошими предчувствиями, я поднялся по лестнице и зашел в квартиру.

Глава 2

– Господин капрал, – прервал его вольноопределяющийся. – Бросаться направо и налево дерьмом – аргументация более или менее убедительная.

Не успел я закрыть за собой дверь, как услышал шипение двух голосов. Женская половина семьи смотрела телевизор. Когда по телику показывают очередное кино, в доме должна стоять абсолютная тишина. Стоит мне, по недоразумению, что-то сказать в это время, или просто по неосторожности зашуметь, то меня тут же одёргивают и лихорадочно начинают выяснять друг у друга «что она ему ответила, ты не слышала?».