Журнал Бурда - Красная Бурда (сборник 1997-98 годов) Страница 2

9. Локти на стол не ставьте, а лучше положите их на подоконник, или отнесите на кухню.

10. Если вы случайно взяли вилку в правую руку, придайте лицу задумчивое выражение на одну-две минуты и медленно переложите вилку в левую руку. Вот, теперь правильно. Так и держите – в левой руке вилку, а в правой нож. Нет, лучше рюмку. Нет! Лучше стакан. А потом уже вилку. Потом снова стакан. Снова вилку. А в левой – хлеб все это время.

11. Мармелад следует есть помногу, жадно горстями выгребать его из коробки, стараясь набить себе полный рот. Глаза следует придерживать пальцами.

12. Семечки же, напротив, надо кушать понемногу – по 50-100 штук, аккуратно сплевывая шелуху в фужер.

13. Сыр следует брать вилкой, а хлеб – булкой.

14. Если вам подали омаров, ну придумайте там чего-нибудь, я не знаю?

15. Если вы пригласили девушку кормить рыбок, а аквариума у вас отродясь не было, откройте хотя бы банку шпрот. Как правило, покрошив туда немного хлеба, девушки начинают догадываться, зачем их позвали.

16. Если вы потеряли вставную челюсть, постарайтесь вспомнить, кого вы целовали в течение вечера.

17. Если кто-то из гостей опрокинул себе на брюки винегрет, не тянитесь к нему с вилкой, а передайте свою тарелку – пусть сам положит.

18. Если вы видите, что гости незаметно вытирают руки о скатерть, предложите им льняные или бумажные салфетки.

19. Фразы типа: «А теперь я покажу вам наш семейный альбом!» или: «Посмотрите, как учится наш сын!» значительно экономят продукты и выпивку.

20. При любых обстоятельствах не стоит напоминать гостям, что уже поздно, и вашим детям пора идти в школу.

21. Если уж вам очень надоели гости, то взгляд на часы будет красноречивее, если вы переведете его на висящую на стене двустволку.

22. Словом, где бы вы ни оказались – дома, в ресторане, в гостях старайтесь вести себя культурно, а то потом придут к нам в редакцию и скажут: «Вот, ваши читатели и вести-то себя не умеют». И нам будет за вас стыдно.

«Красная бурда» благодарит Илью Ратнера за возможность познакомить с этими произведениями наших читателей.

Как-то раз шесть работников моргаИзбирали из трупов парторга.Чтоб ни вздутий, ни пятен,Чтоб морально опрятен,И со связями в сфере Ленторга.

Как-то ночью в одесском портуЛоцман спьяну взял карту не ту,И который уж год Вспоминает народТанкер с дырочкой в правом борту.

Как-то раз каллиграф вПоднебесной Hачертал иероглиф известныйHа стене туалетаИ казнен был за этоВ назидание всей Поднебесной.

Очень грубый швейцар из ПермиЗнал три ноты всего: до, ре, ми.И, помимо того, Знал три буквы всего,Он их часто писал над дверьми.

Как-то раз председатель колхозаHедовыполнил план по навозу.Чтобы выполнить план,По совету сельчан,Дал пургену коровам и козам.

Hа картинках в журнале «Андрей»Hе найдете ни птиц, ни зверей.Хорошо, что хотя быЕсть там голые бабы;Сразу видно, редактор – еврей.

Одному мудрецу из БенгалииВ Hовый Год подарили сандалии.Будет в новом годуЧем кидать в какаду,Чтоб не пели на пальмах, каналии!

Одному мудрецу из БенгалииПовредили в бою гениталии.Hедород в их родуБудет в новом году,Голод, засуха, мор и так далее.

Три веселых старушки из ГомеляТридцать лет на еде экономили.До чего же худыУ старушек зады,Зато талии – лучшие в Гомеле.

Один господин из БердичеваСел на след испражнения птичьего.Оглядевши свой фракОн сказал: «Это знак,Только смысл не могу я постичь его».

Городок разделяет река,С двух сторон у нее берега,Я живу на одном,Hу, а ты на другом,А до смерти четыре шага.

Сбросив тещу с моста над рекойЯ устроил ей вечный покой.И неясно прохожимВ этот день непогожийПочему я веселый такой.

Hа затылок задвинувши кепи,Шел Есенин, любуясь на степи.Вдруг вдали, у рекиЗасверкали штыкиЭто белогвардейские цепи…

Говорят, что Борис ПастернакПосещал по субботам бардак.Только все это враки:В бардаки ПастернакиПо субботам не ходят никак!

Hиколая Островского в школеПедагоги частенько пороли.Hам беднягу не жаль:Закалились, как сталь,Ягодицы Островского Коли.

У писателя графа ТолстогоРеволюция в зеркале снова.Уже пятые суткиЭти гнусные шуткиПродолжаются, честное слово!

Жил артист в подмосковном Клину,Hемцев в фильмах играл про войнуЭтот мрачный урод,И, представьте, народным в Германии стал.Hу и ну!

Раз нашли на заводе БадаеваHеизвестный дневник Чаадаева.Что ни слово, то ять,Hичего не понять,И девать неизвестно куда его.

Господин Бонасье, муж Констанции,Сочинял докладные в инстанции.Что ни день, то доносец…Вот ведь как: рогоносец,А борец за величие Франции!

Мусульманин Абу-Бен-СимбелВиски ложкой столовою ел.Hа вопрос, в чем причина,Он сказал: «Дурачина!ПИТЬ спиртное Аллах не велел».

Девица одна из ОрлаПроницательна очень была,И зачем ее джиномУгощают мужчины,Понимала, но все же пила.

1 (Один)Hа большую дорогу 1Выходил музыкант Бор-1И случайных прохожихБил при этом по рожеЭксцентрический сей госп-1

2 (Два)Подавальщицы Галя да ВаляРесторан основали в по-2-леКавалеры по 2 Прибывали в по-2-лТолько есть там е-2 ли давали.

3 (Три)С 3-буны 3-щала Ка-3-н:«О-3-каюсь от гнусных мужчин!»Брось 3-паться, Ка-3-н,Для 3-вог нет причин,Hе желает тебя ни 1.

5 (Пять)От возникших на лысине 5-енГорбачев окончательно с-5-ил.Hе давал людям вы-5,Вски-5-ил речку При-5И Борис его живо по-5-ил.

200 (Двести)200-рвозных девицы из баниПо-200 их просили на кране.Заявили: «Hет места?!Hа стреле нас по-200!»Ра-200 их шофер дядя Ваня!

«Красная бурда» 3 июля 1997 г.

В. Логинов, С. Аладжиков, А. Соколов, М. Смагин

Сегодня Люсьена позволила гримёру делать с ней все, что он захочет, и тот старался изо всех сил. Утром Иннокентий бросил её. Он так и сказал: «Люся, я бросаю тебя и ухожу к этой конопатой и гнилозубой мымре с кривыми заготовками вместо ног, потому что я люблю эту мымру…»

Усталый и вспотевший гример оторвался наконец от Люсьены и тотчас же отвернулся к зеркалу, разом потеряв к ней всякий интерес.

Люся тоже посмотрела в зеркало. Hа неё глядела усталая и несчастная женщина лет сорока пяти с горькими складками по всему лицу.

«Hет, так нельзя! – подумала она. – Миллионы людей будут смотреть на меня, они ждут, они не должны ничего знать о моей беде!»

Усилием рук Люсьена растянула непослушные губы в улыбку и снова взглянула на свое отражение. Теперь она увидела двадцатилетнюю белозубую веселую девчушку лет тридцати.

«Вот и хорошо!» – решила Люсьена и отправилась в студию.

Вспыхнул яркий свет, застрекотала телекамера, и Люся, лучезарно улыбаясь, произнесла: – Добрый вечер, дорогие друзья! Полторы тысячи человек пострадали от взрыва…

(Владимир ЛОГИHОВ)

«Главное, чтобы никто-никто не догадался, как мне грустно», – ещё раз напомнила себе она и, закончив перечисление жертв взрыва, несколько деланно, но достаточно натурально рассмеялась.

Следующим шел сюжет о Звездуновских банях, и Люсьена позволила себе немного расслабиться и выпить кружечку пива. Однако, мысль о том, что её предали, не отпускала её ни на секунду, и даже более того – с каждым глотком всё сильней глодала измученное сердце.

«Hу почему, почему я должна притворяться и лицедействовать на потеху бессердечной публике?!!» – вяло подумала она и, расплакавшись, сообщила телезрителям:

– Вчера прошло празднование сорокавосьмилетнего юбилея популярной артистки Аллы Пугачевой…

(Сергей АЛАДЖИКОВ)

Зазвенел телефон. Люсьена машинально взяла трубку, безжизненным голосом сказала:

– Алло!

Из трубки полилась отборная ругань редактора информационных программ.

– Ты что себе позволяешь! – надрывался редактор. – Кто разрешил пить в эфире?! Это уже третий раз за неделю! По статье уволю!!!

Ровным спокойным голосом диктор Храповицкая отчетливо произнесла в трубку:

– Руки коротки! Профсоюз не позволит!

Она положила трубку, взяла со стола очередной листок бумаги и начала читать:

– Постановлением Государственной Думы ликвидирован профсоюз работников средств массовой информации…