Дмитрий Гришанин - Безликие Страница 2

В желтых глазах старика полыхнула крохотная оранжевая молния, и в следующее мгновенье Мах уже отчаянно молотил в воздухе руками, стараясь удержаться и не упасть с высоты, — а было ее локтей пятьсот. Забавный старикан мигом вылетел из головы. Веселость как рукой сняло, глумливая улыбка сменилась гримасой неподдельного ужаса… Разум, не в силах объяснить, что случилось, елозил кругами по простому, казалось бы, вопросу: «Как это меня занесло на край пропасти? Ведь не было ни порыва ветра, ни землетрясения. Я только что стоял на ровной каменной плите, птички пели, светило солнышко…»

Собрав всю свою волю, Мах наконец оторвал взор от пропасти и заставил глаза смотреть на облака. Когда гипноз бездны стал ослабевать и ноги, почти окаменевшие от страха, вновь обрели способность шевелиться, ему удалось отойти от края шага на три, и он опустился на камень в полном изнеможении.

— То-то… Будешь теперь знать, как над стариками потешаться. — Дед Пузырь силился изобразить злорадство, но во взгляде его читалось искреннее сочувствие. — Мах, ты только это… того… не молчи. Я ведь все понимаю. Такие скачки любого проймут, да и с пропастью я малость перебрал. Но ты ведь и сам виноват: нечего было меня дразнить. Да не молчи ты! Ругнись хотя бы, что ли. Если хочешь, можешь даже мне по уху звездануть. Оно конечно, мне это будет — что ежику колючка, но тебе, глядишь, и полегчает.

— Ну что ты, дед, несешь? Какой ежик? Какая еще колючка? Заклинаю всем святым, скажи, что это было?! — взмолился рыцарь.

— Ах да! — Странный дед всплеснул руками, звонко хлопнув себя по макушке, и неожиданно покаялся: — Вот ведь склероз проклятый — сто раз себе наказывал: первым делом надо все как есть растолковать человеку, а сам снова заболтался. Ой, не говори, старость не радость! Прощения прошу, сейчас все встанет на свои места… Начнем с того, что тебе наверняка стерли воспоминания о годах, проведенных в колдовской Школе Ордена Светотеней. Не бойся, ни на здоровье, ни на самочувствии это совершенно не отражается. Не ты первый, не ты последний, они со всеми своими выпускниками так обходятся. Понятия не имею, зачем им это надо, наверное, опасаются, что запомните адрес, зачастите в гости, да еще ватагу приятелей с собой притащите. А чародеи, знаешь ли, предпочитают уединение. Впрочем, все навыки и знания, обретенные в Школе, выпускник, насколько мне известно, уносит с собой, и лучшее тому подтверждение — самообладание, благодаря которому ты только что устоял на краю пропасти… Ну, как говорится, поздравляю с успешным окончанием Школы! Теперь ты — призрачный воин, а я — твой преданный призрак.

На последней фразе дед Пузырь по-стариковски всхлипнул, смахнул невидимую слезу и уставился на ошарашенного Маха озорным взглядом.

— Школа Ордена Светотеней? Уничтожили воспоминания? Мой личный призрак? — растерянно бормотал рыцарь.

Пузырь жизнерадостно агакнул и, дабы хозяин не сомневался боле, сделался полупрозрачным, оттолкнулся ногами от каменной плиты и завис в воздухе.

Дедок, похоже, ожидал восторгов, но Мах вскочил на ноги с перекошенным лицом и крепко сжатыми кулаками:

— А-а, так ты и вправду призрак! Значит, это по твоей милости я чуть не сверзился с такой высотищи. Не отпирайся, по морде вижу, что твоя работа. Ну, сморчок старый!..

Дед Пузырь не успел ответить: Мах, словно стрела, выпущенная из тугого лука, уже распластался в гигантском прыжке. Не встретив ни малейшего сопротивления, рыцарь следом за своим тяжелым кулаком пролетел сквозь бесплотную фигуру призрака и дальше. Но на втором прыжке твердь исчезла из-под ног Маха, и он с душераздирающим воплем полетел-таки в пропасть.

Стремительный его полет длился от силы секунд десять, но рыцарю показалось, что он падает целую вечность. В первую же секунду мозг вынес окончательный и бесповоротный вердикт: спастись невозможно, смерть неминуема, зато о землю он грянется с такой силой, что ничего не почувствует. Хлоп! — и от пышущего здоровьем молодца останется лишь мокрое место. Странно, но Мах совершенно успокоился, ужас сменился благословенной апатией, и в душе, быть может впервые в жизни, воцарились мир и покой. Молодой человек прощался с жизнью улыбаясь и абсолютно ни о чем не жалел.

Отсутствующим взором Мах пробегал по мелькающим перед глазами зарослям какого-то кустарника, чудом цепляющегося за отвесную скалу. С кустарником что-то было не так, но что именно, он так и не понял — слишком быстро летел. И эта неопределенность почему-то очень раздражала рыцаря. «Вот сейчас расшибусь, а что такое с этим дурацким кустарником, так и не узнаю. Да я же на том свете с ума сойду от любопытства!»

Земля стремительно приближалась. С досады Мах готов был вырвать все волосы на голове — вот только времени на это, увы и ах, уже не оставалось. Секунды за четыре до удара рыцарь, плюнув на умиротворение последних мгновений бытия, впился взглядом в серовато-коричневую полосу с редкими зелеными и белыми вкраплениями…

«Ну, серо-коричневое, понятно, — скала, зеленое — кустарник, будь он неладен. А вот что это за белое под зеленым?»

И все же он успел! Глаза чуть не лопнули от напряжения, но Мах своего добился. В самый последний момент, когда до земли оставалось не более двадцати локтей, его вдруг озарило: это человек в белом плаще висит на скале, ухватившись обеими руками за чахлый кустарник.

Как только Маху удалось разглядеть эту фигуру, по ней пробежала оранжевая молния, и он, совершенно ошарашенный, повис между небом и землей. На всякий случай рыцарь крепко зажмурился.

— Слава Создателю, успел! — раздался откуда-то снизу ликующий вопль деда Пузыря. — Махуня, сынок, как ты там? Жив, здоров и заикой, надеюсь, не сделался? Да расцепи ты ручонки-то, до земли всего шесть локтей осталось. Небось теперь не расшибешься.

— Сейчас… разбежался. Так я тебе и поверил, — прокряхтел Мах, покрепче стискивая скользкую ветку.

Но присутствие призрака несколько ободрило Маха. Он попробовал пошевелить ногами и был приятно удивлен, когда у него это получилось… «Безобразие! Что же это такое творится? Я сорвался со страшной высоты, а на теле — ни болячки, ни царапины?»

— Эй, хватит спать! — На сей раз голос деда Пузыря прозвучал у самого уха. Отчаявшись дождаться рыцаря на земле, призрак взлетел и завис рядом с ним. — Глаза-то открой. И давай уже отцепляйся… это мне все одно где висеть, стоять или сидеть — призрак есть призрак, — а ты ведь не летучая мышь, ты человек и должен ходить по земле, а не болтаться на хрупких веточках.

— А мне и тут… — Но договорить Маху не удалось. Корни спасительного кустарника не выдержали веса дюжего молодца и с треском лопнули. Сердце вновь ушло в пятки. К счастью, призрак не обманул: до земли и в самом деле оказалось всего-навсего шесть локтей.

Ощутив под ногами твердую опору, Мах храбро открыл глаза и, тупо глядя на отвесную скалу, вдоль которой летел совсем недавно, робко поинтересовался:

— Как это?

Дед Пузырь, не на шутку обеспокоенный душевным состоянием подопечного, затараторил, стараясь быстро и кратко объяснить вещи простые и совершенно для него очевидные. Поэтому он часто сбивался, перескакивал с пятого на десятое и очень злился, что молодой человек явно не поспевал разумом за стремительным полетом призрачной мысли.

— Чего же здесь непонятного? У-у, второгодник несчастный! Чему тебя только в Школе учили? Повторяю еще раз, а ты сосредоточься. Процесс, в котором ты только что… э-э… принимал деятельное участие и принципом которого интересуешься, есть не что иное, как смещение зю-образных частиц внеастрального эго… Что, все еще не понял? Ладно, объясню на пальцах. Твое тело распыляется в воздухе на мириады недоступных взору частиц, а частицы эти быстренько так перемещаются в пространстве и вновь собираются в Маха, но уже в другом месте… Ха! Он не почувствовал! В том-то и фокус-покус. Ведь перемещение длится сотые доли секунды, так что твое тело просто не успевает ничего заметить. Не говоря уже о разуме. Раз — и ты уже за спинами врагов. И какими бы умелыми вояками они ни были, против призрачного воина им слабо… А ты и есть призрачный воин!

— Ладно, — понурив голову, смирился Мах. — Будем считать, что ты меня убедил. Сегодня я и вправду пару раз каким-то хитрым образом переместился в пространстве. В первый раз этот фокус чуть было не стоил мне жизни, во второй — спас от смерти. Итак, я призрачный воин, очень горжусь этим своим даром и от всей души надеюсь, что когда-нибудь научусь использовать его без риска для жизни. Однако… извини, дедушка, но я никак не возьму в толк, зачем мне личный призрак? Нет, ты пойми меня правильно: против тебя лично я ничего не имею, против твоего имени тоже, но я, хоть и молод, зато, уверяю тебя, уже вполне самостоятелен. Мне совсем ни к чему слуга, даже такой диковинный, как ты. Давай сделаем так: по причине своего великодушия или ради сохранения остатков ума-разума — сам выбирай — я прямо сейчас, не сходя с этого места, торжественно дарую тебе свободу… Свершилось! Трам-па-рарам и сбоку бантик! Теперь ты свободен, как птаха небесная, так что лети на все четыре стороны, а меня, будь так добр, избавь от сомнительной опеки личного призрака.