Надежда Первухина - Мастер ветров и вод Страница 2

А еще от бабушки Юцзян мне в наследство досталась одна мудрая фраза, которую я долго не могла понять:

Какая хула тому, что возвратился на собственный путь?

... Наверное, в те времена я еще не понимала Пути, потому и...

Но об этом потом.

Бабушка Юцзян умерла, когда мне едва исполнилось одиннадцать лет. А нелюбимая и никому особо не нужная девочка Нила продолжала расти, учиться и хоронить свои незатейливые мечты. У меня для них было целое кладбище — для своих мечтаний и надежд. Но с одной мечтой я расставаться никак не хотела. Я сделала ее целью своей жизни!

Я хотела учиться в Москве и выйти замуж за иностранного студента!

Ох, недаром говорят, что надо быть поосторожней со своими мечтами: вдруг возьмут да и сбудутся!

Мне было двадцать два года, я заканчивала престижный факультет престижного столичного вуза (мой удачливый старший дядя помог туда пристроиться) и на одной премилой вечеринке познакомилась с премилым парнем, чей кливлендский акцент ввел меня в коматозное состояние большой и чистой любви. Роджер Хент был стопроцентным американцем, неизвестно каким счастливым ураганом занесенным в мир московского студенчества. Кажется, Роджер намеревался писать книгу о новой России или что-то в этом роде... Во всяком случае, первые полчаса нашего знакомства он говорил о книге. А дальше было уже не до разговоров, потому что я уж расстаралась показать простому кливлендскому парню, на что способны российские студентки.

А потом я повторила ошибку собственной матери. Я знала, что Роджер когда-нибудь да вернется в свой Кливленд и найдет себе американскую подругу жизни. Но это не входило в мои планы, ибо подругой жизни Роджера намеревалась стать я — прочно и навсегда. А потому я совершила диверсию в виде беременности и, не жалея слез, слов, стенаний, описала Роджеру кошмарную ситуацию, в которой окажусь, если он не женится на мне и не увезет в США... Пришлось даже пару раз имитировать самоубийство, и это Роджера проняло. Мы поженились, я претерпела все круги ада, связанные с переездом в Америку и получением гражданства, но важен факт: мечта сбылась!

Ну не прекрасно ли жить на этом свете, господа?

Так я стала американкой Нилой Хент, обосновавшейся в пригороде Кливленда и воспитывающей дочку по имени Кэтрин, пока муж занимается написанием новой книги... о брачных традициях племен островов Бора-Бора... Ну что цепляться за эвфемизмы — Роджер мне банально и скучно изменял: и с женщинами, и с «Джеком Дениелсом». Причем «Джеку Дениелсу» всегда везло больше, чем женщинам Роджера.

А вообще мой американский муженек клял меня на чем свет стоит: я слишком не вовремя вторглась в его карьеру со своим ребенком. Американская мечта выглядела мрачно и бесперспективно, и, возможно, именно тогда я вспомнила старую поговорку бабушки Юцзян:

Какая хула тому, что возвратился на собственный путь?

Я прожила с Роджером три с половиной года и подала на развод. По решению суда Кэтрин осталась со мной (попробовал бы этот ублюдок отнять у меня мою девочку!), а бывший муж обязывался уплатить мне отступные в размере трехсот тысяч долларов. Разумеется, никаких денег я не получила — откуда им было взяться, если ни одна из книг Роджера так и не выкарабкалась из пеленок рукописей и заметок...

Американка русского происхождения да еще с ребенком на руках вряд ли может рассчитывать на приличную работу. Мы с Кэтрин уехали из Кливленда в Висконсин и перебивались там, как и чем могли.

А потом произошло чудо. Из разряда таких чудес, что случиться, конечно, могут, но особенно на них никто не полагается. Нет, на горизонте нашей с дочкой жизни не появился принц со всеми положенными принцу атрибутами. Принц — это банальность, годная лишь для сказок. Произошло другое.

У меня объявились Удивительные Родственники.

В том-то и дело, что не те, которые остались в России! Мои российские родственники (даже мать) напрочь забыли меня, едва я стала американкой и в ответ на их письма с просьбами о дочерней любви в виде чеков «Америкэн экспресс» присылала фотографии маленькой Кэтрин. А оба дяди — что профессор, что бизнесмен — холодно презирали меня за то, что я смогла сделать жалкую карьеру «американской жены». Ну и черт с ними со всеми, не о них разговор.

Удивительные Родственники явились ко мне из Китая.

Помните, я говорила, что род моей бабушки — Чжао — был низким? Однако прошли времена, и род Чжао возвысился и разбогател, невзирая на все происходящие в Китае политические катаклизмы. И глава рода Чжао, будучи на смертном одре, повелел найти всех потомков Юцзян Чжао. Моей бабушки. Найти и осчастливить в буквальном смысле слова.

Так род Чжао нашел сыновей Юцзян — то бишь моего отца и дядьев, но что-то у них с осчастливливанием не заладилось. Тут-то всплыла информация обо мне — любимой внучке бабушки Юцзян...

Представляете мое потрясение, когда однажды на пороге моей скромной квартирки в бедном квартале Висконсина объявились два элегантнейших китайца, выглядевшие как гонконгские мафиози из очередного боевика Джона Ву?!

— Здравствуйте, — на вполне приличном английском поприветствовали меня «гонконгские мафиози». — Ваше имя Неонилла Хент, урожденная Ларина?

— Да, — сказала я, мысленно перебирая все имеющееся у меня в квартире оружие, которое я смогу пустить в ход, если эти странные китайцеобразные джентльмены возмечтают на меня напасть. Из оружия вспомнились сырорезка, палочки для еды и игрушечный грузовик Кэтрин (он был тяжелый и громоздкий; если хорошо размахнуться и прицельно бить — коня на скаку остановит). — Да, я Нила Хент. Кто вы такие и что вам от меня нужно?

Тут «мафиози» улыбнулись. Китайцы, кстати, улыбаются совершенно иначе, чем американцы и всё остальное человечество. Улыбка китайца — настоящая тайна, куда там Моне Лизе с ее сладкой кошачьей ухмылкой! Улыбка китайца — это улыбка человека, чьи предки изобрели бумагу, шелк и государственные экзамены раньше, чем все остальное человечество научилось правильно отвечать на вопрос: «Кто я и почему хожу на задних лапах?»

Так вот, таинственные китайцы улыбнулись, а затем один из них сказал:

— Госпожа Хент, мы ваши братья.

— Оу. Аллилуйя. Да, конечно. Кого представляете, братья? «Свидетелей Иеговы»? «Кристиан сайенс»? «Истинную Обитель Матери Тихих Вод»? Предупреждаю, я — воинствующая атеистка, и вы напрасно потратите время, пытаясь всучить мне свою веру и пачку брошюр непристойно религиозного содержания. Всего хорошего.

Я попыталась прикрыть дверь, но тут китаец заговорил снова:

— Мы не из религиозных обществ, миссис Хент. Мы действительно ваши братья. Очень дальние, правда, но мы с вами родственники. Мы тоже принадлежим к роду Чжао, как и ваша бабушка — достопочтенная госпожа Юцзян, да вкушает она росу бессмертия на Девяти Небесах! Позвольте нам войти. У нас есть для вас важная информация.

Я беззвучно отступила в глубь квартиры, пропуская Удивительных Родственников.

...Хорошо, что на тот момент Кэтрин была у одной из моих подруг, державшей у себя дома что-то вроде детского сада... При моей дочке этот разговор мог бы и не получиться.

— Для начала позвольте представиться, — сказал один. — Я Го Чжаовэй, а это мой двоюродный брат — Лао Чжаосинг. Вы, миссис Хент, приходитесь нам троюродной и, соответственно, четвероюродной сестрой. Мы очень рады, что наша Семья обрела в вашем лице еще одного родственника.

Слово «Семья» Го Чжаовэй так и произнес — с большой буквы и очень почтительно. В ответной фразе я постаралась соблюсти подобный же тон:

— Поверьте, мне чрезвычайно приятно узнать, что у меня есть родственники в Китае, но...

— Но?

— Для чего я понадобилась... э-э... Семье? Чем я могу помочь Семье?

Лао Чжаосинг одарил меня дивной китайской улыбкой.

— Миссис Хент, — сказал он, — вполне вероятно, что вы не можете помочь Семье, но нет никакого сомнения в том, что Семья может помочь вам. И мы здесь именно потому, миссис Хент, что Семья намерена вам помочь. Ради вашего будущего и во имя прославления божественной памяти госпожи Юцзян.

Я долго молчала. А что я могла сказать? Предположения — одно нелепей и страшней другого — толклись в моей голове, как весенняя мошкара над речной протокой. А еще мне все явственнее слышался тихий, на грани самого шепотливого шепота, голос флейты. Флейта успокаивала, уговаривала, втиралась в доверие...

— И чем Семья может помочь мне? — спросила я, повинуясь уговорам несуществующей флейты.

Лао и Го переглянулись. Затем выразительными взглядами обвели мою комнату.

— Любимая внучка госпожи Юцзян не должна жить в бедности, — сказал Го. — Мы знаем, что вы развелись с мужем, у вас на руках дочь, а средства на ее содержание ничтожны. Так дальше продолжаться не может. Отныне ваша жизнь изменится.

— То есть?!

— Вы будете жить среди членов нашей Семьи. В Китае. У нас есть такая традиция: женщина из Семьи, вышедшая замуж, но лишившаяся мужа в силу различных обстоятельств, поступает под опеку Семьи. Вы и ваша дочь получите все, о чем только можно мечтать...