Лайон Спрэг Де Камп - Глаз Тандилы Страница 2

Пока Гошап описывал, каким образом поступили с вором-неудачником, Жамел извергал из себя рвоту, а Диризонг смотрел в свой бокал с вином с таким выражением, будто там плавала какая-нибудь многоножка, хотя они с Жамелом, без сомнения, были не самыми мягкосердечными людьми в то жестокое время.

— Свойства камня?

— Впечатляющие, хотя, возможно, преувеличены, так как известны только по слухам. Это самый мощный в мире антидемоник. Он может даже противостоять самому ужасному Тр'лэнгу, а это самый могучий из демонов.

— Этот камень сильнее кольца короля Вуара из звездного металла?

— Гораздо. Как бы там ни было, на правах старого друга позволь дать тебе совет — смени имя и наймись на службу к какому-нибудь менее требовательному господину. Нет никакого смысла искать способ раздобыть этот «глаз».

Диризонг Тааш провел рукой по своим седым шелковистым волосам и бороде:

— Ты прав. Он постоянно травмирует меня своими грубыми сомнениями в моей компетентности, но расстаться с роскошью, которая меня окружает, не так уж просто. Где еще мне предоставят по первой просьбе бесценные книги и восхитительных женщин? Нет, если бы не эти его периодически накатывающие капризы, Вуар действительно был бы очень хорошим хозяином.

— О чем я и говорю. Откуда тебе знать, не повернутся ли его капризы когда-нибудь против тебя?

— Я и не знаю. Временами думаю, что гораздо легче было бы служить королю варваров. Варвары с их привычками и ритуалами более предсказуемы.

— Так почему тебе не бежать? За Тритонским морем лежат земли роскошного Торратсиша, в этих краях человек с твоими качествами быстро поднимется до...

— Забудь об этом, — сказал Диризонг. — У короля Ву-ара останутся заложники — мое незначительное семейство: четырнадцать наложниц, двенадцать сыновей, девять дочерей и несколько визжащих внуков. И ради них я должен выполнить приказ короля, хотя бы Западное море поглотило весь Пусаад, как предсказано в пророчествах.

Гошап пожал плечами:

— Дело твое. Только не говори, что ты из этих неуклюжих середнячков, слишком толстых и низеньких, чтобы когда-нибудь стать настоящими меченосцами, не говори, что не можешь достичь колдовских высот, потому что не отказываешься от удовольствий твоего зенана[1].

— Благодарю тебя, добрый Гошап, — сказал Диризонг, потягивая молодое вино. — Но, как бы там ни было, я живу не для того, чтобы достичь высокого положения в каком-нибудь полку аскетов с суровой дисциплиной, а для того, чтобы радоваться жизни. А сейчас назови мне надежного аптекаря, у которого я могу приобрести сир-порошок высшей пробы и очистки.

— Дуалор тебе поможет. Какое обличье вы намерены для себя выбрать?

— Я думаю, мы отправимся в путь под видом торговцев из Парска. Если услышишь о такой парочке, с приключениями пересекающей Лотор, не удивляйся.

Диризонг приобрел свой сир-порошок за несколько плиток золота с печатью короля Вуара, и они с Жамелом вернулись на постоялый двор. Там колдун нарисовал свои пентаграммы, рассыпал порошок и произнес Заклинание Девяти Муз. По окончании процедуры Диризонг и Жамел без сил растянулись на полу. Они превратились в пару смуглых горбоносых парней с кольцами в ушах, в развевающихся парскских одеждах.

Восстановив силы, они двинулись дальше. Колдун с помощником пересекли пустыню Решейп, не страдая особенно ни от жажды, ни от ядовитых насекомых, ни от духов пустоты. Проехали через лес Антро, и на них не пытались напасть ни разбойники, ни саблезубые кошки, ни ведьмы Антро. Наконец, они перевалили через лысые холмы Лотора.

Когда они остановились на ночлег, Диризонг сказал:

— По моим расчетам и судя по тому, что говорили нам путники, до храма остался один день пути. Следовательно, пришло время выяснить — сможем ли мы выполнить задание с помощью кое-кого, а не нашей уязвимой оболочки. — С этими словами он принялся рисовать на земле пентаграммы.

— Ты хочешь сказать, что собираешься вызвать Фиранзота? — спросил Жамел Сих.

— Именно. Жамела передернуло.

— Когда-нибудь ты оставишь открытым угол пентаграммы, и тогда нам конец.

— Это точно. Но покушаться на третий глаз богини с инструментом послабее — гарантированный пропуск на тот свет. Так что успокойся и приступим.

— По мне так нет ничего рискованнее, чем общение с Фиранзотом, разве за исключением самого Тр'лэнга, — пробормотал Жамел, но подчинился.

Они прошли через заклятье Бр'тонга, которое реконструировал Диризонг Тааш по «Избранному» Лонтанга, и за границами главной пентаграммы возник темный силуэт Фиранзота, слегка подрагивающий. Диризонг почувствовал, как тепло его тела поглощается холодом, исходящим от духа, и возрастающее давление, которое порождало присутствие этого существа. Жамел Сих, несмотря на всю его внушительную мускулатуру, съежился.

— Что нужно? — почти беззвучно прошептал Фиранзот. Диризонг собрался с силами и ответил:

— Ты украдешь драгоценный камень из среднего глаза статуи богини Тандилы в ближайшем храме и передашь его мне.

— Этого я не могу сделать.

— Почему?

— Во-первых — потому, что жрецы Тандилы провели вокруг своего храма линию такой силы, что никакие послания, никакие подобия, никакие духи, включая великого Тр'лэнга, не могут ее пересечь. Во-вторых — потому, что и сам глаз окружен гибельной аурой, из-за которой ни я, ни мне подобные, ни даже сам Тр'лэнг не можем добраться до него. Могу я теперь вернуться в свое измерение?

— Уходи, уходи, уходи... Что ж, Жамел, похоже, нам самим придется решить эту малоприятную задачу.

На следующий день они снова двинулись в путь. Холмы превратились в суровые, неприступные горы, а дорога в узенькую тропку, извивающуюся между отвесными скалами. Лошадям, больше привыкшим к просторным равнинам Лорска, по которым мирно бродят стада бизонов, не нравилось изменение рельефа местности. Они шарахались от острых уступов, обдирая о камни ноги наездников.

Лучи солнца едва проникали в эти ущелья из черного камня, темнеть там начинало сразу после полудня. Потом небо заволокли облака, и скалы заблестели от холодного тумана. Тропа привела к подвесному мосту. Лошади заартачились.

— Я их не виню, — сказал, спешиваясь, Диризонг Та-аш. — Клянусь раскаленными клыками Вража, только воспоминание о самой прелестной моей наложнице придает мне мужество ступить на этот мост!

Они выстроили лошадей в линию. Диризонг тащил первую, Жамел молотил по крупу последнюю, и лошади неохотно подчинились. Колдун только один раз глянул вниз на бурлящий водный поток далеко внизу и решил больше этого не делать. Подошвы сапог и копыта лошадей гулко стучали по дощатому настилу, им вторило отраженное от отвесных скал эхо, ветер перебирал канаты, на которые был подвешен мост, словно это были струны гигантской арфы.

На противоположной стороне ущелья дорога продолжала уходить вверх. Колдун и его помощник встретили двух путников — мужчину и женщину верхом на лошадях. Им пришлось отъехать назад за поворот, чтобы разминуться с Диризонгом и Жамелом. Путники ехали, с мрачным видом уставившись в землю, и в ответ на жизнерадостное приветствие колдуна пробормотали что-то нечленораздельное.

Дорога резко свернула в глубокую расселину в скале, цокот копыт, усиленный эхом, зазвучал в три раза громче натурального, а дорогу едва можно было различить в темноте. Дно расселины постепенно поднималось все выше, и вскоре Диризонг и Жамел выехали на плоскогорье, поросшее редкими карликовыми деревьями и усыпанное грудами камней. Неровная дорога петляла между камнями и наконец привела к ступеням, которые, в свою очередь, вели к Храму Тандилы. Путники могли видеть лишь нижнюю часть этого храма, обладавшего дурной славой, верхняя же была скрыта облаками. Их взорам открывались лишь блестящие черные камни, уходящие к острым вершинам.

Диризонг припомнил скверные свойства характера, приписываемые богине, и еще более отвратительные привычки ее жрецов. Говорили, например, что культ Тандилы, без сомнения одной из самых зловещих фигур в пусаади-анском пантеоне, предписывает слепо следовать ритуалам, связанным с демоном Тр'лэнгом, который в давние времена сам был богом. Это было еще до того, как толпы лорскийцев, изгнанные со своих земель хоскириками, перебрались через Тритонское море в Пусаад и зловещие времена пошли на убыль.

Диризонг Тааш успокаивал себя мыслью о том, что и боги, и демоны обычно не так ужасны, как жрецы с их низменными мотивами и выгодами. К тому же дикие истории о нраве жрецов на поверку чаще всего оказывались если не вымыслом, то преувеличением. Хотя колдун не был склонен к иллюзиям, но за неимением лучшего ничего другого не оставалось.

Диризонг Тааш остановил коня перед наполовину ушедшим в облака храмом и спешился. Потом они с Жа-мелом утяжелили поводья камнями, чтобы лошади не разбрелись.