Руслан Белов - Тени исчезают в полночь Страница 2

– С сегодняшнего утра! А до этого целый год с одной только женой трахался и доволен был выше крыши.

– Да и сейчас ты отнюдь удрученным не выглядишь, – усмехнулся Баламут.

– Аск! Такие девочки!!! Пальчики оближешь! С Ольгой, похоже, все в полном порядке?

– Да как тебе сказать? – Я пожал плечами. – С одной стороны, сигналов от нее нету, а с другой, если мы сейчас сидим в своих прежних шкурах, то, значит, не все так хорошо...

– Прежних шкурах? – переспросил Баламут. – Ты думаешь, что потом, когда все образуется, ты опять Евгением Евгеньевичем станешь?

А я убежденным трезвенником? Кошмар!

– Я думаю, что станем. Сейчас мы в зомберской своей ипостаси, бледной, но зомберской. А потом, когда все образуется, последствия энцефалита опять возобладают. Но это потом...

Ладно, давайте покушаем, выпьем и заодно обобщим все наши впечатления по этому кейсу.

Если бы вы знали, как я рад видеть ваши морды... Этот сукин сын, Евгений Евгеньевич, о вас и не вспоминал!

Мы выпили по рюмочке и налегли на закуски. Потом нам принесли очень неудачный супхарчо (во мне наверняка еще сказывался Евгений Евгеньевич, привыкший питаться от лучших поваров Москвы и Западной Европы).

Повозили немного ложками в тарелках и принялись за довольно приличные отбивные. После обеда Бельмондо заказал коньяку, и мы стали рассказывать друг другу, как очутились за этим столом.

– Сигнал меня с бабы снял, в самой середине полового акта, – начал я, грея в ладонях рюмку. – Кайфую я от ощущений, дурочка моя подыгрывает, старается... И вот когда я уже подумывал потянуться за фужером с шампанским, ударили в мозги Ольгины мысли: "Я в смертельной опасности!" И картинка появилась – ущелье в Чечне на границе с Грузией, башни и какие-то навалы человеческих костей. Картинку эту я узнал – бывал среди этих башен, когда в девяносто втором золото в тех краях искал... А навалы костей – это древний, развалившийся чеченский могильник. Ну, я слез с жены и поехал сюда. Из Грузии легче в те места попасть, чем из России.

Вот такие вот дела... Ну, а ты, Баламут, как из дому выскользнул?

– Я с женой Наташкой о боге всевышнем разговаривал... Вернее, она мне что-то о вине как крови Христовой рассказывала, уж не помню что, и вдруг я Ольгину речь услышал.

Отчетливо, как будто из соседней комнаты:

"Плохо мне, Коля, – сказала. – Очень плохо".

И через минуту ты. Черный, врубился и посоветовал лететь в Тбилисо. Немедленно причем.

Ну, я вздохнул с облегчением, поцеловал подругу в щечку, занял деньжат у соседа и сюда рванул. Вот и все...

– А я с Людмилой своей на приеме был в Союзе композиторов, – продолжил Бельмондо, внимательно оглядывая зал в поисках приятного женского лица. – Платье ей офигенное из Порижу прислали, и мы пошли его демонстрировать. И вот, когда я с самим Максимом Дунаевским о Шнитке весьма умно беседовал...

Бельмондо не договорил. Все вместе мы выпрямились на своих местах и начали воспринимать Ольгины мысли.

3. Предыстория: в одной упряжке с сумасшедшими, а также зомберы, ангелы и доллары

Читатель, надеюсь, уже изрядно заинтригован вышеописанными событиями, и наверняка его интересует, кто такие эти герои со странными прозвищами и как они дошли до жизни такой? Итак, расскажем сначала о главных наших героях.

Необязательный, незлобивый и благодушный Борис Иванович Бочкаренко (170 см, 54 кг) всегда гордился своей внешней схожестью с Жаном Полем Бельмондо.

Отец у него был пехотным полковником, дотопавшим до Берлина. Борис рассказывал, что папаша всю войну не расставался с противотанковым ружьем и в часы затишья, бывало, ходил с ним на передовую – при удачном выстреле зазевавшегося немца эффектно разрывало надвое. В семидесятые годы старший Бочкаренко работал военным консультантом в ЦК Компартии Таджикистана, и в подарок на свадьбу Борька получил от этой партии просторную трехкомнатную квартиру.

По специальности он был гидрогеологом и очень скоро стал начальником с обширным кабинетом, премиленькой секретаршей и белой "Волгой". Но пробыл он начальником лишь года два, потом случился скандал с очередной секретаршей, и только благодаря отцу Борис вылетел из своей гидрогеологической конторы относительно сухим.

Бельмондо умел подбирать приятелей... Одним из его друзей был капитан милиции Толик Зубков. С Зубковым на пассажирском кресле можно было ездить по городу под мухой, к тому же Толик время от времени выручал Бельмондо из неприятных ситуаций, в которые Борис постоянно попадал в поисках острых ощущений...

Другим его приятелем был Искандер Сафарзаде – тихий, сухощавый, чрезвычайно уверенный в себе таджикский аристократ и начинающий ученый-филолог. Борька любил ходить с ним по злачным местам и затевать там драки. Сафарзаде обладал черным поясом, и для него уложить человек десять подвыпивших бугаев было плевым делом.

Третьим его приятелем был я. Борька любил приходить ко мне в любое время суток с дюжиной шампанского или пачкой сигарет. Мы болтали до утра о перспективах построения коммунистического общества в СССР, об Андрее Платонове, Шопенгауэре и о многом другом.

Как-то на Новый год я познакомил его с Людмилой, подругой одной из своих девушек, и через полгода узаконил их брак своей свидетельской подписью.

Брак Бориса и Людмилы оказался не слишком счастливым. И все потому, что упомянутый выше скандал с секретаршей отнюдь не был случайностью: Борис – законченный бабник. Он легко заводил знакомства, почти никогда не влюблялся и более двух раз с одной женщиной встречался редко. Очень скоро возбуждавшие его стимулы "красивая", "очень красивая", "оригинальная", "страстная", "жена или подруга того-то" перестали действовать, и ему пришлось вырабатывать другие. В 1977 – 1981 гг. таким стимулом была национальность. Переспав с представительницами основных национальностей оплота социализма, он перешел к сексуальному освоению представительниц малых и, особенно, вымирающих народностей СССР. В конце 1981 года поставленная задача была в основных чертах выполнена, и взоры Бориса все чаще и чаще стали устремляться на географическую карту мира. По вполне понятным причинам он был вынужден отложить на неопределенное будущее реализацию своих заграничных фантазий и заменить их реальными. Новым стимулом стало место жительства. Постельные знакомства с представительницами Ленинграда, Вологды, Киева, Саратова, Архангельска, Астрахани, Тобола и Иркутска продолжались вплоть до падения "железного занавеса", чтобы в открытом обществе смениться (вы правильно угадали!) отложенными зарубежными фантазиями...

Борис не раз пробовал бороться со своим пагубным хобби. Он по-своему любил Людмилу, детей, ему нравилось приходить домой и даже делать что-нибудь по хозяйству. Но стоило ему узнать, что в соседний институт поступила на учебу шоколадная жительница далекого Буркина-Фасо, он нежно целовал жену в щеку и уезжал в городскую библиотеку выяснять, как по-буркинафасски будет: "Вы так прекрасны, мадам! Давайте проведем эти сутки вместе".

Людмила пыталась что-то сделать, раза два даже изменяла ему в воспитательных целях, но ничего не помогало. Она привыкла и стала дожидаться того счастливого времени, когда половые часы мужа достигнут половины шестого и навсегда остановятся. Судьба вознаградила ее за долготерпение – после прошлогодних приключений в Приморье Бельмондо стал не только богатым, но и верным мужем...

Среднего роста, плотный, скуластый, смуглый, часто незаметный в общем развороте событий, Николай Сергеевич Баламутов, по прозвищу, естественно, Баламут, любил выпить до, во время и после всего. Он пил утром, днем, вечером и ночью. Он пил до экзаменов и после них. Он пил, когда был здоров, и пил, когда был болен. Но в ауте его никто не видел. Однажды, правда, на практической базе геологического факультета его вырвало после второй бутылки натощак, но он успел подставить только что опустевший стакан и после непродолжительной паузы вернул его содержимое на место.

В свободное от учебы и пьянок время Коля занимался прыжками в воду, подводным плаванием, пописывал весьма неплохие стихи и любил Наташу Ростову, переселившуюся в Душанбе из Балакова. Отец-казах по националистическим мотивам запретил ему сочетаться с ней законным браком, хотя сам был женат на русской. И Баламут напился уксусу. Папаша такого рода выпивку оценил и дал согласие на брак. Свидетелем на свадьбу Коля позвал меня.

Крутой поворот в Колиной биографии был связан с крутым поворотом дороги Пенджикент – Айни. На этом повороте его "ГАЗ-66" свалился в Зеравшан, славившийся крутыми берегами. Поломанного во многих местах Баламутова выходила медсестра-разведенка. Прямо из больничной палаты он переехал к ней и двум ее сыновьям. Наташа в это время в очередной раз приходила в себя в Балакове. Не найдя там хоть сколько-нибудь достойной замены Коле, она вернулась в надежде склеить разбитые семейные горшки, но он скрылся на дальнем разведочном участке.