Ирина Кузяева - Лесовка Страница 2

За размышлениями о люто любимом сидении, я абсолютно забыл про Василису. Наверное, потому что она вела себя непривычно тихо, спокойно, будто что-то замышляла.

Ох, твою шишку, не нравится мне все это.

Дочь потихоньку, не спеша подходила ко мне, будто боялась спугнуть. Может правда испугаться и убежать тайными коридорами?

Догонит ведь, возраст в ее пользу. Да и Антипка подсобит ей с моим убежищем. Я недоверчиво зыркнул в сторону домовой, сидящей на плече у моей дочери, которая приблизилась уже достаточно близко, чтобы ошарашить меня своей просьбой:

— Пап, возьми меня с собой, — промурлыкало дитя, хлопая васильковыми глазками.

В такое каменное оцепенение меня уж лет триста никто не вводил.

— Ни за что! Маленькая еще, — отрезал я, как только ступор прошел.

— Ну, пааап! Сколько можно держать меня в стороне от дел? Сам вон меня за каждого встречного — поперечного замуж выдать хочешь, а как ивашек отваживать, как за лесом следить, так маленькая.

Права, конечно, дочка. Пора ей уже и за дела браться, да опасно же это. Я себе не прощу, коль что случится.

— Ты же сам лично меня всему обучал, знаешь, что лучше меня никто отваживать не умеет. Пора бы и попрактиковаться уже, — давила дочь на мою гордость за ее способности.

— Ладно, — нехотя согласился я, — но чтоб без самодеятельности. Все четко, как учили. Людей до инфаркта мороком не доводить и ос на них не насылать, иначе разозлюсь и отдам замуж за первого встречного лягушонка.

— Ох, уж эти принцы заколдованные достали. Развелось их тут, прям спасу нет, — Василиса переговаривалась с домовой, которая заплетала длинный волос до пят в косу, вплетая нить, украшенную переливающейся чешуей русалок, и участливо кивала. Дочь поправила модный венок из розового сбора цветов, украшавший голову, и тихо продолжила:

— Надо Захаровну попросить, чтоб хоть женихов в бельчат превращала, все девчатам приятнее целовать их будет.

— Отнесись к этому не как к увеселительной прогулке, — строго сказал я, топнув ногой для пущей наглядности моего негодования, — раз созрела для участия в лесном порядке, веди себя соответственно и ответственно.

— Хорошо, — с грустью произнесла Василиса, но в синих глазах сияли веселые искорки, — хотя моими методами лес целее был бы, — это уже говорилось в сторону Антипки, но заметив мой грозный взгляд из-под сдвинутых бровей, дочь замолчала и смиренно опустила глазки.

— Обещаешь? — уточнил я.

После многочисленных клятв дочери, я убедился, что мой наказ был услышан и истолкован правильно. Не хотелось запускать в лес ядерную ракету, не убедившись в правильности ее курса. Ох, чует сердце, все равно взорвется, где не надобно.

— Хозяин, вас уже заждались к Игре, — напомнила Антипка. — Гости без хозяина начинать отказались.

— Ох, точно, Игра, — я сделал вид, будто забыл о ней, хотя у самого руки чесались поиграть, — инструктировать по поводу одежды и скарба не буду. Взрослая уже и обученная, сама справишься, надеюсь, сможешь правильно собраться?

— Конечно, папочка, — весело отозвалась дочка, обняла и поцеловала своего старика, то бишь меня.

Разумом я понимал, что Василисе давно уже пора в лесу хозяйничать, да сердце против было. Гениальное решение моих терзаний пришло внезапно, и я тут же обратился к дочери:

— К матери забеги и скажи, что со мной пойдешь на несколько дней к южным границам.

Самому мне как-то не хотелось ей эту новость сообщать. Кто знает, как Ольга Петровна отнесется к первой практике единственной дочери, может — обрадуется, а может, бороду мне выщиплет, второе казалось более явственным. Я в задумчивости шагнул в сторону дверей из залы и чуть не наступил на Колобка, деловито катящегося в сторону моей дочери.

— Колобоша! — воскликнула Василиса, хватая любимчика на руки. — Маленький мой, ты где так вымазался? Пойдешь со мной в лес следить, чтоб люди плохого не делали? Конечно, Бошенька мамочку не оставит, со мной покатится…

Дальше слушать сюсюканья с домашним любимчиком я не стал. Только колобка мне не хватало в дороге. Надо жене Антипыча наказать, чтоб колобков больше не пекла, а то съесть не успеваем, они уже оживают. Деваться от них некуда, а вот в жизни еще ни разу деликатес этот не попробовал. Говорят, по вкусу на курицу похож. В Хитае любимое блюдо, а у нас домашнее животное. Не порядок, елки-моталки.

Переодеться, что ли, в честь Игры? А мухомор с ними! Появлюсь прямо в старых штанах и рубахе, повидавших в своей жизни больше, чем нужно одежде, чтобы остаться в сносном состоянии. Я убрал с лица длинную седую прядь, упрямо спадающую на глаза. Волосы стричь я терпеть не мог, примета говорят плохая, мол силушки поубавится. Вот и выросла у меня грива неимоверных размеров, в некоторых чертогах даже ходят глупые слухи, что моя сила зависит от длины волос, правда, попыток побрить меня на лысо почему-то все равно не было.

Политические Игры — это азартные игры, преимущественно в карты. Разумеется, ставкой является отнюдь не злато, а белки, зайцы и прочая живность нужная в хозяйстве любого лесника. Так что массовые миграции этих животных, разумное объяснение, которым ивашки до сих пор найти не могут, оказываются на самом деле уплатой карточного долга.

В Большой Травный зал, где меня ожидала делегация игроков из шести разных чертогов, я решил пойти потайными коридорами, которые начинались прямо за деревянным Престолом. С одной стороны, так гораздо быстрее доберусь, а с другой, здорово испугаю окружающих появлением, обожаю появляться в самое неожиданное время из самых неожиданных мест, доводя нечисть до икоты.

Леший я али нет!?

Травный зал был круглым, поэтому вместо лосиных рогов и панно из листвы и шишек, стены украшали мягкие илистые ковры сотканные русалками. Ох, и рукодельницы они! Один из ковров был мне люб больше всех. На нем были изображены три лучших друга: водяной Озир, Воевода Иваныч и я. Водяные кудесницы зачем-то еще изобразили в ногах колобка, гордо пытающегося не скатиться в озеро, на берегу которого расположились главные герои картины. Если не зацикливать внимание именно на этом круглом недоразумении, то картиной я очень гордился. Изображение на ней казалось объемным и будто живым. Вокруг озера расположились мои любимые величественные ели и сосны, поднявшиеся, будто вечные часовые. Они словно сторожа лесного богатства застыли на страже, вознеся темные стволы к самому небу. Мне казалось, что иногда я даже слышал, как они сладко скрипят от малейшего ветерка. Я был по центру картины как истинный хозяин. Подтянутый, в меру худой, в любимом зеленом костюме и неизменно хитрым взглядом. Справа от меня Озир — пучеглазый старик, опутанный тиной с большой окладистой бородой, на половину высунулся из воды. Слева — Иваныч, старый могучий великан. На высоком лбу пролегли глубокие морщины, мускулистые плечи ссутулились, в светлых глазах горел мрачный огонь. Я отличался особой дородностью и был неотразим на картине, во всей реальной красе, во мне чувствовалась скрытая сила, похожая на мощь натянутого лука.

Только почему ж взгляд вечно ползет к мелкому вездесущему круглому паразиту на краю картины?! Чтоб он плесенью покрылся!

Эх, отвлекся я, а меня, между прочим, ждут политические Игры. Соперники заждались уже. Я смотрел на них с потолка из тайной щелки, присутствующие были, как на ладони. Кто-то ковырялся в ушах, кто-то пел (я понял, что в этом мире нет ничего ужаснее поющего водяного), кто-то чистил посох. Среди присутствующих находилась и дама — Пантанальская Кикимора, жена водяного из Бразилии, который владеет самым большим озером в мире. Мадам выглядела очаровательно, как маленький пушистый лисенок, при этом она умудрялась поглощать пищу, как голодный крокодил.

К моему огромному удовольствию, появился я действительно неожиданно, до полусмерти перепугав всех присутствующих и даже самого себя: давно не пользовался этим ходом, поэтому, когда дернул рычаг, скрытая дверь люка в потолке резко распахнулась с жутким грохотом и скрипом. Пантанальская Кикимора подавилась и чуть не задохнулась, если бы не Водяной, потеряли бы игрока и перешли бы на военное положение, как ни крути, такой конфуз грозил междоусобицей. Неудобно как-то получилось… Ну, ничего! Обошлось ведь.

Я все-таки Леший, мне положено дурачиться. Совсем чуть-чуть!

Когда все поняли, что это всего лишь очередной мой розыгрыш, а не внеплановый конец света, в Травном зале повисло весьма укоризненное и даже немного угрожающее молчание, оно не переросло в гневные вопли только потому, что я здесь все-таки главный.

— Достал! Елку ему в… — произнес пришедший в себя Леший из Северных широт. Игра началась.

Глава 2. Уговоры

Нет правды без любви к природе,

Любви к природе нет без чувства красоты.