Terry Pratchett - Вертушки ночи (пер. Т.Куликова) Страница 2

Так вот, я уже сказал, что Вайн не то что был диск-жокеем от природы. Но в ту ночь – или скорее, в эту – он и вовсе расклеился. Бубнил что-то все время, уставившись на танцующих. Перепутал записи. Даже одну поцарапал. Случайно – он только и злился в своей жизни, не считая случая с Грибо, когда кто-нибудь начинал нарочно царапать пластинки.

Прерывать его было бы некрасиво, но в перерыве я к нему подошел. И вот что я вам скажу – пот с него прямо-таки лился, даже на аппаратуру попадало.

– Там стоит один, – говорит, – в клешах.

– Мафусаил? – спрашиваю.

– Не морочь мне голову. Тот, в черном шелке с блестками. Изображает из себя Джона Траволту. Не мог ты его не заметить. Ботинки на платформе, серебряный медальон с тарелку величиной. Стоял у двери.

Но я никого такого не заметил. Если бы заметил, не забыл бы.

На Вайне лица не было.

– Ты его не мог не заметить!

– Ну ладно, а дело-то в чем?

– Он на меня смотрит!

Я его похлопал по плечу и говорю:

– Просто он никогда не видал ди-джея с таким стилем, старик.

Я осмотрелся. Большинство народу толпилось поближе к пуншу. И тут Вайн схватил меня за руку.

– Не уходи!

– Да я только хотел воздухом подышать.

– Не… – он постарался справиться с собой, – не уходи. Будь тут. Пожалуйста.

– Да что с тобой?

– Пожалуйста, Джон! Он на меня очень странно смотрит!

Он был до смерти перепуган, так что я поддался.

– Ладно. Только в следующий раз увидишь его – покажи мне.

Тут он занялся своими делами, а я попытался привести в подобие порядка гору проводов и прочего хлама. Для Вайна это был обычный способ обращения с электричеством – он просто все сваливал в кучу. Когда у тебя такая техника, как у нас, возиться с ней можно – да, знаю, можно было – часами. Одних переходников разного вида… ладно.

В середине следующего номера Вайн подтащил меня назад к декам.

– Вон! Видишь! Прямо в центре!

И ничего я не увидел. Танцевала там пара девушек, остальные все были парочки, для которых семидесятых еще не случилось. Если бы там был кто-то в блестках, его было бы видно. Как клубничину в ирладском рагу.

– Вайн, – говорю – сдается мне, что-то с тобой не в порядке.

– Так ты его не видишь, значит?

Я не видел. Хотя…

Теперь, когда я знал куда смотреть…

Я увидел пустое место.

Был там такой кусочек пола примерно в середине, и туда никто не заходил. Не то, что они избегали этого пустого места – просто как-то они туда не наступали, и все. Оно как-то случайно там оказалось – и осталось. Оно даже двигалось немного, но не исчезало.

Знаю, знаю – кусок пола не может двигаться. Поверьте мне на слово – этот кусок мог.

Как раз очередная запись заканчивалась, но Вайн все еще был в состоянии поставить следующую. Запись началась тихо, громкость он постепенно увеличил. Это был старый номер, они все его должны были знать.

– Все еще там же? – спросил Вайн, не поднимая глаз.

– Поближе немного, – говорю, – может, надеется на приз.

«…Хочу жить вечно…»

«Угу, помощи от тебя…»

«…Они увидят и заплачут…»

Теперь танцевало довольно много народу, но пустое место было все там же, немного двигалось туда-сюда, но не исчезало, и никто из танцующих на него не наступал.

Тут я пошел и встал на него.

Там было холодно. Мне сказали:

– ДОБРЫЙ ВЕЧЕР.

Голос шел сразу со всех сторон, и все как-то замедлилось. Толпа застыла, как статуи в черном тумане, музыка звучала как тихий рокот.

– Ты где?

– СЗАДИ.

Когда слышишь такое, хочется повернуться. Вы не поверите, как здорово я умею не делать того, чего хочется.

– Ты моего друга испугал, – говорю.

– Я НЕ НАРОЧНО.

– Уматывай.

– А ВОТ ЭТОГО НЕ ВЫЙДЕТ.

Ну тут уж я повернулся.

Росту в нем было больше двух метров, считая с платформами. И действительно, клеши имели место, и составляли часть ансамбля. Вайн сказал – черные, вот это не совсем так. Они были совсем никакого цвета, как дырки в форме одежды, ведущие Куда-то Еще. По сравнению с этим черное смотрелось бы ослепительно ярко. И действительно, ниже пояса он выглядел как Джон Траволта, только Траволта, похороненный месяца три назад.

И маска была в виде черепа. Были видны веревочки, на которых она держалась.

– И часто ты тут бываешь?

– Я ВСЕГДА НЕПОДАЛЕКУ.

– Что-то я раньше тебя не замечал.

А если бы видел, не мог не заметить. Не часто встречаешь людей ростом два метра, весом где-то в шестьдесят кило, особенно если они двигаются так, как будто каждое движение должно быть заранее хорошо продумано. И ведут себя так, как будто и живы и мертвы одновременно. Как Клифф Ричард.

– У ВАШЕГО ДРУГА ИНТЕРЕСНЫЕ ПРЕДПОЧТЕНИЯ В МУЗЫКЕ.

– Да. Он коллекционер.

– ЗНАЮ. ВЫ НЕ МОГЛИ БЫ МЕНЯ ПРЕДСТАВИТЬ?

– А я что, могу отказаться?

– СОМНЕВАЮСЬ.

Хорошо, хорошо – четыре стакана. Но бабулька на раздаче сказала, что там практически ничего нет – только апельсиновый сок и домашнее вино. И бабулька такая милая – не считая маски оборотня, конечно.

А вот что было странно – так это что все танцоры стояли на местах, и вместо музыки было только тихое жужжание, и еще были такие голубые и пурпурные тени вокруг всего. Что я хочу сказать – от выпивки такого не бывает.

Хотя на Вайна все это не действовало. Он просто стоял, разинув рот, и смотрел на нас.

– Вайн, – говорю, – познакомься…

– С ДРУГОМ.

– С чьим это? – говорю, мне он как-то не понравился, клеши у него были ну просто огромные, и на руке серебряный браслет типа армейского такой толщины, что им можно авианосцы швартовать – показушный такой. Да и то, что сама рука была кость костью, общей картины не улучшало. Мне казалось, что я должен вот-вот прийти к какому-то выводу, только что-то мне не шлось. Голова была как ватой набита.

– С ОБЩИМ, – говорит, – РАНО ИЛИ ПОЗДНО. Я ТАК ПОНИМАЮ, ВЫ КОЛЛЕКЦИОНЕР.

– Да, я немного… – говорит Вайн.

– МНЕ КАЖЕТСЯ, ВАЙН, ВЫ ПОЧТИ ТАКОЙ ЖЕ ЭНТУЗИАСТ, КАК Я.

Тут у Вайна глаза загорелись. И тут он был просто типичный Вайн. Я вам говорю – его можно было убить, но ради шанса поговорить о своем хобби – простите, о своей любимой работе – он бы из гроба восстал.

– Надо же, – говорит, – вы коллекционер?

– О ДА.

Вайн на него сощурился.

– Мы раньше не встречались, случайно? – говорит. – Я почти на все встречи езжу. Вы на Аукционе Блейнхейм Рекорд не были?

– НЕ ПРИПОМИНАЮ. Я БЫВАЮ В СТОЛЬКИХ МЕСТАХ, ЗНАЕТЕ ЛИ.

– Еще у аукционера случился инфаркт.

– А, ДА. ТЕПЕРЬ ПРИПОМИНАЮ – ЗАГЛЯДЫВАЛ НА ПАРУ МИНУТ.

– Мне так показалось, там ничего выгодно не возьмешь.

– НУ НЕ ЗНАЮ. ВСЕГО СОРОК ТРИ – НЕПЛОХО, ПО-МОЕМУ.

Ну хорошо, инспектор. Может быть, шесть стаканов. А может быть, стаканы тут и не при чем. Иногда ведь появляется такое чувство, будто точто знаешь, что сейчас будет. Ах, у вас, значит, не появляется. Ну ладно. Может, я и был слегка не в себе, но мне это нравилось все меньше и меньше. И никому бы не понравилось. Даже вам.

– Вайн, – говорю, – постой-ка. Если ты сосредоточишься, он исчезнет. Погоди. Дыши глубже. Все это неправильно.

Как об стенку горох. Вайн, когда встречает другого коллекционера – он такой, я-то знаю. Они устраивают встречи по выходным. Или иногда видишь их в лавках. Странные люди. Но уж страннее этого среди них не было. Он был вусмерть странный.

– Вайн!

Оба они не обратили на меня внимания. Некоторые шарики у меня в голове подпрыгивали и что-то кричали, что-то такое, чему я поверить ну не мог.

– О ДА, ЭТИ ВСЕ У МЕНЯ ЕСТЬ, – говорит этот, повернувшись к Вайну. – ЭЛВИС ПРЕСЛИ, БАДДИ ХОЛЛИ, ДЖИМ МОРРИСОН, ДЖИММИ ХЕНДРИКС, ДЖОН ЛЕННОН…

– Очень широкий диапазон по стилям, – говорит Вайн, – а Битлы у вас все?

– ПОКА НЕТ.

И тут, чтоб мне провалиться, пошел у них разговор про записи. Я помню, Мистер Друг сказал, что у него есть все композиторы семнадцатого, восемнадцатого и девятнадцатого веков. Чего и следовало ожидать.

Я всегда дрался за Вайна и вместо него, еще с начальной школы. И это все уже слишком далеко зашло, так что я схватил Друга за плечо и вознамерился ему дать прямо в осклабленную морду.

Он поднял руку. Мой кулак ударил в невидимую вязкую стену, а он снял свою маску, сказал мне пару слов и взял Вайна за руку, очень осторожно.

И тут взорвался усилитель. Вайн, я уже сказал, никогда не умел толком обращаться с техникой, а проводка у них не менялясь с 1800. Ну и тут началось – все бумажные украшения загорелись, народ визжит и бегает без толку, так что тут я мало чего помню, меня откачали уже на стоянке, половины волос как не бывало, а клуб этот горит, как свечка.

Нет. Не знаю, почему его не нашли. Что – совсем ничего? Даже зубов?

Нет. Понятия не имею, где он может быть. И не думаю, что он кому-то задолжал.

(А вот что я думаю – так это что он нашел новую работу. Представьте – существует коллекционер, у которого есть все – Пресли, Хендрикс, Леннон, Холли. Единственный на свете коллекционер, у кого когда-нибудь будет полная коллекция. Вайн своего шанса не упустит. Где бы он сейчас не был, он, обращаясь с ними очень осторожно, крутит их на вертушках ночи…)