Александр Силецкий - Неопознанный обиженный клиент Страница 2

Дело было архиважное и не допускало отлагательств.

— Так, — сказал Дутс ласково-казенно, предъявивши высоко подписанные документы, — здрасьте-здрасьте. К вам заходил человек, составивший вот это?

И он незамедлительно сунул под нос приемщице копию скандальной жалобы.

Оригинал — как мировую ценность — за семью замками хоронил теперь Алмазный фонд, прикрыв его, для конспирации, тремя горстями изумрудов и бриллиантами “Орлов” и “Шах”.

— А кто ж его знает? — развела руками приемщица. — За всем разве уследишь?

— За всеми, пожалуй, нет, — мягко согласился футуролог Щапов, — мы тоже выборки проводим и в расчет всех не берем. Наука такая. Но этот-то — особенный!

Лицо приемщицы выразило неподдельное изумление.

Она определенно не могла понять, что может быть особенного в посетителе их мастерской.

— Ну, хорошо, — попытался подойти с другого бока Пенькин. — Жалоба написана девятого числа. Посмотрите по квитанциям, по своим записям, кто у вас в тот день был.

Приемщица, не колеблясь, но и без всякого энтузиазма, выволокла из-под прилавка несколько толстеньких замусоленных папок и одну за другой гадливо протянула членам комиссии.

— Многовато, — после длительного молчания, пошуршав бумагами и наискосок их изучив, произнес Дутс. — Сорок восемь человек. Впрочем, адреса указаны. Нетрудно и проверить… Оп! А вот — сорок девятый!

Все трое спутников немедленно придвинулись к нему.

— Адрес-то записан, — улыбаясь сообщил Дутс, словно нарушитель уже стоял в метре от него, — да нет у нас в городе такого. Нету улицы Шамбальской. Кто-то, значит, нафинтил.

— Так, душечка, — вкрадчивым голосом начал Щапов, — может быть, вы хоть теперь припомните? Потом, глядишь, и книгу напишу про вас… Или поставят фильм. Как, скажем, вы вот здесь сидите, а ОН заходит — удивительный такой весь из себя… Ну, напрягите память!

Упоминание про фильм приемщицу буквально потрясло. Сразило наповал.

— Да-да, — вступила в разговор заведующая, — ты уж, Мань, не запирайся.

Глаза у приемщицы сделались, как две голубенькие пуговки. Она сложила губки бантиком и оперстненной пухлой белой ручкою изящно, будто на торжественном приеме отгоняя муху или комара, взмахнула в воздухе перед собой.

— Он был… был… — томно проворковала она, — ну… словом…

— Говорил-то он по-русски? — не выдержал Гриша. — Можно было что-нибудь понят?

— Он… говорил… А кто его знает! Кажется, по-русски.

— Что значит — кажется! — вспылил Пенькин. — Заметили вы какие-либо странности в его поведении?

Приемщица задумалась, а потом все-таки отрицательно качнула головой.

— Но как он выглядел? — в свою очередь спросил Щапов.

— Не запирайся, Маня, расскажи, — вновь подала совет заведующая.

— Ну? — подбодрил Гриша.

— Я… не помню. Ничего, — убито прошептала приемщица, чувствуя, что восхитительная возможность сняться в кино улетучивается безвозвратно.

— Но, может, что-то удивительное было в его костюме? — призывно глядя на нее, спросил Дутс. — Не по моде был одет или, напротив, чересчур? Какие-нибудь необыкновенные ботинки или… шляпа?

— Шляпа… — тихим эхом отозвалась приемщица. — А ведь — правда!

Все с напряжением уставились на нее. Приемщица, прикрыв глаза, вздохнула.

— На нем была… такая… шапочка. Ну да, вроде тюбетейки, с какими-то веселыми пупырышками — крест-какрест и по кругу… В ухе — здоровенная сережка. Панк он, что ли? А на галстуке, где узел, как будто бриллиантовая роза, вся играла и светилась. А остальное… Да нет, как у людей: и ботинки, и костюм. Цивильный. Только вот — серьга… И еще… Очень бледное, усталое лицо, даже какое-то зеленое, а… сам похож на негра.

— Как это? — удивился Пенькин.

— Вот так, — развела руками приемщица. — Если покрасить в черный цвет — ну, точно негр! Я ему говорю: “Чего пришли?” А он квитанцию сует и говорит: “Несите”. Я ему: “Да что вы мне квитанцией-то тычите? Не готов ваш заказ. Сами что ль, не понимаете?”.

— Правильно сказала, — взволнованно прошептала заведующая. — Ох, как правильно! Совсем уж распоясались!..

— И этот — в крик: “И понимать не хочу! Вот число”.

— Действительно! — удовлетворенно закивал, вновь испытывая праведное возмущение, Пенькин. — Уж взялись делать, так выполняйте!

— Тс-с, не возникайте, — прошипел ему в ухо Щапов. — Вы же сбиваете ее!

Приемщица благодарно ему улыбнулась и снова взялась вспоминать:

— Я ему говорю: “Числа мы пишем потому, что так надо”. И тут он вдруг как завопит: “Что надо?! Что надо?! Мне сегодня улетать! Времени — в обрез! Да у нас за такие вещи заживо сжигают!”. Хам какой-то…

— Ладно, — со вздохом сказал Дутс, — оставим пока наши обиды. Что произошло потом?

— Дальше… — наморщила лоб приемщица. — Ну, я что, ругаться с ним буду? Мне нервы дороже. Дала ему книгу — пиши! А он кипит, под нос себе бормочет — психопат…

— А дальше?

— Книгу захлопнул, повернулся и ушел. И с тех пор не появлялся.

— Вы ему другую, новую квитанцию дали? — деловито осведомился Гриша.

— Дала, — не без вызова ответила приемщица, дескать, у нас, гражданин, полный порядок. — Копию хотите? Нате!

Она распахнула пухлую папку, поковырялась в ней немного и протянула комиссии обрывок желтенькой поганенькой бумаги, где красовались какие-то крючки и кренделя, стоял типографски набранный номер, и в верхнем правом углу виднелась по меньшей мере трижды переправленная дата.

— Это какое же у вас тут число? — подслеповато щурясь, Пенькин поднес клочок к глазам. — Э-м… Шестнадцатое, тридцатьвосьмое…

— На седьмое января, — отрезала приемщица. — Заказ будет готов седьмого января.

— А вы полагаете, клиент сумеет разобрать? — резонно заметил Щапов.

— Я ему сказала. Если не дурак, запомнит.

— Так… Ну, будем надеяться. А что именно он вам сдавал? — полюбопытствовал Дутс.

Приемщица взяла копию квитанции и долго вертела ее в руках, силясь прочесть написанное.

— Фифирюша какая-то, — наконец промямлила она.

— Чего? — изумился Гриша.

— Фифирюша, — надменно повторила приемщица. — Такая… вроде шерстяная… как бы коврик… словом, мы такие принимаем. Подлатать или почистить…

— Да уж… — протянул разочарованно Щапов, — информации — лавина. Ничего не скажешь. Фифирюша. Где достал, не говорил? — он ядовито усмехнулся.

— Нет, — простодушно отозвалась приемщица. — Не говорил. А что… дефицит?

— Вы, душечка, непроходимы! — всплеснул руками Пенькин, и лицо его страдальчески сморщилось.

— Где заказ? — строго спросил Дутс.

Приемщица победоносно поглядела на него.

— На фабрике.

— Какой там телефон?

— Читайте.

Не оборачиваясь, она потыкала большим пальцем в плакат позади себя.

Дутс резким движением придвинул к себе телефонный аппарат, набрал нужный номе; и стал ждать.

— Они редко подходят, — предупредительно заметила приемщица.

Но на этот раз им повезло — на том конце провода кто-то ненароком поднял трубку.

— Алло! — лицо Дутса разом стало строгим и неприступным. — Из Управления БХСС говорят. Полковник милиции Дутс! Где ваш директор? Вышел? Позовите! Нет, найдите где угодно, хоть из-под земли. Касается лично его! Да-да!

Минут десять все сидели тихо.

Дутс маялся с трубкой возле уха.

— Алло! — воскликнул он, наконец. — Директор? Как? Товарищ Канифасов? Здравствуйте! Полковник Дутс на проводе. Очень важное дело. К вам должен был поступить заказ на ремонт изделия, — он скосил глаз и прочитал номер квитанции. — Срок изготовления — седьмое января. Фифирюша!.. Товарищ Канифасов, я не имею привычки оскорблять людей. Это вещь! Название заказа. Фифирюша! Потрудитесь отыскать! Не встречали? А вы посмотрите! Когда вам позвонить? Хорошо. До свидания, — Дутс положил трубку и повернулся к собравшимся. — Завтра утром. Все, говорит, в лучшем виде… Может, так оно и будет. Может быть… Ну, что ж… — он встал и, спрятав копию квитанции в солидный “дипломат” с наборными замками, сделал шаг к двери. — На сегодня, думаю, довольно. И чтоб был порядок! — бросил он через плечо.

Вслед за ним, не торопясь, потянулись на выход и другие члены комиссии.

На пороге они дружно простились и покинули заведение, волею судеб ставшее границей между культурой земной и мириадами цивилизаций во Вселенной.

Следующий день успеха не принес.

Директор проявил немалое старание, однако фифирюшу так и не нашел.

Предмет, указанный в квитанции, исчез бесследно, и, как он выглядел, никто сказать не мог.

— Ей-богу, что-нибудь придумаем! — клялся директор. — Это ж — вещь! Другую сделаем, не хуже. У меня — умельцы! Если надо, на поток поставим. И название дадим. Пусть Судет фифирюша! Нет проблем!