Ирина Юсупова - Дух леса Страница 2

Она встала и окончательно поняла, что все это было сном. Поэтому кусты, видно, и шептали «Лана».

…И все же что-то было не так…

Огляделась, задумалась… Ну, точно! Ее не кусали комары! Нет, комаров было предостаточно. Июнь – самая комариная пора. Они тучами вились рядом, зудели в полуметре… а на нее не садились! Вообще-то, она никогда и ничем не мазалась от них. Сначала кожа страшно чесалась, но надо было перетерпеть и потом, видимо, организмом вырабатывалось какое-то противоядие, и все приходило в норму. Ну, покусают, немного почешется, и пройдет через полчаса. А сейчас… Она вытянула руки, словно приманивая их, но комары шарахнулись от этих рук, как от отравы. "Чудеса какие-то…" – подумала она. И решила сходить к бабе Ане.

Знакомая песчаная дорога, тропинка, ведущая к дому на отшибе…

– Баба Аня! А вот и я! – крикнула она еще от калитки.

– Приехала! Ну, здравствуй, здравствуй, – баба Аня оторвалась от грядки с луком и смотрела на нее, улыбаясь. – А худющая-то… Одни глазищи! Ты что ж там, у себя в Москве, совсем есть перестала? Денег не хватает?

– Хватает. И ем я много, – она подошла, обняла и поцеловала старушку, – только все куда-то улетает, прямо даже продукты жалко!

– Ну, пойдем, – баба Аня взяла ее за плечи, – я тебе творожка свежего дам и молока… Поправляться надо, а то замуж никто не возьмет!

– Брали меня, –вздохнула она, – да только я сама сбежала… Вот и не знаю теперь, может зря?

– Это тот самый красавчик? – посмотрела старушка пристально. – Не для тебя он, и правильно, что сбежала.

– Это почему же не для меня? –улыбнулась она грустно. – Что, такая уж я страхолюдина?

– Я же сказала – ОН не для тебя, а не ты не для него! Это ж разные вещи, понимать должна! Ты изнутри красивая, и мужа нужно такого же искать.

– Да где ж его искать-то? – засмеялась она. – Может, вы кого на примете держите?

– Ох, Лана, Лана, – баба Аня тоже засмеялась. – Все бы тебе посмеяться, и когда ты остепенишься? Пойдем, дома поговорим, а то уж очень становится жарко.

…Они так здорово и уютно сидели на прохладной веранде, говорили обо всем на свете, она по макушку напилась вкусным, душистым и густым молоком… И потом, видя как отмахивается от комаров баба Аня, вдруг вспомнила:

– Баб Ань, а чего это вдруг меня комары не кусают? – она опять вытянула руки, и опять комары шарахнулись от них в разные стороны.

Старушка посмотрела удивленно, вытянула свою руку рядом. Комары пристраивались только с той стороны, где не было ее руки.

– Интересно… – баба Аня внимательно смотрела на это. – Так, может, ты намазалась чем?

– Да вы же знаете, не люблю я это, – все смотрела она на ненормальные комариные выкрутасы. – Хотя,… может, от меня еще до сих пор московский дух не выветрился? Лосьоны там всякие,…кремы… Нет! Постойте, я вот что вспомнила, – нахмурилась она, пытаясь все разложить по полочкам. – Сначала-то они кусали! А потом, когда я этого лиса увидела…

– Лису?

– Нет, лиса. Огромный такой, рыжий, хитрющий, – она рукой показала его размер, – не может лиса быть такой большой! Только лис.

– Ну, ну, и что, – баба Аня внимательно ее слушала.

– Я заснула, а он смотрел на меня. И… улыбался. А потом я пошевелилась, и он убежал, – про то, что кусты шептали "Лана", она решила не говорить даже бабе Ане. – И потом… потом комары перестали кусаться!

Теперь баба Аня уже улыбалась.

– Значит, ты ему понравилась.

– Кому? Лису? А причем здесь комары?

– Да не лис это был. Это наш Дух.

– Кто?!

– Дух. Дух леса. На это раз лисье обличье принял. И комарам настрого запретил тебя трогать. Понравилась ты ему, – повторила баба Аня.

Она недоуменно посмотрела на нее, и засмеялась:

– Шутите? Я же вас давно знаю, вы и в бога-то особо не верите, а тут какой-то Дух!

– Бог – он еще совсем юный… А духи – те и до него были! И не какой-то дух, а новый, – баба Аня улыбалась, но говорила на полном серьезе. – Новый у нас теперь Дух, видно совсем молодой, веселый. Ты еще мало гуляла по лесу, не поняла пока. Побольше поживешь – разберешься. Лес изменился, все изменилось.

– А что раньше – старый был? – она все смеялась, думая, что это розыгрыш.

– Да, старый. Хотя,… даже и не старый, а просто… неинтересный, что ли. Наблюдал, за порядком присматривал… и все. А новый – любопытный, озорной и добрый. Вот видишь, лисом прикидывается.

– Ох, баба Аня! – она уже хохотала. – Мастерица же вы сказки рассказывать! И что же, этого, нового, сюда из Института Духов взяли работать? А старый – на повышение пошел, или на пенсию?

– Смейся, смейся, – баба Аня улыбалась, – потом поймешь. Да и как ты объяснишь это комариное помешательство?

– Ладно, как-нибудь само объясниться. Может и правда лосьоны-шампуни из меня от жары наружу пошли? – она встала и, прощаясь, попросила: – а вы приходите часам к девяти на турбазу, а? У нас вечер встречи будет. Там такие гитары и голоса приехали! Сережка Горов, Митины оба, Катерина,… да вы же всех знаете, почти весь состав. Вы же любите послушать!

– Приду обязательно.

…К хорошему привыкаешь быстро. И скоро она совсем забыла и о комарах, которые по-прежнему облетали ее за полметра, и об аналогичном поведении всех кровососущих обитателей воздуха: слепнях, шершнях, оводах. Пару раз ее спрашивали – чем это она так намазалась, что никто не пристает? Она отшучивалась – говорила, что совсем высохла в городе и теперь даже для комаров стала абсолютно невкусная!

День был заполнен до отказа. И хотя июньская смена была самой немноголюдной, отдыхающие все прибывали, и она встретила очень много старых приятелей и друзей, да и просто знакомых лиц. Настроение поднималось, все московские события отошли на задний план.

…И вот, наконец-то, вечер – отдыхающие почти в полном составе собрались в комнате отдыха. Все еще слышались радостные возгласы только что встретившихся знакомых, все никак не могли угомониться, не хватало стульев, была какая-то суета. А когда ребята подстроили гитары и вечер, все-таки, вошел в свою колею, она почувствовала чей-то пристальный взгляд из глубины комнаты. По создавшейся за долгие годы традиции свет потушили, горели свечи. И в этом полумраке она никак не могла понять – кто же на нее смотрит? Кто-то явно незнакомый, ведь ни один из ее друзей не мог бы похвастаться таким приступом стеснительности. Лишь на редкие мгновения колыхавшееся пламя свечи открывало белозубую улыбку и чей-то веселый взгляд… Потом музыка так захватила, ребята все вспоминали и вспоминали разные песни, пели и все вместе и по отдельности, приятельница рядом что-то тихо рассказывала… Она вспомнила о незнакомце далеко за полночь, только когда все стали расходиться. В углу уже никого не было. Может, все-таки придумала она эти взгляды?

Часть самых неугомонных отдыхающих решила пойти искупаться. Пляж не освещался, только далекие огни турбазы, луна да звезды позволяли хотя бы не спотыкаться и не падать. Все, искупавшись, очень быстро засобирались по домикам – комары не давали никакого житья. Она же, лишенная теперь этого "удовольствия" потихоньку и незаметно "откололась" и осталась на пляже одна. Спать совсем не хотелось. На улице была такая теплынь, июнь выдался просто замечательный! И на юге-то такие ночи не часто бывают. Сидела, молча смотрела на лунную дорожку, улыбалась и не о чем не думала… Стрекот кузнечиков… звуки далекой деревни… взрывы хохота – от турбазы… Где-то посередине реки проехала моторка и через небольшое время волна от нее докатилась до берега: "Лана…Лана…Лана…" – опять чудилось теперь уже в шелесте набегающих волн… И вот тогда опять она почувствовала чей-то взгляд. Обернулась. Недалеко, на песке, сидел мужчина. Откуда он взялся? Ведь все же ушли. Или подошел так незаметно? В свете луны она видела лишь его силуэт. Молчание становилось каким-то неловким, и тогда она сказала:

– Красиво, правда?

– Очень, – у него был приятный низкий голос, и хотя она и не видела его лица, поняла, что он улыбается.

– Вы здесь впервые? Или в другие смены ездите? Я что-то вас не помню, хотя знаю очень многих.

– Я не с турбазы.

– Но,…деревенских я тоже почти всех знаю… В гости приехали?

– Нет. Я сам по себе.

– На машине? Палатку разбили?

– …Ну,… почти…

Она вдруг устыдилась своей приставучести, и замолчала. И еще она чувствовала, что он колеблется – и собирается уйти, и не хочет. Он все же встал:

– Мне надо идти… Извините…

– Да, конечно идите. Еще увидимся?

– Я надеюсь…

Он встал и пошел, но не в сторону турбазы или деревни, а в сторону леса. Она по-прежнему видела лишь его силуэт. …Невысокий, стройный, с мягкой неслышной походкой…

…Утром она встала пораньше, чтобы еще до завтрака успеть побегать по лесу и поплавать. И еще, даже не сумев до конца разобраться в самой себе, она побежала в ту сторону, куда вчера ушел незнакомец. Лес здесь был довольно редкий, и никаких палаток и машин она не обнаружила. "Может, уже уехал?" Стало немного грустно, но ненадолго – после завтрака появилось много дел: все вместе осматривали яхты, виндсерфинги. Думали, что еще можно подремонтировать, заклеить и заштопать. И при этом, конечно же, столько надо было рассказать друг другу! Ведь не виделись целый год! Купались, загорали, катались на лодках. День выдался чудесный.