Мэрилин Тодд - Уж-ж-жасное колдовство и немного любви Страница 2

- Подло ты со мной вчера поступила.

- Не шипи. Не видишь, я веду урок?

- Тебе должно быть стыдно за себя.

- Убери от меня свою мерзкую чешую.

- Не понимаю, как ты могла спать ночью, я вот не мог.

- Хорошо-хорошо, я от всего сердца прошу у тебя прощения. Из-ви-ни. А теперь не будешь ли ты так добр свинтить отсюда? У меня под потолком носятся с места на место двадцать впечатлительных учеников, похоже, никто из них не помнит заклинания, возвращающего человеческий облик. Одна неверная фраза, мой вероломный друг, и эти дети станут вампирами, как мы потом объясним родителям, что, к сожалению, их Кайли превратилась в кровососущего монстра?

- Ну тогда они станут адвокатами, а не политиками, - пожал он гибкими, узенькими плечиками. - Какая разница? На худой конец, ты сможешь расколдовать их, я и на это не могу рассчитывать. Чары, наложенные на меня, необратимы. - Он повращал глазами. - Не считая, правда, той единственной недели, когда я снова смогу обрести человеческий облик, благодаря тому что твоя прабабушка, произнося проклятие, пропустила одно слово.

- Так будь благодарен ей за это. По папиной линии у нас никто даже читать не умел.

Я уж и не припомню, сколько раз мне приходилось разбираться с устроенной моими родственниками путаницей. То корова вместо «му-у» кричала «у-ум». То вместо того, чтобы превратить соседа в кита, бабушка по ошибке заставляла его мучиться от тика. Надо ли говорить, что когда бабушка ругалась на деда, она кричала: «Муж ты или уж?» (И не спрашивайте меня, во что верила эта женщина, в Гоба или Бога.)

Уж взобрался наверх по ножке стола и склонил голову набок.

- Теперь только ты можешь превратить меня в человека, - произнес он. - Это все, о чем я прошу. Мой единственный шанс спасти Вересковую пустошь от полного уничтожения, а моих собратьев - от участи закончить жизнь обувью…

- Что, прости?

- Это еще одна причина, - сказал он печально. - «Скамби хоумс» намеревается отловить нас всех и открыть где-нибудь на окраине змеиную ферму, где бы разводили змей, дабы обеспечить постоянные поставки кожи для сумочек и ботинок.

- Хорошо, я возьмусь… - На самом деле, мы, ведьмы, не любим снимать проклятия, наложенные кем-то другим, а это, по его словам, еще к тому же и необратимое. И все же я должна подарить бедняге его мечту, - особенно принимая во внимание Вересковую пустошь.

- Вот это да! - Если бы они у него были, он от радости взметнул бы маленькие зеленые пятки в небо. - Когда мы можем приступить? Прямо сейчас?

- Сейчас? Ну… э-э… я… э-э… почему бы и нет.

Нет другого такого времени, подумала я, кроме как настоящее, чтобы изменить прошлое и переписать будущее. Я подняла ужа и легким прикосновением пальцев пробежала по его телу.

- Как приятно! - От удовольствия он волнообразно задвигался в моих руках. - Вообще-то, больше чем приятно. Это часть процесса превращения? Анализ объекта?

- Точно, - подтвердила я.

Не совсем правда, но, поскольку никто никогда не может сказать с уверенностью, чем день сегодняшний может для нас обернуться в будущем, проверить этого парня было нелишним. По крайней мере, на хорошую пару туфель я могу рассчитывать.

Конечно, каждый знает «Скамби хоумс», хотя бы по тому ролику, который крутили по телевидению четыре или пять лет назад. Припоминаете? В нем Прекрасный Принц целует Спящую Красавицу, пробуждающуюся ото сна под бессмертные слова: «Ваша мечта - наша реальность», - и вот девушка уже не в продуваемом всеми ветрами замке, заросшем колючим кустарником, а в роскошно декорированном современном доме; приходите сегодня же осмотреть наши шоу-румы.

Как и следовало ожидать, для телевидения это был знаменательный день, во многом благодаря тому, что Прекрасного Принца сыграл довольно тучный президент «Скамби», уроки актерского мастерства который, по всей вероятности, брал в «Лесной театральной школе», ибо ему отлично удалась роль омерзительной деревяшки. Однако главным образом на этой ниве кормилась пресса, поскольку реклама «Скамби» словно специально была придумана для карикатуристов, чтобы те вдоволь поиздевались над ней. «Ваша реальность - наша мечта» - моя любимая придумка. Впрочем, эта явная нафталинность, придающая всему, что делали в «Скамби хоумс», сходство с шаржем, и была именно тем, к чему они стремились. Один ужасный рекламный ролик, и они приобрели свое имя, ассоциирующееся - вот уж и правда ирония - с качеством, можете вы в это поверить? Сейчас они вправе называть себя «Британской строительной компанией № 1» и не опасаться противоречий с чьей-либо стороны, а их президент, тучный или какой бы там он ни был, вот-вот получит рыцарский титул, его уже включили в список почетных граждан, который составляется ежегодно.

Вы могли бы предположить, что в таком случае центральный офис этой компании столь же престижен, как любое здание из их элитной застройки. Его отражение разбивается о воды Темзы, красивый дизайн из мрамора и стекла словно случайно возникает рядом с треуголкой стоящего по соседству здания MI5, отчего офис «Скамби» кажется меньше. Идея очевидна. «Скамби хоумс» занимается большим бизнесом, но выглядит скромно.

- Я дейс-с-ствительно признателен тебе за помощь, Сюз-з-занна.

Гм… Полагаю, мне следовало рассказать вам об этом раньше, но я не решалась из-за пыли, царившей там. Все, что досталось мне от прабабушки, было разложено по коробкам, стоящим возле шкафа в задней части классной комнаты. Рецепты, книги заклинаний, помело (шутка) - все было там, и даже после того, как я позволила Себастьяну - так, кстати, его зовут - заползать в щели между книгами, мы потратили немало времени на поиски тома, при помощи которого он мог бы снова обрести человеческий облик. Впрочем, положа руку на сердце, должна заметить, это заняло не так уж много времени: она была не слишком-то запаслива, моя бабуля. Однако вот уже более пятидесяти лет она является чьим-то ангелом-хранителем, и за эти пятьдесят лет ее добро покрылось толстым слоем пыли.

Так что, думаю, было почти неизбежно, что во время чтения заклинания я начала чихать, однако позднее я пыталась объяснить Себастьяну, что мы не можем обладать всем на свете и что могло быть гораздо хуже. Полагаю, лучше слегка шепелявить, чем оставаться с раздвоенным языком, правда, если откровенно, мои аргументы не слишком-то его убедили, и даже сейчас я не вполне уверена, поверил ли он в то, что это был несчастный случай.

- Ты немного шепелявишь, - сказала я ему. - Это почти не заметно, пока ты не…

- Пока я что? Не произношу с-с-слов с-с-со звуком «с-с-с»? - Мне не понравилось, как сузились его глаза, когда он наклонился, чтобы посмотреть на меня, а жаль, они были очень красивого изумрудного цвета. - Как, например, С-с-себастьян?

- Нет, как, например, заезженная кляча, или зелень щавеля, или молодой папоротник…

- Что?

- …с мельчайшими красными прожилками на листьях, которые видно, если внимательно присмотреться.

- Ты случайно ничего не брала из той шкатулки, на которой написано: «Ничего не бери из этой шкатулки»?

- Что? Ой, извини, я потеряла мысль.

Жизнь прекрасна, когда ты прогуливаешься вдоль Темзы с мужчиной, чьи волосы цветом и блеском напоминают зрелые плоды каштана, а улыбка широка, словно океан.

- Мы говорили о моей шепелявости, которую ты мне сохранила. Кое-что, вынужден добавить, появилось, чего не было раньше.

- И не будет, когда ты снова станешь змеей, - заверила я его, слегка сжав ему руку и обнаружив ее приятно мускулистой. - В конце концов, это ведь всего на неделю…

Как я могла допустить такую бестактность? Себастьян весь светился от радости, вновь став человеком, забавно, но примерно то же чувствовала и я. Ну да, его не сравнишь ни с Джорджем Клуни, ни с Брэдом Питом, но он вовсе не урод. Годы, проведенные им в траве, когда он скользил, огибая каменные стены, сделали его тело стройным и гибким, а солнечные лучи придали коже красивый загар, причем загар очень ровный везде. Поговорим о смущении! И все из-за того, что у него было очень мало времени, и потому, обнаружив при тщательном поиске «Книгу необратимых заклинаний» моей бабушки (как раз между «Сагой о Форсайтах» и папкой, подписанной «Мелкие провинности»), мы не успели подумать об одежде для Себастьяна. Как я уже говорила, мы не можем иметь все сразу, поэтому я перестала краснеть и обратила мысли к более насущной проблеме. Спасению Вересковой пустоши.

- И все же я так благодарен тебе за помощь, С-с-сю-занна.

- Не за что.

В конце концов, я все равно ничего не могла больше сделать. Ох, я не сказала? Есть еще кое-что. Меня уволили, и это очень странно. За все десять лет моего преподавания в колледже Святого Сильвестра я ни разу не видела директора рассерженным. «Что бы ни произошло с нами, пусть даже самое плохое, это всегда можно изменить к лучшему добрым словом, кивком или улыбкой, таков мой девиз, мисс Хардкасл».

И в течение десяти лет так и было на самом деле, директор кивал, улыбался, произносил добрые слова во всех затруднительных ситуациях, которые вы только можете себе вообразить. Например, когда те мальчишки из класса «Б» были пойманы за курением (в ход пошли страницы из «Лорны Дун» и «Камиллы» - бог мой, ничего святого), достал ли директор тогда свою трость? Нет. Он просто поддразнивал маленьких пройдох за допущенную ими ошибку, обязал их заменить противопожарную сигнализацию и «приговорил» к двум «Моби Дикам» во время отбывания наказания после уроков. Будучи по натуре Дедом Морозом, думаете, он когда-нибудь прошел мимо, не одарив меня своим «йо-хо-хо»?