Желай осторожно (СИ) - Вересень Мара Страница 2

— Мне дурно, — выдала я, свела глазки к переносице и, картинно поднеся ручку ко лбу, изящно осела (ну ладно, неуклюже брякнулась) на ковер. Хм, действительно мягкий.

Что ж, лежу, жду, пока меня в чувство приводить начнут. Подошел, наклонился, посмотрел внимательно и сапожком чуть пониже спины потыкал, проверяя наличие сознания, но там, куда он потыкал, сознания никогда-то и не наблюдалось, одно бессознательное, которое вечно на приключения тянет.

— Хамло! — тихо, но выразительно процедила я.

Громко было нельзя, поскольку обморок.

Зеленоглазый хмыкнул и велел каким-то лакеям оттранспортировать мою бесчувственную (хотелось бы, ведь голова продолжала жутенько болеть) тушку в чьи-то там покои. Надеюсь, что мои, ну, то есть княжны Мари-Энн.

Когда жалобно причитающая толпа народа разбежалась, и в помещении воцарилась желанная тишина, я рискнула приоткрыть глаз. Один, для начала, а там уж по обстоятельствам.

Ложе, куда меня водрузили, было человек на… много. Прочувствовав во всем многообразии состояние муравья, взобравшегося на слона, я открыла второй глаз и поняла, что меня жестоко надули. Чернявое хамло было здесь и, даже не пытаясь прикинуться мебелью, нагло таращилось на меня своими отвратительно красивыми глазами и гаденько так ухмылялось.

— Что!? — возмутилась я, приподнявшись.

— А что? — поинтересовались в ответ, приподняв бровь.

— Что это за в гостях у сказки!? — и добавила из нецензурного.

— Ну, ты же хотела замуж за принца? Пожалуйста, все, как заказывала, принц, трепетный и прекрасный по канону, — одна штука, дворец королевский в перспективе — одна штука, придворной челяди, платьев и ожидающихся балов — до… много. Что не так?

— Да все не так! Барышня, может, просто потанцевать хотела с загадочным типом приятной наружности, а не вот это вот все!

— Танцем обеспечу, а уж дальше — сама!

— Чего?

— Того, — ухмыльнулся брюнет и поднялся из кресла, с явным намерением наконец-то избавить меня от своего общества. — Бал по случаю помолвки сегодня. Третий танец — мой.

— А с чего третий?

— А первые два принадлежат жениху.

— Эй, пст! — я подскользила к краю застеленной нежно-голубым шелком тектанической плиты, отчего декольте сделалось глубже и провокационнее, и заговорщически зашептала: — А у тебя аспирина нет случайно? Жуть как голова болит!

— Пришлю тебе лекаря с примочками. А хочешь секрет?

Я энергично закивала.

— Здесь нет аспирина, — сказал этот… этот… Аааааа, бесеш! — Так что советую, на балу не злоупотреблять.

И, расхохотавшись, как мультяшный злодей, свалил в закат, т. е. за дверь. Вот же! И ведет себя, как не знаю кто! А кто он собственно?

Задавшись этим вопросом, я покинула постельные просторы и прошлась по комнатам. И чего там только не было! Секретеры с канделябрами и ковры с портьерами, шпалеры с вазами и диваны с каминами. Ванная тоже была, и ничуть не хуже той, в которой я уже отметилась, вся такая розовенькая и в ракушечки с русалками.

Где-то в покоях послышались голоса. Пошла на звук. В вроде как гостиной обнаружились две смазливые горничные и типчик в кругленьких очочках и с саквояжиком. Царственно велев девицам приготовить ванну и переодеться, я направила взор на доктора.

— Скажите, милейший, я могу вам довериться? — загадочно понижая голос, поинтересовалась я, войдя в образ.

Коротышка надулся, как индюк, видно хотел объемом компенсировать недостаток роста, и с французским проносом загудел о многолетней службе и врачебной тайне. Я хмыкнула и потребовала средство от похмелья. Доктор дрогнул лицом. Не каждый день дамы с подобным обращаются. Но клятва вещь серьезная, а многолетняя служба и того суровее. Обойдя меня по дуге (да ладно, не так уж и пахнет!) эскулап водрузил саквояжик на изящный столик и деловито там зазвенел. Потом выудил мензурку, отмерил из подозрительной скляночки в рюмашечку пару капелек, долил из другого, смешал с порошочком и с поклоном и мерзейшей улыбочкой страдающей мне преподнес. Я сразу просекла, что лекарство — гадость несусветная, но русские не сдаются. Глотнула на выдохе и кружевами занюхала. Доктор, по глазам видно, зауважал. Порекомендовал после ванны легкий обед, травяной чай и дневной сон. Да будет так.

3

Тогда.

— Мариана, нам нужно поговорить! — серьезно и с ноткой показной печали вещал мобильный, пока я, прижимая его к уху плечом, сайгаком неслась вниз по лестнице к ожидающему такси.

— Стасик, я тебя умоляю, давай вечером, у меня проект горит!

— Вот всегда у тебя что-то горит!

— Стас, давай потом, а? — Мобильник обиженно попыхтел и матернулся гудками.

Я вломилась на заднее сиденье и прожестикулировала водителю, что все ценное на месте и можно ехать. Телефон все еще гудел. Я ругнулась в ответ, отключила его и мстительно запихала поглубже в карман пальто.

Погоды в городе стояли какие-то слабо-зимние. Снега и мороза почти не было, а слякоть и морось были и весьма обильно, вызывая словесное недержание у всех сидящих у руля. Мы сдавали проект фирме-партнеру. Не то чтобы очень важный и мега-денежный, но опаздывать тоже было некомильфо. Я уже вот настроилась на деловой лад, а тут Славик со своим нытьем.

Вообще мы вместе уже два года. И он нормальный парень, но вот когда начинает эти свои беседы о чувствах… И, главное, всегда так неудачно…

Презентация прошла. Я в процессе пару раз подвисала — чертов Славик! — но в целом ничего. Потом задержались на фуршет. Вобщем, домой я явилась далеко за одиннадцать и с прискорбием обнаружила, что теперь я сильная и независимая. Оставленный в распахнутом шкафу алый дизайнерский галстук гляделся уныло повисшим знаменем будущей семейной жизни.

— Вот и поговорили, — констатировала я, а спустя минуту ревела белугой в телефон Вовычу, какие все мужики козлы, и как можно бежать в ночь с чемоданом, особенно на кануне корпоратива, когда у тебя в приглашении витиеватым по кремовому значится «Госпожа Стержинская М. плюс один»

Вовыч бил в грудь и клялся быть моим «плюс один», давил на мстительную натуру и на меркантильное. Платье куплено, парикмахер-маникюр-визажист оплачен и вообще, залей горе вином и сними мужика на ночь. Так и вышло. Ну, почти…

 Сейчас.

— Ааааа! — дурниной заорала я.

Надо мной, закрывая бюстом белый свет, возвышалась натуральная фрекен Бок. Платье в дикий цветочек, бусы и жидкий пучок утыканный фиолетовыми перьями. Вместо плюшки в руке был веер, направленный на меня, как рапира. В первую секунду экстрим-пробуждения мой издерганный сверхъестественным мозг решил, что меня снова унесло в очередную кроличью дыру, но нет. Дыра была та же. Только действующих лиц добавилось.

В помещении, где наша светлость изволила вкушать прописанный доктором сон, было: уже упомянутая домомучительница, занятный длинный и изящный тип в лиловом, горничные и дамочка с баулом и свитой. Вернее, дамочка была с качком и девицами, а баул был у качка. Все это благородное и не очень собрание обильно источало разнообразные духи и нетерпение.

— Дивное платье! — выдала я, пытаясь сгладить впечатление от первой встречи с дамой. Поверить, она мне не поверила, но веер убрала.

— Это неприлично, юная леди, столько отдыхать днем. Мы можем не успеть подготовить вас к балу!

Рядом возникла горничная с распяленным в руках халатиком. Пришлось вставать.

— Простите, а как ваше имя-отчество? — поинтересовалась я у фрекен, — а то тоже неприлично, вы меня знаете, а я вас нет.

— Колина ван Жен, старшая дама двора его высочества. Учитывая ваше затруднительное положение, принц попросил меня побыть вашей фрейлиной, — жеманно ответила та и присела в реверансе.

Бюст заколыхался и живописно пошел девятым валом. Я засмотрелась и почти поймала дзен, когда горничные взяли меня в оборот и живенько в четыре руки снова запихали меня в ванну.

Затем за распаренную, умасленную и улосьоненную меня принялся лиловый, оказавшийся по нашему стилистом, а по сказочному куафером. Пока он на моей голове куафюры разводил, я краем глаза наблюдала за бандой с баулом, из которого, как из шляпы фокусника, бесконечной вереницей извлекались разные милые девчачьему сердцу кружева-чулочки, и, конечно же, оно! Платье!