Станислав Буркин - Остров Русь 2, или Принцесса Леокады Страница 20

– Только мочиться мы больше не будем, – твердо сказал Стас, на миг опередив меня. А я добавил:

– Это опасно для жизни.

– Никаких проблем, – неожиданно легко согласился Перескоков. – Обойдемся и без этой грубой наглядности. Мне и самому все это как-то не понравилось. Достаточно намека в текстах... Да и вообще, благодаря нашей рекламе, вы можете уже совсем не мочиться.

– Нет уж, – сказал я, немного успокоившись. – Совсем мы тоже не можем...

Перескоков шутки не понял и, посмотрев на меня долгим взглядом, отозвался:

– Как хотите. Дело ваше.

– А я считаю, надо эту тему вообще с повестки снять, – заявил Стас. – Никаких «Ночных позоров». Нам нужно что? Леокадию разозлить. Вот и давайте исполнять только ее песни.

– Ну-у... Не знаю, – сказал Перескоков. – В принципе-то да, но реально – не получится. Песни уже записаны, а они все в тему... Ладно, все! Пойду руководить заселением. – Он выбрался из кабины. – Приехали! – объявил он звездам, часть которых уже попрыгала с прицепа на асфальт. – Все спускайтесь! Селимся в гостинице и отдыхаем перед вечерним концертом!

Артисты, сползая с прицепа, потянулись к крыльцу нарядного домика.

– Да-а, хлопцы, – нарушил наконец молчание Ядрышников. – Трудная у вас работа. Я б с таким начальством не ужился. Я б его давно уже прищучил...

– Пробовали, – честно сказал Стас. – Он из окна с парашютом выпрыгнул.

– Вот-вот, – непонятно отреагировал Ядрышников, словно всегда знал, что такие, как Перескоков, прыгают с парашютами из окон. – Ну что ж, ладно, – продолжал он, погрустнев. – Раз я вам больше не нужен, поеду-ка я домой.

– Нет, постойте, Петр Петрович, – сказал я. – Есть у меня к вам одно предложение...

В «Кети» мы отлично выспались и пообедали, а ровно в семь Перескоков влетел в наш с Костей номер.

– Все вниз! Выезжаем ровно в полвосьмого! Повезло нам несказанно! Как раз сегодня тут должен был состояться городской карнавал, а я за этот день его переориентировал в вашу торжественную встречу!

– Что еще за карнавал? – удивился Стас. – Мы что, в Бразилии?

– Сам удивляюсь, – пожал плечами продюсер. – Это очень странный город. Сами аборигены называют его «Сибирские Афины», а карнавал и вправду как в Латинской Америке.

– Почему Сибирские Афины? – удивился я.

– Говорят, потому что много скульптур и философов, – пожал плечами Перескоков. – А еще говорят, тут очень веселые правители – мэр Пистолетов, он сейчас в тюрьме сидит, и губернатор Вольфрам, он пока на свободе. Сами любят веселиться и народ повеселить. Вот, например, они как-то решили, что люди соскучились по демонстрациям и назначили ежегодный карнавал. – Продюсер вытащил из кармана помятую карту и разложил ее на столе. – Значит, так. Сначала нас встретит губернатор, вот тут, на мосту, – ткнул он пальцем в бумагу, – это для журналистов. Кстати, и встреча, и концерт будут транслироваться на всю страну. Губернатор садится к вам, и мы проезжаем к Лагерному саду... – полз по карте его палец.

– А почему сад «лагерный»? – опасливо перебил Стас.

– Потому что тут раньше лагеря были, – объяснил Перескоков. – Как кто в столице чего натворит, его сразу сюда ссылали. Оттого тут и народ такой нестандартный. Это по одной версии. А по другой – здесь, прямо посреди города, нашли лагерь древнего человека с двумя мамонтами... Но это все не важно! – продолжил он вести пальцем по карте. – Тут мы медленно-медленно спускаемся с горочки, а за нами – все прочие участники карнавала.

– А как мы спускаемся? Пешком? – поинтересовался я.

– Да ну, вы что! На белых лимузинах! Я пять штук добыл, они уже внизу. Все брачные конторы на уши поставил. Вы, губернатор и главные звезды будете стоять на крышах, – продолжал Перескоков. – Вот тут – площадь Новособорная, тут уже готова сцена с аппаратурой. Мимо вас пройдут колонны, вы с губернатором и остальными звездами их поприветствуете, а как шествие закончится, начинаем концерт. Сначала вы, а потом – Самогудова – Лелик – Грелкин.

– Что поем? – подозрительно прищурился Стас.

– Песни Леокадии, как договорились. Но с нашими, естественно, текстами. Других фонограмм у нас нет.

Итак, на пяти роскошных белых лимузинах мы въехали на мост, а посередине него под прицелом телекамер и фотообъективов нас встретил просто-таки удивительный человек. Мы, конечно, поняли, что это и есть обещанный Вольфрам, но никак не ожидали, что этот областной начальник начнет карнавал с себя, да еще так смело.

Суетливый полненький дяденька был, словно в древнеримскую тогу, завернут в белую простыню, лысина его была покрыта венком из одуванчиков, а ноги обуты в плетенные из лыка шлепанцы. Судя по цвету лица, его выдернули прямо из парной.

С остекленевшими от подобострастия глазами он в сверкании журналистских фотовспышек вручил нам каравай хлеба с солонкой и громадный символический ключ от города, выпиленный из дерева и покрашенный серебрянкой. После этого он уселся к нам в лимузин и принялся слезно умолять выпить с ним после концерта томского национального кедрового бальзама. «Который медведи любят», – вспомнил я.

– Раньше он был алкогольный, – непонятно зачем объяснял нам губернатор, – но теперь – безалкогольный. Ну, давайте попьем, – канючил он. – Я ведь и орешки для него сам щелкаю...

Не скажу, что это прозвучало аппетитно, но мне стало жалко его. Уж больно преданные у него были глаза, да он и не скрывал, зачем ему это надо:

– Если вы со мной бальзам попьете, меня еще на один срок оставят... Народ вас любит... И бальзам...

– Да, конечно, попьем, – сказал я. – Обязательно. А вы, кстати, очень похожи на римского сенатора.

– Правда?! – воскликнул он обрадованно. – Вот спасибо! А я боялся, вы не заметите!

«Лагерный сад» кишмя кишел людьми. Это были участники карнавала, разодетые в самые удивительные наряды, но разглядывать их у нас не было времени. Подгоняемые Перескоковым, мы вместе с Вольфрамом забрались на крышу лимузина и встали там во весь рост. Громадный ключ мы со Стасом положили себе на плечи, и автомобиль тихонько тронулся.

Девочки-танцовщицы, покачивая бедрами в такт льющейся откуда-то музыке, пошли по сторонам. Кроме водителя внутри нашей машины остался еще недавно принятый Перескоковым в штат телохранитель. Его голова была, как у араба, замотана в клетчатый платок.

На крышах остальных лимузинов устроились Самогудова с Леликом и Грелкиным, «Наталипортман» с Мармеладным Кроликом и носатый с Перескоковым и Шпулькиным. Старинный сибирский город превратился в кишащую фанатами столицу российской попсы. Зрители теснились на тротуарах, и толпе этой не было видно ни конца ни края. Наша колонна медленно ползла вдоль проспекта, звезды под приветственные крики махали ручками и посылали воздушные поцелуи, а публика благодарно вопила «ура» и свистела.

Наконец мы добрались до сцены, и мимо нас пошли остальные участники карнавала. Они действительно были хороши. Тут был и разноцветный китайский огнедышащий дракон-многоножка, внутри которого помещалось двадцать человек, и целые колонны людей, наряженных в разных животных или в экзотические костюмы других стран и эпох.

Здесь было видимо-невидимо красивых девушек, изысканные легкие одежды которых подчеркивали стройность фигур... Была даже одна практически совсем нагая. Ну, один листочек спереди не считается. Это была ослепительно красивая модель, которая изображала Еву. Вместе с качком-Адамом и резиновым брандспойтом в качестве Змея-искусителя она красовалась в райских кущах, оборудованных в кузове автомобиля «ЗИЛ»...

Стоя рядом с нами на сцене, воздвигнутой на «площади», которая больше походила на парк с тополями, клумбами и фонтаном, губернатор Вольфрам выкрикивал в микрофон лозунги, словно на демонстрации, стараясь при этом угодить всем участникам:

– Да здравствует Племя свободных женщин! – кричал он, завидев десяток скудно покрытых звериными шкурками девиц. – Ура!

– Ура-а! – радостно визжали те.

– Да здравствуют божьи коровки томских полей!

– Ура-а-а!

Эти божьи коровки вообще понравились мне больше всех. Были они, как и положено, оранжевые с черными точками. Пританцовывая, они шли за самосвалом, на котором громоздились два барабанщика, выстукивающие затейливые афроамериканские ритмы. На одном тактовом барабане было написано «Коровка Боря», на другом – «Коровка Коля».

– Да здравствуют бабочки!

– Ура-а-а!!! – пищали, помахивая крылышками, разноцветные бабочки-детишки.

– Пламенный привет нашим замечательным членам движения «АнтиСПИД»! – крикнул Вольфрам.

– Ур-р-ра! – закричали разноцветные члены.

Наконец, карнавальная колонна иссякла, и все – как участники, так и зрители – скопились на площади вокруг нашей сцены. Уже начинало смеркаться, и вокруг зажглись мощные прожектора. Тут микрофоном завладел Перескоков: