А. Котенко - Каникулы на халяву или реалити-шоу для Дурака Страница 20

Далеко, в противоположном конце зала, на тронах восседали фараон и его супруга, и туда нужно было идти и идти мимо доброй полсотни приближенных персон: девушек-танцовщиц, на которых из одежды были только золотые украшения, слуг, покорно склонивших головы, армии телохранителей, писца с большим папирусным свитком.

У Ивана тряслись коленки. Он вспомнил, как получал именную стипендию за отличную учебу от мэра города Бобруйска. Это был единственный политический деятель, с которым Ивану довелось встретиться лицом к лицу. Лукашенко и Путина он видел только на фотокарточках из Интернета. Зато теперь ему предстоит общение не с каким-то деятелем местного масштаба, а с самым настоящим фараоном. Как-никак, а это вымерший вид в двадцать первом веке другой эры.

Напротив писца сидели три девочки лет десяти от роду и высокая кудрявая женщина-еврейка неимоверной красоты, с виду лет сорока, одетая в длинное белое платье с синей каймой на подоле. Скорее всего, эти четверо были ближайшими родственниками правителя, иначе бы их так близко к трону не подпустили.

Среди всех женщин Иван пытался найти ее, одну единственную, Ирку. Но девушки, похожей на московскую проводницу, не было среди слуг фараона.

Он вскинул гитару на левое плечо, а бутылку хорошенько припрятал в кармане. А то на пьяницу уличного походил. Что же, надо идти вперед, коли явился.

Фараон держал в руках два скипетра, цеп и крюк, крест-накрест. И как у него руки не затекли? На голову он не надел традиционной шапки-короны, которую Иван в школе в шутку называл кокошником. Видимо, подобным артефактом правитель пользовался, когда принимал кого-нибудь более солидного, нежели Иван Дурак. Или не в моде в этом году были кокошники. Сейчас голову правителя венчала лишь тиара с двумя змеями поверх парика-карэ, закрывающего уши. Искусственную бороду, еще один символ царской власти Кемета, он нацепил, и глаза зеленым подвел, словно девушка. Короче, чем-то он был похож на картинки из учебника, ничего не скажешь, только живой, потому что дышал и прикусывал нижнюю губу. Догадаться было не сложно, молодого парня традиции встречи гостей немного смущали. Как-никак, приходилось изображать серьезную гримасу на лице, ведь он фараон, а не кто-то там.

На каждой руке у Тутанхамона было по два браслета, по одному на запястьях, и еще по одному - на предплечьях. Поверх набедренной повязки он надел еще длинную полупрозрачную юбку, а на ногах, в отличие от своих босоногих военачальников и советников, царь предпочитал носить сандалии на толстой подошве. К спинке трона была прислонена длинная, больше метра золотая палочка типа 'трость'. Неужели фараон в таком юном возрасте имел проблемы с ногами или осанкой? Если судить по сидящей фигуре молодого человека, то был он выше, чем полтора метра, однозначно. Оценив правителя с ног до головы, Иван перевел взгляд на его супругу.

Девушка была почти на голову ниже своего мужа, то бишь, до груди Дураку. А по лицу, вряд ли ее можно было назвать Первой Леди Кемета. Ее длинные черные волосы были аккуратно уложены в хвост и завязаны широкой, вышитой опять же золотом, лентой, а уж прозрачное платье… 'Эх, был бы тут Кирилл, любитель китайского порнографического мультика 'Хентай', - подумал программист, - вот он бы оценил прикид этой девахи'. А Ивана немного смущала мода кеметских девушек носить все прозрачное или вообще голышом щеголять. Еще ему совершенно не нравились невысокие девушки: целоваться с ними неудобно. Жена фараона искоса посмотрела на гостя оценивающим взглядом и закрыла глаза, улыбнувшись уголками губ и покраснев.

– На колени, - скомандовал Хоремхеб, и парень сел на ковер, словно его приглашали покурить кальян в шатре из сказок 1001 ночи.

В то время двое его провожатых грохнулись ниц, чуть не разбив лбы. Ну, зачем, спрашивается, этот солдафон рявкнул так громко? Устроившись поудобнее, Иван снова впился глазами в красавицу-царицу. Чем-то отдаленно она напомнила ему возлюбленную, хотя он прогнал эту мысль, подумав: 'Скоро каждую девку Ирой назовешь, совсем крыша поехала!'

Избавившись от мыслей о проводнице, Иван вспомнил один старый клип Майкла Джексона, когда тот, материализовавшись перед каким-то фараоном, исполнил свой хит. Но царю не понравилось, и велел он Майкла казнить, и тот обратно вихрем в свое время смотался. Последнее программисту ни коим образом не грозило. Так что, нужно стараться, а то прикажут забальзамировать раньше времени. Да и перед прекрасной царевной позориться не очень хотелось. А еще если его, Ивана, сейчас казнят, то кто будет Иру-то искать?.. А мир спасать за шесть дней?

– Интересно вы падаете ниц передо мной, чужестранец, - холодно заметил фараон.

Окажись Иван на его месте, то он бы, наверное, в глубине души долго смеялся над тем, что ему приходится сидеть, словно разукрашенной кукле, и смотреть на мир с таким непробиваемым выражением на лице и держать крест-накрест две закорючки. Интересно, а этот Тутанхамон в принципе такой, или ему тоже хочется над собой посмеяться? Иван пока не знал ответа на этот вопрос, но предполагал, что фараон именно посмеяться и желал. Только Дурак уселся на колени и коснулся лбом ковра, чтобы не нарушать этикета. А то мало ли, какие издевательства могли ждать российского программиста в случае, если фараон сочтет его приветствие не подобающим. Гость старался об этом не думать. 'Все будет просто замечательно, спою пару куплетов и уйду отсюда навсегда', - внушал он сам себе.

После мудреной, полной вежливых слов и обращений витиеватой фразы, правитель сказал-таки, что ему не терпится услышать песню про себя, любимого.

Программист попросился встать, ибо играть сидя на гитаре ему неудобно. Эйе и Хоремхеб начали возмущаться по поводу того, что стоять перед фараоном какому-то странному чужестранцу - это неуважение к Его величеству. Но фараон пригрозил им скипетром, что был похож на крючок, ехидно улыбнувшись, и те умолкли.

– Ахмос, записывай все песни почтенного чужестранца! - приказал Тутанхамон.

И молодой писец, сидевший неподалеку от Ивана, покорно поклонился и обмакнул палочку в краску.

Все веселье Ивана как рукой сняло, у него тряслись коленки. Он провел рукой по струнам, издавая совершенно ужасный дрожащий звук. Нет, так нельзя. Убьют, зарежут, на ниточку повесят. Парень закрыл глаза и еще раз брякнул по струнам. Вот, страх начал проходить, и Дурак исполнил 'Тутанхамона'.

– Какая грязная песня, - заметил Эйе, когда гость пропел оба куплета, - и нашему народу такое нравится? Забыть эту песню надо!

– А нам с Анхесенпаамон нравится, - сказал в ответ фараон, без улыбки и каких-либо других эмоций, - откуда вы, музыкант?

– А я песней отвечу! - залихвацким голосом заявил раскочегарившийся программист, которому в голову как нельзя более уместно пришла замечательная идея.

Когда переехал, не помню,Наверное, был я бухой,Мой адрес не дом и не улица,Мой адрес сегодня такой:www.где_то_там.мск-точка-ру…[24]

– Из Раши я, вот! А зовут меня Иван Дурак! Иван Иванович, если по батюшке.

– А как последнюю строчку записывать? - простонал Ахмос, почесывая затылок, в страхе глядя на фараона.

– Пишется так, как произносится, - подмигнул певец расстроившемуся стенографисту. - Это http, можду прочим!

Иван до того разошелся, что забыл об отсутствии Интернета в Кеметских землях.

И потом сразу же затянул грустное, но такое любимое…

Радиола стоит на столе,Я смотрю на тень на стене,Тень ко мне повернулась спиной,Тень уже не танцует со мной…Какие-то скрипки где-то вбились,В чьи-то узкие плечиЭта музыка будет вечной,Если я заменю батарейки…

– Ради-ора… Скрип-ки… Бата-рейки… - бубнил под нос писец Ахмос, выводя на папирусе иероглифы по принципу 'чтобы было, потом разберусь'.

– Кодировку смените, товарищ писец, - пошутил Иван Дурак, продолжая. - А еще бы девочек в подтанцовку!

Обнаженные девушки, украшенные золотыми побрякушками тут же сорвались с места и принялись выплясывать под неведомую им музыку. Сначала получалось не очень, но потом они приспособились под такты песен чужестранца. И не важно, что приказал им не их господин, а незнакомый заезжий музыкант. Писец уже не знал, что и рисовать у себя в папирусе. Что значит 'сменить кодировку', он тоже не представлял, неужели на клинопись переходить? Танцующие девушки сводили с ума, незнакомые слова лились рекой, а довольный фараон сидел и слушал странные тексты чужестранца, положив ногу на ногу и подперев щеку кулаком.

Я испытывал время собой.Время стёрлось и стало другим.

…Я должен начать все сначала,Я видел луну у причала,Она уплывала туда,Где теряет свой серп,Но вскоре она возместит свой ущерб,Когда батарейки заменит,Эта музыка будет вечной,Если я заменю батарейки…[25]

Ивана последние пару дней тянуло петь лишь про стёртое время, про переезды, про севшие батарейки, которых у него осталось конечное число до конца жизни. И не важно, что слушатели не знали слов 'радиола' или 'скрипка'. Да и сам-то певец, когда включал долгими зимними вечерами на полную громкость 'Раммштайн', то балдел от музыки, хотя ни слова по-немецки не понимал. Хотя, сравнивать себя со звездами?!