Саймон Уокер - Мертвая Линия. Оно начинается... Страница 20

И вот теперь Абракадабр стоял на кухне Цитадели Мудрых и озирался в поисках подходящей посуды.

В течение всего завтрака Ширл вел себя тихо и загадочно. Елозя беспокойным взглядом по окрестностям, он таинственно вздыхал и иногда хмурился. Рагнар искоса поглядывал на своего спутника, но раздумий дракончика не прерывал. Когда с трапезой было покончено, викинг собрал вещи, во избежание неприятностей вымыл посуду сам и, потушив костер, закинул сумку на плечо:

— Ну, пошли?

— Что? — Ширл рассеянно уставился на Рагнара.

— Пошли, говорю. Или ты остаешься?

— Нет. — Дракончик потянулся и взлетел. — Слушай, а как я вчера заснул?

— Быстро, — хмыкнул викинг. — Так ты над этим все утро думал?

— Ну да, — смутился Ширл. — У меня раньше такого не было, чтобы я чего-то не помнил.

— Будет еще, — обнадежил Рагнар. — На каком моменте ты вырубился?

— Рой хотел меня схватить, а я его котелком треснул, а потом…

— Ты его знаешь? — удивился викинг.

— Еще бы, каждый день виделись.

— Ладно, пойдем, по дороге расскажу, что стало с твоим приятелем.

Драконник согласно кивнул и полетел за Рагнаром.

Следующий час парочка потратила на спуск к долине, обсуждая Абракадаброву историю, орков и свои шансы встретить Третьего. Ничего интересного за это время с ними не приключилось, если не считать попытки Ширла влезть в беличье дупло за орехами. Белки попались крепкие и принципиальные. Когда солнце поднялось над лесом и стало припекать, а холм остался позади, путешественники вышли к Туманной Долине.

Равнинная местность, практически лишенная растительности, обладала двумя достопримечательностями: Кислой Речкой и Перекрестком. Кислая Речка получила свое название не оттого, что ее вид навевал плохое настроение, а потому, что вода в ней была кислой. Только и всего. Зато рыба в ней была тоже кислой и пользовалась огромной популярностью в местных кабаках. Кабаков, таверн, питейных, рюмочных и закусочных здесь было такое количество, что могло показаться, будто все они растут из земли и ведут самостоятельную, не зависимую ни от кого жизнь. Появляясь на свет, эти заведения стремились добраться до Перекрестка — единственного города в долине. Здесь тоже никакой романтики и скрытого смысла — город так назывался, потому что стоял на перекрестке двух дорог: Стоячей и Лежачей. Дороги, в свою очередь, именовались так просто потому, что первая вела с севера на юг (и иногда обратно), а вторая — с запада на восток, и, глядя на карту, любой ясно видел, что одна — Стоячая, а другая — Лежачая. Тысячу лет назад один смекалистый гном по имени Тротил придумал поставить свою таверну на перекрестке этих дорог. Когда путешественники поняли, что в дороге можно не только трястись в повозке и отбиваться от грабителей, а еще и неплохо проводить время за бочонком пива и блюдом кислой рыбы, народу на Стоячей и Лежачей резко прибавилось. Тротил, сам того не понимая, явился причиной всплеска торговой активности и рыночных отношений. Дошло даже до того, что некоторые грузили повозки и уезжали из дома якобы на ярмарку, а на самом деле катили прямехонько к Тротилу и торчали там, пока не пропивали все деньги (по возвращении их частенько выгоняли из семьи). Гном быстро разбогател и стал расширять свои владения. Появились гостиница, еще три таверны, а чуть позже и собственная ярмарка. Дело пошло так лихо, что народ стал селиться неподалеку, и вскоре поселок превратился в город. Жители хотели назвать его Святым Тротилом — в честь основателя, но гном оказался скромным и набожным и предложил всем быть проще. Тротила послушались и назвали город Перекрестком. Спустя тысячу лет город насчитывал несколько сотен тысяч жителей (сосчитать точно не получалось ввиду того, что большая часть горожан была неизменно пьяна), среди которых были представители всех народов. Около центральной площади стоял красавец стадион для скачек и боев без правил.

Бои без правил тоже придумал Тротил: ему надоело, что клиенты в его тавернах лупят друг друга каждый вечер на любительском уровне и абсолютно бесплатно. Тогда гном построил специальный дом для драк, где все желающие могли выйти на середину и участвовать в потасовке, а те, кто был настроен более благодушно, следили за происходящим со скамеек, установленных по периметру здания. С участников и зрителей взималась плата за удовольствие. Позже гном предложил драться не один на один, а командами. Сейчас в городе было две профессиональные команды бойцов: «Увальни с Перекрестка» и «Грозные Мочилы». Раз в неделю в Перекресток приезжали бойцы из других городов, и на Арене, как теперь назывался дом для драк, устраивали представление.

Мода на скачки пришла с Востока и гораздо позднее, но, тем не менее, этот вид соревнований тоже пользовался огромной популярностью у местных жителей. В состязании мог участвовать любой желающий. Всего к каждой скачке допускалось пять человек. Во время гонки можно было пользоваться любым оружием, чтобы помешать соперникам.

Также в городе существовали цирк, парк с диковинными зверями и игровой дом. Короче, Перекресток жил широко, ярко и шумно. Веселье продолжалось круглые сутки.

Дорога плавно плыла между редких еще построек, затягивая Рагнара и Ширла к городу. Вокруг бурлила жизнь. Торговцы сновали с лотками, полными подозрительно выглядевших яств, из придорожных кабаков доносились хмельные песни, а над дорогой висел огромный кусок материи, гласивший: «Только сегодня вечером! Один концерт! Легендарные зомби „Хэд Итерс"!» Ширл сидел на плече Рагнара, пока тот, работая локтями, прокладывал себе путь через толпу.

— Рагнар, а давай на концерт сходим? Здоровский ансамбль, они в Кронвейр приезжали. — Ширл радостно глазел по сторонам.

— Ты не забыл, куда мы идем? Нам нужно перекусить и найти лошадей. В смысле, лошадь.

— Вообще-то мы уже пришли. Все равно до завтра здесь торчать, а чем больше людных мест мы посетим, тем быстрее найдем Третьего.

— Давай тогда слушать этих дохликов. Если Третьим окажется кто-то из них, будем картинками объясняться.

— Я тебе расскажу. Я знаю их язык.

— Это откуда? Они, по-моему, друг друга-то не понимают. Хрипят чего-то. Ко мне один привязался как-то, пока я его пополам не перерубил, не отстал.

— Я двенадцать языков знаю.

— Сколько?

— Смотри — мороженое! Купи!

Вот так, мило болтая, наши герои вышли на центральную площадь города. Здесь-то и находилась знаменитая транспортная развязка. Теперь это был не обычный перекресток, а огромное кольцо кругового движения, в середине которого бил фонтан в обрамлении клумб и уютных лавочек. Рагнар купил две порции шоколадного мороженого и уселся на одну из скамеек.

— Так откуда ты столько языков знаешь? — Викинг лизнул холодный шарик, посыпанный карамелью.

— М-ням… — Ширл плюхнулся рядом и набил пасть одновременно. — Я же библиотекарь, мне положено.

— Ты — кто? — Рагнар удивленно прищурился на солнышко.

— Библиотекарь. Зигмунд меня создал для работы с книгами, у него их несколько тысяч. Зал, в котором они хранятся, называется библиотекой, а хранитель — библиотекарем. Вот, а когда делать было нечего, я читал все подряд, языки учил разные.

— А что значит — создал? Типа, щелкнул пальцами и ты появился?

— Не — а, все гораздо сложнее, — дракончик перестал улыбаться, — это больно и долго. Чтобы кого-то создать, иногда месяцы уходят. Нужно ведь все просчитать — внутренности, кости, манеру ходьбы и вообще много чего. В Кронвейре есть здание, Форум, там колдуны выставляют на обсуждение свои создания. Если Совет принимает работу, автору присуждается Авард — отличительный знак, позволяющий запустить модель в массовое производство. Такое бывает очень редко. Большинство созданий отсеивается. Один, например, сделал людоеда без желудка — с виду страшный, а есть некуда. Драконы с маленькими крыльями, гоблины там всякие, которые при ходьбе падают, черви, не видящие в темноте… жуть.

— А тебя как делали?

— Мне повезло, меня Зигмунд сам делал. Говорит, сначала нарисовал меня на пергаменте, потом стал лепить из магической сетки — это я уже помню. Сначала ты как из проволоки — прозрачный и мягкий, потом появляются лапы и крылья, потом кожа, скелет… Неделя на все про все.

— А чего лап только две?

— А больше и не надо. Я должен быть юрким и легким, чтобы летать вдоль полок и ухаживать за книгами, мне лишние конечности ни к чему. Кисточка на хвосте, чтобы пыль стряхивать. Зубы только не сразу появились, есть было сложно, я и попросил их побольше сделать, а у Зигмунда времени не было, дал мне готовую часть от какого-то монстра. Зато они съемные — чистить удобно. Вот. Так что, считай, Зигмунд — мой папа. А я его предал.

— Да ладно тебе, никакой он не папа. Ты у него на побегушках был: сначала книги, потом за троллем полетел, а потом мало ли чего еще… так бы и мотался всю жизнь в прислужниках.