Ольга Громыко - Космобиолухи Страница 21

— Я всех выгоню, — проворчал пристыженный Станислав. — И со мной он не слишком-то откровенничает.

— Еще бы, ты ж его терпеть не можешь.

— Я стараюсь! И вообще, я вас сразу предупреждал! — досадливо рявкнул капитан. — И что мне теперь делать? Не отменять же приказ — совсем глупо буду выглядеть.

— Конечно, не отменяй, — согласился доктор. — Думаю, у Дэна еще будет возможность реабилитироваться — и у тебя тоже. Хочешь витаминку?

— Я хочу в криокамеру, — с чувством сказал Стас, но взял желтоватый шарик драже. — Когда вернетесь на Землю — разморозите.

— Брось, разве тебе не нравится командовать космическим кораблем?

— Венька, это обычный грузовик. Только едет не по дорогам, а по «червоточинам». И капитан ему, похоже, только мешает. — Станислав кинул драже в рот, сел за стол и сжал виски руками.

— Стасик, — проникновенно сказал друг, опуская ладонь ему на плечо, — я тоже мешаю, когда все здоровы. А пилот — когда корабль летит в пустоте на автомате. И навигатор тоже далеко не все время разбирает звездные карты — иногда он еще дерется в магазинах или занимает душ на полтора часа. Работа же техника заключается не в непрерывной починке систем, а в поддержании их в таком состоянии, чтобы не приходилось чинить. В команде у каждого есть свое место, и в разных ситуациях нужны разные специалисты, понимаешь?

— И какие же, по-твоему, ситуации требуют непременного участия капитана? — с горькой иронией осведомился Станислав.

— Если мы никогда не узнаем, какие, это и будет означать, что ты отлично справляешься со своей работой.

Станислав с усмешкой покачал головой. Все-таки Венька — неисправимый оптимист. Понятно, почему от него жена ушла: если ты постоянно долбишь человеку, что надо заниматься карьерой, а лучше по блату устроиться в элитный медцентр по сведению бородавок, где зарплата в три раза выше, на что супруг добродушно отвечает: «Да ну, все и так замечательно, на жизнь же хватает!» — поневоле начнешь заглядываться на более практичных мужчин. Впрочем, это не мешало Стасу считать Ленку дурой и стервой.

Еще немного поболтав с другом, капитан вышел из медотсека. Под ногой негромко хрустнуло, и Станислав, опустив глаза, увидел очередное блюдечко — точнее, его остатки, на этот раз с хлопьями консервированного творога. Что за бред?! Капитан вытер подошву об пол, запоздало спохватившись, что теперь придется отчищать уже его. Причем привлечь к ответственности некого: время позднее, все разбрелись по каютам. В пультогостиной остался только Тед, готовящий корабль к очередному прыжку.

Станислав присмотрелся и почувствовал, как кровь замерзает в жилах без всякой криокамеры. Пилот, неестественно ровно сидя в кресле, шарил пальцами по пульту — эдакими вдумчивыми, поглаживающими движениями. В стекле иллюминатора отражались широко раскрытые, совершенно пустые глаза.

— Теодор?!

— А? — Парень обернулся, моргнул.

— Ты чего это… — Капитан изобразил рукой характерный жест слепого.

— Да так, привычка, — смутился Тед. — Я ж три месяца не видел ни шиша. Вот и привык больше на ощупь полагаться.

— А сейчас ты точно видишь?

— У вас фуражка криво надета, — обиделся пилот. — Я что, совсем идиот — слепым за штурвал садиться?!

Станислав поправил фуражку, смущенно буркнул: «Да я просто пошутил», — и пошел к своей каюте. С порога не удержался, оглянулся — Теодор снова ласкал панель пальцами, словно ища у нее эрогенные зоны.

Этой ночью капитану спалось плохо. Снился то штурм базы на Малых Котиках с насаженным на арматурину трупом ксеноса-заолтанца, который все не желал сдохнуть (он всегда снился к каким-то неприятностям, хотя уже семнадцать лет с того прошло), то выпадающие зубы (к болезни), то покойная бабушка, сурово грозящая пальцем (связи между ней и будущим Станислав не замечал, но все равно было неприятно).

Дурное настроение более-менее развеялось только после завтрака, когда в центральном иллюминаторе показался яркий желтый шарик.

— Все, прыжков больше не будет, — бодро объявил Теодор. — Отсюда только ровная дорожка, ориентировочно — шесть часов до захода на орбиту.

Планет пока не было видно, ни одной — хотя у здешнего солнца их крутилось пять, Степянка — вторая и единственная земного типа. Пришлось ограничиться выводом модели на главный голографический экран.

За время полета все члены экипажа успели проштудировать библиотеку и обогатиться знаниями о Степянке — точнее, убедились, что обогащаться нечем. Большую часть поверхности занимал океан, в котором бурлила хоть и активная, но весьма первобытная жизнь. Три материка (не считая вечных льдов на полюсах) тоже не впечатляли многообразием и совершенством природы — местные растения годились в пищу для человека только после обработки до полного безвкусия, земные на здешней почве росли плохо и накапливали ядовитые вещества. Животных, пригодных для браконьерства, на планете не водилось: ни красивого меха, ни дорогих рогов, ни целебных желез, ни обаятельных пушистиков. Изредка, правда, ловцы на Степянку все-таки забредали. Любители экзотики не гнушались самыми мерзкими существами вроде змееголовых червей или кальпа-вонючки; но браконьеров было мало, а червей много, так что экология от этих набегов ничуть не страдала. Полезные же ископаемые залегали в таких труднодоступных, глубоких или болотистых местах и в таком мизерном количестве, что впору называть их бесполезными: едва окупят строительство шахт и вывоз добычи.

Короче, ни научной, ни практической, ни эстетической ценности Степянка не представляла. Окажись она в более заселенной части космоса, ее, пожалуй, сумели бы приспособить к делу, изолировав и облагородив отдельные участки под куполами. Но вкладывать деньги в космический аналог каменистой пустоши в ста километрах езды до ближайшего бара никто, разумеется, не желал.

Навигатор вышел из медотсека, слегка прихрамывая и потирая ягодицу. Садиться в кресло рядом с Тедом он не спешил, встал за спинкой пилотского, разглядывая медленно вращающийся голографический шар с синими пятнами воды и серыми — суши. Вокруг мухами летали по разным орбитам три маленькие луны.

— Дэн, это последний, но на ингаляции еще недельку ко мне походишь! — Доктор, выглянув из своей вотчины, с улыбочкой кровожадного маньяка отсалютовал всем пустым шприцем. — Ну кому тут еще нездоровится?

Все поспешили изобразить отменное самочувствие. Закашлялся только рыжий, которому терять было уже нечего.

— Где будем высаживаться? — Теодор подкатил кресло еще ближе к карте, с профессиональным интересом разглядывая особенности атмосферы и рельефа.

— НИИ дал нам примерные координаты. — Станислав ткнул пальцем в шар, остановив его, и, как заправский демиург, раскрутил в обратную сторону. — Вот отсюда взяты первые пробы той дряни, которую собираются исследовать наши биолу… пассажиры. — Шар снова остановился, кусок континента увеличился и детализировался. — Но точку высадки мы имеем право определить самостоятельно. Так что входим в атмосферу примерно вот здесь и идем под облаками, пока не обнаружим подходящую поляну.

— Большую? — Пилот попытался еще укрупнить изображение, но, к сожалению, карта оказалась не настолько подробной. — А если там сплошной лес?

— Прошлые экспедиции как-то же садились. Может, удастся найти их стоянку — это избавит нас от части хлопот.

— Или, наоборот, добавит, — хмыкнул пилот. — Если там мусора по колено.

— По инструкции его положено уничтожать или забирать, — заметил Дэн.

— А кто проверит?

К голограмме подтянулись ученые.

— Ну наконец-то! — воскликнул Владимир, увидев планету. — А то сил уже нет трястись в этой жестянке, скорей бы переселиться на станцию.

«Ну наконец-то!!!» — дружно подумал весь экипаж.

— Что, сегодня уже сядем? — Мария Сидоровна, как всегда, что-то жевала, обсыпав крошками кофточку.

Если за время полета вечная аспирантка и составила план работы, то в глубокой тайне от общества. Чаще всего ее видели за вирт-экраном, увлеченно вникающей в тексты вроде «его мускулистое разгоряченное тело обрушилось на нее, как волна, утянув в пучину страсти» или сериалы аналогичного содержания. Владимир бесился, но поделать ничего не мог — время в дороге рабочим не считалось.

— Постараемся, — пообещал Станислав. До заката на выбранном участке Степянки оставалось около десяти часов, сутки примерно соответствовали земным. — Базу, правда, отстыковать вряд ли успеем…

— Почему? — тут же скандально повысил голос ученый. — Нам же работать надо! Вы срываете график!

— Хорошо, отстыкуем, — мигом согласился Дэн. — Только учтите, у нас рабочий день по трудовому законодательству всего восемь часов. Так что мы ее сбросим, вывалим груз, высадим вас и ляжем спать, задраив шлюзы.