Александр Попов - Безумная практика Страница 21

Не замечая продолжающегося крика чертяшки, мы стояли и смотрели на осыпающийся на пол пепел, будто присутствовали при выполнении последней воли покойного — развеять после кремации прах по ветру. Я первый сбросил оцепенение и вошел в зал, девочки приходили в себя гораздо медленнее. Чертяшка, видя, что на нее не обращают внимания, убавила громкость плача, а потом, взглянув на Дашу недобрыми глазами, и вовсе замолчала.

— Так, я говорил убрать осколки, а вы тут что натворили?

— Да мы его почти почи... — начала Даша, но Варя так грозно шикнула на нее, что та замолчала на пару секунд и поправилась: — Почти-почти убрали, а что он в пепел превратился, так это для того, чтобы выбрасывать легче было.

Интересно, они всегда так складно врут или это на них мое общество действует?

— Повторяю для забывчивых: осколки телевизора собрать, пол подмести, копоть, если есть, убрать, Тимошке безобразничать не давать. Кругом и бегом! Но, так как осколков нет, смести пепел в мешки, пол и копоть остаются за вами, а о Тимошке я сам позабочусь, чтобы вы на нее не отвлекались. Но для начала уберите все-таки на кухне.

Я уселся на диван, и ко мне на руки сразу забралась Тимошка, которая своим поступком снова вызвала зависть близняшек. Девочки, горестно вздохнув, направились на кухню. Заняв сестер физическим трудом (как я и ожидал, на магические способы уборки у них уже не хватало сил), я почувствовал себя лучше. Нет, я не испытывал злорадного удовлетворения от того, что, несмотря на название предмета стажировки «Бытовая МАГИЯ», им придется работать руками. Я просто надеялся, что физическая усталость не позволит им натворить что-нибудь еще. Да и в том, что все время приходится заниматься уборкой, виноваты только они сами, начиная со скачек по комнате со швабрами и заканчивая солидной горой пепла, которую легкий сквознячок потихоньку растаскивал по всей комнате. Я вот живу здесь, и максимум уборки — это раз в неделю пропылесосить и собрать носки в спальне.

На кухне девочки уничтожали следы своей борьбы с Тимошкой, чертяшка прислушивалась к доносящимся звукам, а за окном наступал вечер, который в других обстоятельствах был бы непременно прекрасным даже с учетом того, что завтра по трудовому законодательству мне надо в восемь тридцать появиться на своем рабочем месте. Вдруг захотелось добраться до офиса и забыть о существовании Школы магии и ее весьма раскрепощенных учениках. Вернуться к работе и ожидать следующих выходных, в планирование которых не будут включаться ни дети, ни черти. А вместо этого придется придумать достаточно весомую причину, чтобы убедить начальство, что именно сейчас я нуждаюсь во вполне заслуженном очередном отпуске.

Конечно, по телефону разрешить проблему не удастся. Вот если бы я попросил разрешения появиться после обеда, то никаких бы вопросов не возникло, наоборот, шеф даже пожелал бы мне скорейшего выздоровления «после вчерашнего». Но в данном случае мне нужно минимум три недели, а желательно и все четыре. Последнюю неделю отпуска я проведу в одиночестве, радуясь возможности ни о чем не беспокоиться, ни за кого не волноваться, и буду лежать на диване, рассматривая потолок и прислушиваясь к умиротворяющему шуму за окном. Жалко, что вероятность того, что мои мечты сбудутся, предельно низкая, так как руководство не любит отпускать своих сотрудников на продолжительный срок. Но с начальством я как-нибудь разберусь, а сейчас меня волновали более серьезные вопросы: можно ли оставить моих квартирантов без присмотра и чем это может грозить? Уверен, что они все-таки постараются не разрушить квартиру, но страшно даже представить, что они захотят устроить, исходя из самых лучших побуждений. Особенно сейчас, когда в доме завелось домашнее животное, вид которого описывается такими мудреными словами, как «черная тяжелой коммуникативности нечисть специальная». Хотя нет, представить как раз легко, достаточно вспомнить голливудские фильмы-катастрофы, когда город атакует какое-нибудь чудище, либо полчища инопланетян, либо просто природный катаклизм. В любом из этих случаев режиссеры просто обожают показывать, как легко могут разваливаться хваленые американские небоскребы. Но все-таки мне придется рискнуть и оставить их одних, пока я с утра сгоняю на работу, а в том, что я буду гнать, сомневаться не приходится.

«На том и порешу», — подумал я, ссадил дремавшую Тимошку и направился проверить результаты уборки, тем более что из кухни уже не доносилось ни звука.

При взгляде на открывшуюся картину ничего, кроме «рука бойца колоть устала», мне в голову прийти не могло. Вокруг было действительно чисто, никаких крошек от печенья, никакого перца в воздухе, никаких следов недавних безумств, только почти посередине кухни стояло доверху наполненное мусорное ведро. О второе ведро с грязной водой я чуть не споткнулся. Девочки же сидели плечом к плечу, так и не выпустив из рук орудия труда. У одной был веник, у другой швабра, с которой на чистый пол натекло немного воды. Они спали.

Я был прав: они отказались от употребления магии и убрали все вручную, что, вкупе с затраченными до того на всякое разнообразное, не всегда необходимое, а иногда просто ненужное волшебство силами, совершенно их вымотало. Я осторожно вынес ведро с водой, вернулся за мусорным, и, когда наклонился, чтобы поднять его, близняшки дружно проснулись:

— Саш, да не надо, мы все сами доделаем, нам тут чуть-чуть осталось, мы просто отдохнуть на минутку присели.

— Александр Игнатьевич, правда, идите к Тимошке, а мы быстренько все доуберем и к вам придем, хорошо?

На меня смотрели две пары глаз, наполненных решимостью. В них читалось, что не такие уж они немощные, чтобы не довести до конца уборку, тем более что работы осталось на одну минуту. И если я сейчас погоню их из кухни, со стороны это будет смотреться, будто они не справились, а это несправедливо.

— Ладно, заканчивайте уборку, забирайте Тимошку и ложитесь спать. Прах телевизора уберете завтра. Выполнять.

Девочки дружно вскочили и бросились выполнять поручение. Конечно же, сестры смертельно устали, но зато теперь никто у них не отнимет право заявить поутру, что они такие умные и работящие, и вообще молодцы. Я вышел из кухни, пряча улыбку, и растянулся на диване, благо очаровательная, подрагивающая во сне пятачком чертяшка, оставив мне место, устроилась на спинке. Дрема раскрыла мне свои объятия, но ворочающаяся Тимошка несколько раз била меня хвостом, даже заставив чихнуть, когда белая кисточка пощекотала мне нос. Но затем я все же заснул и не слышал, как зашли девочки, забрали свою любимицу, накрыли меня одеялом и плотно притворили за собой двери.

* * *

Утро порадовало тишиной и покоем. Реальность близняшек уже не казалась сном, но при этом я удивился, поймав себя на мысли, что прохождение в моей квартире волшебной практики уже не кажется чем-то из ряда вон выходящим. Будто бы молодому мужчине положено встретить на своем пути испытание, которое только укрепит его силу духа. И тот факт, что я еще владею ситуацией, означает, что справляюсь вполне прилично, даже геройски. Конечно, геройски, ведь в наше время не приходится, чтобы доказать свое мужское эго, выступать в качестве консервной банки, допустим с сардинами, несясь навстречу такой же жестянке с килькой, если повезет, или с тушенкой, если везение отвернется, и размахивать вычурным консервным ножом, выполненным в виде остро заточенной палки трехметровой длины. Может, некрасиво сравнивать рыцарское копье с консервным ножом, но, исходя из цинизма человека третьего тысячелетия, можно заметить, что назначение-то у них одинаковое — добраться до содержимого металлической упаковки.

Итак, остановимся на том, что я супермен и легко решу все проблемы, связанные с детьми, чертями, начальством, уличной преступностью и глобальным потеплением климата. Сладко потянувшись (приятно проснуться самому за несколько минут до требовательной трели будильника), я сел, опустил ноги на пол и осмотрелся. Жаль, что я вынужден спать на диване, что у меня дома представитель нечисти, пусть и не совсем настоящей, что вместо телевизора куча праха, но самое опасное, что не слышно моих неугомонных воспитанниц...

Стоп-стоп-стоп. Нельзя начинать новую неделю с негатива, я же супермен. Ведь сегодня понедельник — первое утро отпуска. И ничего, что я встречаю его не на берегу моря, хотя там вообще нет никаких дней недели — только время суток, каждое из которых прекрасно по-своему. Вот об этом и буду думать — лето уже настало, и теперь только от меня зависит получение дополнительной недели отпуска, предназначенной лично для меня.

Соберем позитив. Я жив, а это уже немало после тех передряг, в которые я успел попасть за два выходных дня. Достаточно вспомнить... Нет, ничего такого я вспоминать не буду. Начнем сначала. Я жив — это раз. Дома тихо и на удивление спокойно — два. Сквозь неплотно прикрытые шторы можно разглядеть пейзаж еще одного прекрасного дня — три. До окончания практики осталось всего девятнадцать дней — четыре. А если не быть занудой, то такого количества чудес не видел никто из моих знакомых, а может, и знакомых моих знакомых. Ну может, представителя нечисти тяжелой коммуникативности видело несколько человек, живших во времена Гоголя, может, даже он сам видел, но сейчас я точно являюсь одним из немногих, можно сказать, избранных, увидевших его в трезвом рассудке.