Алексей Герасимов - Ведьма на выданье Страница 21

Причем, все вышеописанное заняло четыре с половиной мгновения ровно.

— Мнда… — потер подбородок Адонаис, услышав мой вопрос. — Не знал я что нунций иллюминат, подготовился бы основательнее.

— Я правильно понимаю, что тот мужик с булавой — храмовник? — мрачно спросил Метробиус.

А услышав ответ, включающий имя и звание, вконец помрачнел.

— Ладно, мальчики. — вздохнула я. — Все равно мне из-за вас в этом городе житья уже не было бы… Вот, как чувствовала, что надо с собой брать. Лопайте.

Маги подозрительно уставились на четыре пирожка, которые я извлекла из-за пазухи.

— Это что? — недоверчиво спросили они.

— Это? Секрет моей наставницы. На пол дня полная иллюзия смерти, если это съесть. Ни маг, ни лекарь, ни святой не определять, что вы живы. А там… никто ведь не опасается покойников. Охранять наши тела если и будут, то слабо. Так что… встретимся на охотничьей заимке завтра в полдень. У меня к вам накопилось мно-о-о-ого вопросов.

И не у меня одной. Надо было бы быть последней дурой, чтобы пойти на встречу с Метробиусом, не озаботившись будущим Гансика, ибо мало ли что? А кто у нас божился его в жизни пристроить? Верно, сэр Готфруа! А сэр Готфруа у нас кто?

Так что все последующие события вполне предсказуемы и банальны. Покуда я отвлекала Лоли, де Роже и ландскнехты, заходили с двух сторон и готовились «приступить к задержанию», как ЭТО назвал один мой знакомый приор. В результате пришлось кормить магов пирожками с начинкой на основе бузины, белены и валерьянового корня. Морды у них во время еды были такими, словно они не выпечку трескают, а навоз с опарышами. Ну… если говорить о вкусе… Да, по вкусу эти пирожки ушли недалеко. Еще и на прогорклом масле жарила — чего хорошее-то переводить? Меня саму едва не сдурнило, пока свой съела.

— А ко всему прочему у этого зелья имеется интересный побочный эффект в виде частичной блокады магических способностей. — сэр Готфруа вольготно развалился в кресле у моего камина, вытянул ноги, и с видимым удовольствием прихлебывал горячую настойку из мяты, листьев клубники и мелисы, при этом демонстративно не замечая блестящих в щели между косяком и приоткрытой дверью гансиковых глазенок. — Токи тонких энергий в организме временно нарушаются, что весьма облегчило нам их допрос, фрау Сантана.

— Их допрашивают? — из комы я вышла всего пару часов назад и мысли в голове все еще путались. — Уже?

— Да. — кивнул зашедший на чашку отвара приор. — Пока что без пристрастия. Да и где в этом медвежьем углу взять нормального ката? Не у фон Блонда же просить. Тем более, его палач никакой критики не выдерживает.

— Что ж вы сидите в этом «медвежьем углу», сэр Готфруа? — мрачно поинтересовалась я.

Вроде бы все правильно я сделала, по заветам матери-церкви, а на душе было тоскливо и дюже погано, словно в дерьме я измазалась.

— Завтра-послезавтра приезжают остальные делегаты. — пожал плечами храмовник. — Будет оформлено создание Ордена Марии Тевтонской, фон Блонд официально передаст нам Кирхенбург и окрестности, соседи его тоже выделят на богоугодное дело земель и поселений, все они получат индульгенции до конца дней своих а у меня начнется напряженный период в жизни. Кстати, Клархен, не желаете вступить в орден? Женщина с вашими талантами и преданностью Церкви далеко пойдет.

Я чуть не поперхнулась.

— И в качестве кого я могу вступить в орден? — что-то не припоминаю, чтоб в духовно-рыцарских орденах водились иные женщины, кроме маркитанток.

— В качестве рыцаря. — сэр Готфруа оставался вроде бы серьезен, но глаза его улыбались. — Пример Орлеанской Девы позволяет возвести в рыцарское достоинство женщину.

А, ну да, как можно было забыть про Святую Жанну, погибшую при осаде Кале. Девица, говорят, была героическая — когда, полвека назад, Пендрагоры предъявили претензии на корону Хлодвига и в два месяца захватили весь север Меровенса, именно она возглавила сопротивление захватчикам, причем умудрилась так накостылять бриттам, что те надолго зареклись воевать. Если бы не пролив и шальной арбалетный болт, то и Камелот вполне могла бы взять.

— Вас, сэр Готфруа, соратники не поймут. — покачала головой я. — Ладно бы я обратила в бегство войско язычников, а так — двух магов своей стряпней чуть не угробила.

Хотя предложение, черт возьми, заманчивое. Братья-рыцари, правда, обет безбрачия дают, так и мне, похоже, замуж уже не светит никак, а рыцарские шпоры — это возведение в дворянское достоинство. Чем не венец карьеры для безродной девки из занюханной и Богом забытой деревни?

— Между прочим, — усмехнулся Меч Всемогущего, — отец Лебенау ведет хронику, и уже описал ваш подвиг за веру, Клархен. Да и фон Кюсте на сей счет отписался Папе, так что ваше имя, вполне возможно, войдет в анналы истории.

— Ну вы меня еще канонизировать посулите. — зарделась я.

— Неплохая идея. — кивнул будущий Великий Магистр. — Ордену свои, местные святые, ой как не помешают в дальнейшем.

Вот тут я все же поперхнулась. Не от излишней скромности, а потому что святые долго не живут. И канонизируют их исключительно посмертно.

— В наших краях проживала Святая Брунгильда Померанская.

— Да когда это было. — отмахнулся сэр Готфруа. — К тому же она мученица, а нам нужны святые-победители, наподобие святого Георгия. Ну да что ни будь придумаю, не впервой. Собственно, я зашел к вам по делу, Клархен, а не скоротать время в приятной беседе и попивая настой. Хотя настой хорош.

С одной стороны, приятно когда хвалят то, что ты приготовила — даже что-то столь немудрящее. С другой же стороны, ничего приятного от зашедшего «по делам» священника ждать не приходится. Проверено на практике, и не мною одной.

— Собственно, мы с фон Кюсте думали, как Церковь может вас вознаградить за ту неоценимую помощь, что вы оказали. Не спорьте, неоценимую. Лоли, вполне возможно, опасный некромаг, да и книга, которую он похитил, должна прекратить свое существование. Ну и против магов с Гуанч вы дали нам неплохой козырь. Возможно теперь-то Папа возбудит расследование об их ересях… Это, впрочем, не важно.

Ересях? Ниппонский бог, это что, Анхеля, который Адонаис, ждет костер?!! И Метробиуса?!! Вот же я ду-у-ура!!!

— Что с ними будет, сэр Готфруа? — спросила я. — С Бергенау и Лоли.

Он бросил на меня быстрый оценивающий взгляд.

— Похвально, что вы, как и подобает истинной христианке, думаете в первую очередь о ближних, а не о себе. Про мага ничего точно сказать не могу. Суд братьев-познающих, само собой, но какое решение он вынесет… Не знаю. Вряд ли костер, не столь велика провинность. А Метробиуса… Что тут скажешь? — он пожал плечами. — Если б не беспримерная доблесть в схватке с некромагами, аутодафе можно было бы считать гарантированным, а так — может и пожизненное заточение в монастыре.

При слове «костер» у меня аж в глазах потемнело. Дура, идиотка, да чтоб меня за ноги и в разные стороны — неужто ж это моя глупость и мнительность мальчиков на муки обрекла? Понимала же, что просто так их не отпустят, понимала — но мысль о аутодафе от себя гнала. У меня аж слезы на глаза чуть не навернулись — едва сдержалась.

— Так вот. — Великий Приор (пока еще) извлек из рукава пергаментный свиток и аккуратно положил рядом со мной на стол. — Это индульгенция. Вам, дочь моя, отпускаются все грехи вольные и невольные с момента рождения по сей день.

Ночью мне не спалось. Не потому, что выспалась. После пирожков с начинкой моей наставницы, чтоб она последнего ума лишилась, это не сон — после них отлеживаться как раз и надо. Просто кошки на душе скреблись и вообще, было дюже погано.

Индульгенцию, когда храмовник наконец ушел, я едва в сердцах в очаг не сунула.

Нет, как добрая дочь Матери нашей Церкви я поступила правильно и верно, только… А это что такое? Скрип половицы? Я же закрывала дверь!

Бесшумно выскользнув из под одеяла я извлекла длинный кинжал, хранимый под подушкой по кондотьерской привычке, и тихонько двинулась в сторону черного хода, откуда мне и послышался настороживший звук. Увы, доски пола скрипят у меня не в одном месте, и мое движение тоже бесшумным не оказалось.

— Я же говорил, что она все равно заметит нас, дорогая. — раздался из темноты до жути знакомый голос. — Клархен, деточка, не ткни меня в темноте чем ни будь острым.

Очуметь! Басмиони…

— И зажги светильник. — еще один голос, куда более знакомый, был полон язвительности и желчи. — Пока на что ни будь острое не налетела я.

Фрау Хельга — офигеть и не подняться!

— Как вы вошли? — разыскивая трут и кресало поинтересовалась я, все еще ничего не соображая. — У меня же дверь на засов заперта.

Масляная плошка на прикроватной тумбочке зажглась, высветив две неверные тени у входа в мою… хм… опочивальню.