Владимир Лещенко - Чародей фараона Страница 21

Царевич неохотно кивнул.

– Ну как, верно я истолковал твои сигналы? – обратился к Упуату Данька, когда гости наконец‑то разошлись.

– В общем‑то правильно, – зевнул ушастый. – Хотя я пытался направить твое внимание на одну деталь, которой вы все не придали значения. По‑моему, только Анх задумалась было над этим, но тут принц влез со своим пивом. Чтоб ему пусто!

Даниил не стал уточнять, кому именно: царевичу или пиву.

– Какую деталь? – заинтересовался он.

– Вспомни рассказ дворецкого Хемиуна.

– И что? Ничего особенно интересного я там не нахожу.

– А то обстоятельство, что архитектор в последнее время зачастил в храм Ра‑Атума в Иуну?

– Что тут такого? Обычное дело. Решил человек что‑нибудь выпросить у небожителя.

– Чего ж ты не спросил, водилась ли подобная набожность за Хемиуном прежде?

– Да как‑то не обратил внимания.

– Это потому, что ты сам безбожник! – проворчал Путеводитель. – Общаешься с великим нетеру и хоть бы когда вознес ему хвалу, поклонился, предложил жертву…

– Во‑во, завел песню! – возмутился парень. – Кончай, давай лучше о деле! Так что там с этим храмом?

– Бен‑Бен! – коротко пролаял Открыватель Путей.

Данька открыл рот. Как же это он сам не вспомнил о священном камне? Ведь и из рассказа Джедефхора, и из данных, собранных многими поколениями египтологов, следовало, что внешний облик пирамид был подсказан видом этого таинственного артефакта.

Археолог подумал, что совсем замотался с этими розысками Хемиуна и практически забыл о профессиональных интересах. Да ему бы первым делом устремиться в Иуну‑Гелиополь, чтобы изучить легендарный Бен‑Бен. А он фараону фокусы показывает, со скарабеями сражается, мечтает одновременно о двух девчонках, маясь синдромом Буриданова осла. Осел он и есть!

– Нужно осмотреть храм и камень. Как бы это устроить?

– Если туда добираться на колеснице, то это займет не так уж много времени. Завтра с утра можем смотаться туда и обратно.

– А допрос фараона? – как о чем‑то уже решенном спросил парень.

– Во дворец лучше до обеда не соваться, – со знанием дела напутствовал волчок. – Вот когда все, сморенные полуденным зноем и пищеварением, расслабятся, тогда и будем штурмовать резиденцию владыки.

– Так‑таки и штурмовать? – испугался Горовой.

– Это я фигурально выразился, – успокоил его нетеру. – На самом деле у меня есть план.

«Как всегда, кончится чем‑нибудь нехорошим», – затосковал Данька.

– Задействуем внутренние биологические резервы! – сделал хвост трубой Упуат.

«Точно, быть беде!»

Особого энтузиазма весть о предстоящей поездке в Иуну у «эксперта‑криминалиста» не вызвала.

– Что, опять тащиться на колеснице через пустыню? – уныло загнусавил он. – Делать нам больше нечего.

Этот день Каи решил посвятить сладкому ничегонеделанию. В крайнем случае готов был заступить дежурным по кухне. Помочь там Анх дров поднести, воды из колодца натаскать, котлы почистить. Хоть и не вполне мужская работа, но все лучше, чем сражаться с полчищами обезумевших скарабеев или соваться в пасть к разъяренному льву. Последнее, а именно подобные ассоциации вызывало у толстяка намерение Джеди проникнуть в личные покои фараона, он предоставлял проделать своему начальнику. А поскольку никто не говорил, что и Каи должен отправиться во дворец, то и выходило, что у него сегодня законный выходной. Так на тебе, разворачивай колесницу и правь к храму Ра‑Атума.

И добро бы праздник какой был, а то ведь просто так, за здорово живешь.

Повздыхал Каи, повздыхал, но, так и не дождавшись ни от кого сочувствия, отправился готовить колесницу в путь‑дорогу.

– Будьте осторожнее! – напутствовала друзей Анх. Ночью девушке приснился дурной сон, и на душе у нее было неспокойно.

– Я привезу тебе какой‑нибудь амулет из Иуну, – пообещал Данька, стараясь хоть немного ее развеселить.

Красавица улыбнулась, но улыбка получилась какой‑то вымученной, жалкой.

Без особых приключений опергруппа выбралась из столицы.

Ну разве что чуть не задавили черную кошку, неспешно переходившую дорогу.

Любое нормальное животное, завидев бешено мчащуюся колесницу, предпочло бы убраться подобру‑поздорову. По крайней мере так поступали четвероногие в Данькином мире. Но только не в Та‑Мери. Здесь царили иные законы. Многие из домашних животных были священными. Трогать их не дозволялось под страхом смерти.

Данила и сам чуть не пострадал из‑за нечуткого отношения к разряду кошачьих. Видимо, его неприятности из‑за тех, которые любят гулять сами по себе, продолжались.

Узрев впереди почтенную толстую пешеходку черного цвета, лениво бредущую наперерез гужевому транспорту, Каи дернул было за поводья, намереваясь притормозить, но получил легкий подзатыльник от начальника опергруппы.

– Ты чего? – вскинулся толстяк.

– Давай, гони!

– Дык кошка же!

– Ну и что? Жить захочет, пошевелится! Эксперт‑криминалист опасливо покосился на хему‑нечера, но перечить не стал и скорости не сбросил. Киска, уразумев, что дерзкие лихачи не думают оказывать ей должное почтение, подпрыгнула высоко вверх и пулей перелетела на противоположный край дороги. Упуат пролаял ей вслед что‑то саркастическое, и она ответила возмущенным воем, похожим на рев милицейской сирены.

Археологу захотелось выдвинуть рацпредложение: всюду возить за собой корзинку с кошкой и в случае спешки дергать животное за хвост, чтоб распугивала толпу громкими воплями. Так не поймут же. Вон Каи волком смотрит, даром что друг и подчиненный. Шепчет под нос что‑то неодобрительное. Или читает заклинания от дурного глаза.

И таки сглазила, чернавка негодная!

Едва колесница удалилась на приличное расстояние от города, как приключилось ДТП,

Даня не успел даже толком сообразить, что к чему.

Лошади неслись себе вперед, колеса слегка подпрыгивали на мелких камешках. Вверх, вниз, вверх, вниз. И вдруг резкий рывок.

Колесница накренилась вперед, а затем опрокинулась набок.

Каи, знакомый с подобными казусами, случавшимися с неустойчивой отечественной техникой, успел выпрыгнуть. А вот археолог, не ожидавший такого поворота дел, зазевался и полетел вверх тормашками. Быть бы ему со сломанной шеей, не вмешайся в дорожно‑транспортное происшествие чуткий до опасностей нетеру.

Каким‑то чудом пес успел ухватить своего подопечного за гофрированный передник и изменить траекторию полета Даньки. Вместо того чтобы грохнуться головой об острые камни, парень плавно спикировал в ближайший бархан и шлепнулся на что‑то мягкое. Это нечто яростно забарахталось, громко засопело и, поспешив сбросить с себя нелегкую ношу, захромало куда‑то в глубь пустыни. Но не тут‑то было.

Верный сторожевой пес бросился наперерез шкандыбающей фигуре. Прыгнул на нее и, сбив с ног, прижал лапами к земле. Задержанный попробовал сопротивляться, но противник был ему явно не по силам. Мощные челюсти угрожающе лязгнули у самого горла, и жертва предпочла замереть.

Отряхнувшись от песка, Каи и Данила подошли ближе.

– Недурной улов! – оценил «херихеб». Среднего роста крепкий мужик в традиционной набедренной повязке и… воинском кожаном нагруднике. В двух шагах на песке валялись изогнутый лук и колчан с десятком стрел. Хороша экипировочка!

– На кого охотимся, сердечный? – приступил к допросу «старший оперуполномоченный».

Крепыш злобно заврашал глазами и ничего не ответил.

– Так‑так, – покачал головой Данька. – Не хотим, значит, в сознанку идти? Каи! Осмотри‑ка, дружище, место катастрофы. Сдается мне, что не случайно мы застряли в этой дыре.

Младший помощник писца удалился, но вскоре вернулся и, захлебываясь от возбуждения, рапортовал, что дорога перерезана глубокой рытвиной. Кто‑то явно готовился перехватить одиноких путешественников. Конкретно их с Джеди или еще кого – сказать трудно. Судя по тому, что злодей один, он не рассчитывал на вооруженное сопротивление.

– Молодец, Ватсон! – похвалил приятеля Горовой. – Делаешь потрясающие успехи на ниве государева сыска!

– Ну что, почтеннейший, разбойничаем на большой дороге? Нехорошо, дражайший, нехорошо. Что там с нашим транспортом?

– Сломан!

– Ага, ага! – нахмурился Даня. – Порча государственного имущества! Так‑так. А лошади?

– Хвала богам, целы! И, что странно, не хромают.

– И то дело. Но все равно нанесен огромный материальный ущерб представителям государственного аппарата. Дело нешуточное. На сколько может потянуть, как полагаешь?

Каи красноречиво провел большим пальцем по горлу.

– Высшая мера наказания. Понял, мужик? Не хочешь облегчить свою участь чистосердечным признанием?

Злодей все так же с ненавистью зыркал на молодых людей и собаку. И молчал.

Толстяк взял Даньку под руку и, отведя в сторону, прошептал:

– Он ничего не скажет.