Ольга Мяхар - Начало пути Страница 22

— Ланцелот! И попрошу не сокращать!

Фыркаю и пожимаю плечами.

— Да ладно. Ты лучше послушай!

«Он подходил медленно, рывками, уперев в нее взгляд и оскалившись в хищной улыбке…» — Дыхание перехватило. Беру стакан с тумбочки, пью воду.

— Рывками подходил? Я вот тоже, когда ногу оторвало, а потом я ее приклеил, но она все равно отваливалась… рывками ходил.

— Помолчи. Ща, где это. А, да…

Маг тяжело вздохнул.

— «Их губы встретились. Ее — нежные и трепетные, как крылышки стрекозы…»

— Она ими трепетала, что ли? Не понимаю, что хорошего в трясущихся губах?

Эльф кивнул и махнул рукой. Читаю дальше, не отвлекаясь на идиотов.

— «…и его — сильные, стальные и чуть квадратные. Они медленно шевелились, перекатываясь валунами и охватывая ее всю…»

— А, я вспомнил, зачем эту книгу приобрел. Я ее на рынке, помню, открыл и решил, что это книга ужасов. Очень ужастики люблю читать… Всегда познавательно, что творится в головах простых людей.

Кноп кивнул и показал большой палец.

— Ну и я о том же. Там дальше — еще круче. Она так орать будет…

— Тихо!

Молчание. Хмуро на них смотрю, слюнявлю пальчик и переворачиваю страницу. Эльф с магом завороженно за мной наблюдают.

— Это надолго, — пискнул эльф.

— Я тоже вот этого опасаюсь…

Фыркаю и продолжаю читать, решив, что это произведение рано или поздно проймет даже этих черствых… идиотов.

— «Он застонал ей в рот, давясь от чувств и ощущая, как что-то восстает… что-то…»

Тихий смешок с кресла.

— «…что называется любовью!»

Повышаю голос. Смех становится громче.

— «Он сжал ее сильнее, стискивая так, что она начала задыхаться, синея на глазах. Но он впивался всё жестче, впитывая каждый ее вздох и пытаясь осушить всю… одним огромным глотком».

Кноп позеленел. Маг усмехнулся и начал рассказывать, что вот он как-то делал искусственное дыхание жабе… Было мерзко… Жаба, открыв глаза и увидев крепко присосавшегося к ней некроманта, затрепетала… как крылышки стрекозы, и сдохла от чувств, вывалив язык и выпучив глаза.

Так, спокойно, Сиггун, спокойно… ты сможешь.

— «В его глазах была бесконечность… Она трепетала, а он — такой сильный и надежный — смотрел на нее так, как никто и никогда не смотрел еще ни на одну женщину в мире».

— С ужасом? — предположил эльф.

— Он просто глаза закрыл, вот и получилось, что никто и никогда… — предположил маг, прикрывая глаза рукой.

Повышаю голос, дабы услышали.

— «И тогда он простонал: „Люблю!“ — и это маленькое слово сделало их счастливыми навеки».

— Все? — обрадовался маг.

— Нет. Я отрывки зачитываю.

Вздыхаю и откладываю книгу. Ладно, я сдаюсь. Даже мне уже прочитанное начало казаться слегка бредовым. Хотя… по туману они неплохо бегали от разбойников. Он ее при этом нес на руках и приговаривал, дескать, не тяжело, совсем не тяжело, но последний бутерброд был явно лишним…

— И почему ты такой черствый? — хмуро смотрю на некроманта.

— Я не черствый. Я спать хочу.

Эльф кивнул и потянулся, попискивая от удовольствия.

— А ты чего там сидишь?

— Ты ж меня с подушки выгнала.

На меня посмотрели самые несчастные алые глазки в мире.

— Я не выгоняла… я была немного на нервах.

— Угу.

— Иди сюда.

Желтая искорка довольно слетела с кресла и плюхнулась ко мне на подушку.

— А то он так воняет, — страшным шепотом сообщили мне, с интересом глядя на задохнувшегося от возмущения некроманта.

— Я знаю. Его бы постирать… что ли?

— Он разлагается, что ты там стирать собралась?

— Ну одежду.

— Так! — Маг встал и очень грозно на нас посмотрел. Открыл рот, поднял руку… — Да ну вас! — Махнул рукой и ушел, пнув куски двери и ругаясь сквозь зубы.

— Хм… я думала, что хоть молнией засветит. Что-то он добреть начал. — Задумчиво чешу затылок — не к добру это. Неужели так за ритуал переживает?

Под кроватью завозились, и на свет божий медленно вылез белый, как молоко, горшок.

— Ой. Он тебя что, перекрасил?

Сёма подполз к останкам двери, осторожно выглянул в коридор. Потом пополз обратно под кровать и затих там. Было ощущение, что его основательно так трясет.

Удивленно переглядываемся с Кнопом.

Горшок вытащен и допрошен. Оказывается, ночные горшки умеют кусаться. А еще стрелять молниями. У меня уже волосы посверкивают, но упорно не отпускаю эту гадость. Эльф сидит на подушке и сонно зевает, зараза.

Сёма сказал, что завтра ночью превратится в обыкновенный горшок. Ему на этой почве очень плохо, потому и сидит в моей комнате. А побелел… — так он бы посмотрел, какого я стала бы цвета от перспективы всю жизнь… Ну и далее по тексту.

Положила его на кровать, накрыла подушкой с эльфом и легла спать, попросив не заморачиваться. Еще сказала, что лично поговорю с магом и решу вопрос. Он, кажется, мне поверил. И даже всхлипнул, ворочаясь на кровати.

12:41

Зашел маг, высокий, бледный, с трупными пятнами, он переоделся в новую мантию — черную, как ночное небо в безлунную ночь. Ходит осторожно, сжимает в руках папочку с заклинаниями, постоянно что-то бубнит под нос, заучивая.

Сплю дальше, махнув рукой, чтоб уходил. Если что, я — сова и просто ненавижу вставать раньше середины дня, равно как и спать по ночам.

13:10

Он меня все-таки поднял. Гад. Вылил кружку холодной воды и в ответ на мой вопль очень даже бодро отпрыгнул от кровати, увернувшись от молнии. Молнию, кстати, выпустил эльф: если меня только слегка залило, то его вообще с той подушки смыло. Так что он теперь матерится, прыгает по кровати и обещает отомстить сразу за все — и за ворону, и за холодный душ, и за…

13:25

Маг спер сокровища Кнопа, в смысле свои сокровища, конечно.

Короче, сижу, дурею, наблюдаю, как эти двое выясняют отношения. Эльф орал на мага, тот посмел тонко улыбнуться в ответ на фразу: «И деньги не верну». Кноп напрягся и полез под кровать, где валялась безразмерная сума. Ну что ж, сумы нет, денег нет… Он снова нищий.

Кажется, для мелкого это удар. Я его таким еще никогда не видела. Прыгает, кричит, чуть ли не плачет, объясняя довольному некроманту, кто он есть.

Маг ответил, что это все равно были его деньги и сума его. Эльф что-то прокричал, стрельнул молнией и вылетел из комнаты. Смотрю ему вслед, переживаю. Этот мелкий любит в мире всего три вещи. Себя, деньги и, наверное, меня. Причем деньги я явно зря поставила на предпоследнее место.

— Ну что, пошли есть?

Смотрю на некроманта, пожимаю плечами и медленно сползаю с кровати. Почему бы и нет. Я тоже проголодалась.

Сёма вылезать отказался.

Часть третья

РИТУАЛ

Эта часть моего дневника заслуживает отдельной главы. Так что писать буду по-особому. Как настоящую книжку. А что? Чем я хуже?

Ну ладно-ладно, просто поменяла настройки дневника. Теперь он пишет сам по себе, не дожидаясь мысленной команды от меня лично. Все. Я побежала. Надеюсь, потом почитаем — посмеемся.

Маг ходил по дому, вдумчиво читал записанное каракулями заклинание в тетрадке, долго его проговаривал, нервничал. Нос его был свернут чуть набок и наскоро пришит черными нитками, рука так и не приросла до конца и периодически отваливалась, но он надеялся, что прирастет наконец, и очень даже скоро.

Сиггун бродила от кладбища к лаборатории и обратно, распихивая зомбиков и ругаясь сквозь зубы. Ей была доверена самая ответственная часть ночной операции — добыча костей, дров, определенных ингредиентов, рисунки которых она получила вместе с корзинкой для костей… Ей же было поручено наполнить водой большой котел, который уже был установлен в центре лаборатории. Когда девушка увидела котел впервые, ее даже кашель пробил. Еще бы. Края котла как раз достигали ее плеч, а значит, набирать воду ей придется весь день.

Маг сказал, мол, это ничего, зато мышцы накачает, а то спит полдня, а потом ходит никакая. И вообще он ей добра желает, а если что не так — может превратить на денек в гнома. Вот у этих никогда проблем с силовыми нагрузками не было.

Сиггун спросила, кто такой гном. Ей описали мелкого коренастого бородатого человечка с интеллектом обезьяны и замашками гориллы. Девушка отказалась и, подхватив ведра, молча вышла из комнаты. При этом она очень крепко сжимала зубы, чтоб не выругаться. Маг с умилением смотрел ей вслед, вспоминая, как сам таскал воду в прошлый раз. У него еще постоянно рука отваливалась от тяжести, да и вторая скрипела мертвыми сухожилиями, отказываясь держаться на месте уже после сорокового ведра. Сейчас его тело было в еще более плачевном состоянии, и потому он был очень доволен, что от ведьмы есть хоть какой-то прок.