Андрей Жвалевский - 9 подвигов Сена Аесли Страница 22

– Ну, – сказала подпись, – почему теперь не начинаем?

– Э-э-э… – согласился Лужж и махнул Клинчу.

Майор торжественно откашлялся.

– Начинаем итоговое занятие по неволшебным дисциплинам. Сейчас мои ученики, сынки, орлы, ласточки… – Клинч коротко прослезился, – покажут всем, где раки зимуют… То есть продемонстрируют приобретенные навыки и умения по всем наукам. Ну что, сынки?! Пройдем?! Не посрамим?!

– Никак нет! – грянул идеальный строй первокурсников. – Пройдем, как ложка сквозь пюре!

– Даю пояснение для всяких… – Клинч покосился на непроницаемое, словно высеченное из цельного куска доски лицо Бальбо, – …наблюдателей. Чтобы преодолеть каждый этап научной полосы препятствий, учащиеся должны применить знания по физической культуре, одноименной науке физика, химии, биологии и географии. И пение, конечно, как без пения. Зачетное время – 45 минут. Зачет по последнему. Курс! Равняйсь-смирно! Защитную сферу убрать! На штурм знаний бегом марш!

Лужж поднял палочку и дунул. Сфера Вамфигера развеялась. Сотня первокурсников рванула вперед и сразу же попятилась назад. По трибунам пронесся вопль ужаса.

Чтобы понять, как такое случилось, понадобится небольшое отступление. С Клинчем сыграл злую шутку «сержантский зазор». Этот метод, широко применяющийся в воинских подразделениях, заключается в том, что командир, не надеясь на исполнительность подчиненных, дает им задание с запасом. Расчет здесь на то, что завышенное задание недовыполнят , и в итоге получится столько, сколько нужно на самом деле. Например, если лейтенант придет проверять порядок в казарме в 14:00, сержант объявит подчиненным, что все должно блестеть к 12:00. Если нужна яма глубиной два метра, он прикажет углубиться в почву на четыре метра. Если надо взять в плен языка, он потребует выбить пехоту противника из окопов первого эшелона обороны.

Неудивительно, что после нескольких таких заданий подчиненные кое о чем догадываются и начинают все делать наполовину. Что еще больше укрепляет сержанта в мысли о необходимости пресловутого «зазора».

Но чем думал Клинч, когда применял сержантский зазор к гномам, которые всегда перевыполняют задания?!

Зря Лужж опасался, что Клинч скопирует его новогоднюю полосу препятствий. Лучше бы скопировал. Гигантские росянки, живые шашки, пещерные тролли – какие пустяки! Да натасканные майором соколы все это в два счета преодолели бы без всякой магии! Ну, в сорок пять счетов.

То, что предстало перед глазами ошеломленных зрителей и участников, преодолеть было невозможно.

В первом секторе располагался остро пахнущий ров шириной восемь метров, наполненный дымящейся соляной кислотой. Во втором метались огромные слоновые ежи – жутко голодные, судя по утробному желудочному вою, который поднялся, как только они увидели зрителей. Далее следовала «египетская ловушка» – ряд замаскированных арбалетов, непрерывно и густо стрелявших чугунными болванками. На последнем этапе чудом уцелевшим первокурсникам [80] предстояло уворачиваться от здоровенных разумных глобусов, которые проворно катались по полигону, с внушительным лязгом сталкиваясь длинными ядовитыми шипами.

Впрочем, вряд ли все эти напасти всерьез угрожали кому-либо из учеников. Потому что на старте надо было первым делом перемахнуть через абсолютно гладкую стену высотой 16 метров.

– Наглядные пособия? – холодно поинтересовался Бальбо, направляя детектор магии на полосу препятствий. Загорелся зеленый индикатор. – Время пошло.

Клинч тут же, не теряя времени, бросился душить Шишку. Лужж – Клинча. Преподаватели кинулись их разнимать. А Сен Аесли ринулся на приступ.

Да не просто ринулся, а ринулся с песней.

– Наверх вы, товарищи, все кто куда! – орал он, соскальзывая вниз, поднимаясь, подпрыгивая и снова соскальзывая.

Такого вопиющего противоречия между решительностью и логикой Сен еще никогда не испытывал. Стена казалась непреодолимой абсолютно, ни при каких обстоятельствах. Разум Аесли был в шоке, но зловредная хочуга раз за разом швыряла мальчика на полированную поверхность.

– Да что же вы стоите! – отчаянно крикнул Сен товарищам. – Держите меня… – он быстро произвел расчет, – …восемь человек!

Первой откликнулась Мергиона. Следом подоспели Порри, Амели и Оливье Форест. Остальных четырех человек с успехом заменил Дубль Дуб. Аесли слегка затих, придавленный весомой товарищеской помощью.

Тем временем на трибуне объединенными профессорскими усилиями удалось избежать смертоубийства и выяснить – в самых общих чертах – что произошло. Оказалось, что непреодолимая стена предусматривалась высотой два метра, ров – шириной один метр, кислота – раствором детского шампуня без слез, слоновые ежи – злыми ирландскими ежиками обыкновенными, арбалеты – должны стрелять гораздо реже и теннисными мячиками, а глобусы – быть в восемь раз меньше, без шипов, и не гоняться за людьми, а от них убегать. Задачей последнего этапа являлась поимка и забрасывание всех глобусов в финишную корзину, расположенную на высоте трех метров.

Клинч глянул на чудовищную корзину, изящно торчавшую на 24-метровом столбе, и зарыдал. Мало того, что он на всякий случай в два раза завысил требования к строителям. Мало того, что масштаб 2: 1 был понят гномами совершенно превратно. Так эти бескорыстные труженики от широты душевной еще и вдвое перевыполнили задание!

Но страдания Клинча были еле заметны на фоне беспредельного горя Шишки, причитавшего: «Мы ж не заради денег! Мы ж заради вас! Мы ж цельную ночь! Да если б мы ведали!» А когда бедняга узнал, что вся эта страховидная конструкция понадобилась не для того, чтобы напугать чиновника из Министерства, а для того, чтобы через нее прошли дети, то рухнул без чувств.

А вот Сен, напротив, постепенно приходил в чувство. Хочуга, еще минуту назад бившаяся, как пойманная рыба, слегка дернулась – раз, другой, третий… И неожиданно исчезла. Аесли почувствовал себя точно так же, как три недели назад в кабинете Лужжа после заграничного успокаивающего заклинания. Только на этот раз всеобщая вялость и безразличие к жизни были его собственными.

– Всем спасибо, – сказал он. – И уже слезьте с меня, тяжело.

На трибуне царило уныние. В противоположных углах сидели, сгорбившись, Клинч, окруженный Харлеем и Развнеделом, и Лужж, окруженный печальной стаей грачей и глухарей. Возвращенный к жизни руками мадам Камфри гном Шишка горестно бродил между ними, ища, на чем повеситься.

МакКанарейкл, сделав вид, будто подводит губы, послала в сторону полосы пробное парализующее заклинание. Один из ревущих ежей споткнулся и завалился на бок. На детекторе вспыхнул оранжевый огонек.

– Первое предупреждение, – монотонно произнес Бальбо. – Второе предупреждение инструкцией не предусмотрено.

Мисс Сьюзан чертыхнулась.

– Не надо, Сью, – тихо сказал Лужж. – Все ясно. Провал, полный провал. Катастрофа. Я отменяю Открытый урок. Сейчас я уберу эти наглядные пособия…

– Погодите немного, – сказал Мордевольт, глядя вниз, – не забывайте, кто у нас на старте.

А на старте, прислонившись к неприступной стене, сидели в рядок сынки майора Клинча. Настроение у всех было отвратительное. Кроме Сена, у которого вообще настроения не было.

– Эх, не повезло Клинчу, – вздохнул Порри. – Так старался, нас гонял три недели, а все зря.

«Не повезло, – равнодушно согласился Аесли. – Все зря».

– А гномам каково? – сказала Мергиона. – Всю ночь пахали, хотели как лучше, а получилось, что все испортили.

«Плохо гномам, – не стал спорить Аесли. – И ничего тут не попишешь».

– Гномы, Клинч, – проворчал Оливье Форест. – Лужж, вот кому паршивей всех.

«Да, Лужжу хуже всех, – подумал Аесли. – А как ему помочь? Никак».

– На него в Министерстве и так косо смотрят, все своего любимого Бубльгума забыть не могут, – сказал Оливье. – Теперь точно прихлопнут. Пришлют нам вместо Лужжа какого-нибудь паралитика древнего.

«А ведь пришлют, – сказал себе Аесли. – Это плохо. Что же делать-то?»

– А без Лужжа и Канарейку вышибут, – продолжил сыпать соль на раны Форест. – И Фору Туну. И Харлея. Да всех! Один Развнедел останется.

«Надо спасать школу. Должен же быть какой-то выход, – Аесли даже не заметил, что уже начал искать решение. – Сколько еще времени осталось? Минут двадцать?»

– А все Бальбо твой! – зло глянул на него Оливье.

– Бальбо не виноват! – запротестовала Амели. – Это все заклинание министерское!

«Заклинание министерское, – подумал Аесли. – А Бальбо мой. Ну конечно!»

Он понял, что надо делать. Он не мог этого сделать. Во-первых, не мог физически: избавление от хочуги отняло у него все силы. Во-вторых, то, что он собирался сделать, считалось одним из самых презираемых поступков в его семье.

Аесли попытался вызвать у себя приступ решительности, но хочуга, как назло, забилась куда-то в недосягаемое место.