Джон Пристли - 31 июня Страница 22

Он бросил яростный взгляд на Сэма и Планкета, которые снова появились на поляне.

— Не гляди на нас так, старик, — сказал Планкет. — Ты забыл, что у тебя глаза, как прожекторы.

— Мне нужно кончить письмо. Чего вам, ребята?

— Да вот не знаю, как быть с этим мечом, Диммок, — виновато сказал Сэм. — Ведь, если я вас убил, меч должен быть обагрен драконовой кровью. И ставлю десять против одного, что это особая кровь, старый Мелиот узнает ее с первого взгляда.

— Факт, — сказал Планкет. — Так что ты должен нам помочь, старик. Легкий надрез или два…

Может быть, Диммок просто хотел возразить, но это был поистине драконов рык, его наверняка слышали наверху, в замке, и, вероятно, вообразили, что чудище уже в агонии.

— Не отвиливай, старик, это нечестно, — сказал Планкет с укоризной. — И не рычи так больше. Ужасно воняет серой.

— Ну, тогда сделайте где-нибудь маленькую царапину, — сказал Диммок.

— Ничего не выйдет, — сказал Сэм. — Судите сами. Ведь это все равно что пытаться поцарапать броню танка. Нужен глубокий надрез.

— Ну-ка, дайте сюда этот меч, — сказал Диммок, потеряв терпение. Своей огромной лапой он поднес меч к пасти, отхватил лезвие почти по самую рукоятку и швырнул обломок к ногам Сэма. — Если уж это их не убедит, значит, их не убедишь ничем.

— Признаться, старик, — сказал Планкет, — я рад, что ты — Диммок. Теперь мы знаем всю эту механику, и если есть здесь человек, который слышать не хочет про драконов, так это капитан Планкет.

— Да уйдите вы наконец! На чем мы остановились, Пегги? Ах да, на Туксе. «Для нового дела, которое я задумал, Тукс никак не подходит, у него нет ни предприимчивости, ни настоящего размаха. Можно было бы взять на испытательный срок одного из волшебников и поручить ему финансовые операции и налоговые дела фирмы».

— Железный малый, — сказал Планкет Сэму, когда они ушли с поляны. — Только тут он, кажется, малость пережал. Надо бы полегче. Кстати, старина, расскажи-ка мне об этой Энн Датон-Свифт.

Глава пятнадцатая. Слишком много неожиданностей

— Признаться, — сказала Энн Датон-Свифт Планкету, — я, как говорится, в колдовских делах ни бум-бум. Объясните, пожалуйста, дорогой шкипер, что тут было?

— Сию секунду, детка. Мальгрим примчался сюда, увидел, что Диммока и меня сцапали по приказу короля Мелиота, и выпросил у него разрешение взять нас в работу…

— То есть заколдовать вас?

— Вот именно. Меня превратил в Красного рыцаря, а Диммока — в дракона. И надо отдать ему справедливость — чистая была работка. Но старый Марлаграм — с виду-то он совсем развалина, а на самом деле малый не промах — он тут же явился, хихикая как полоумный, и побил Мальгримова туза.

— Только без этих карточных словечек, дорогой шкипер. Ненавижу бридж.

— И я тоже, — сказал Планкет. — Ничего не признаю, кроме покера. А говорил я вам… или… Ладно, как-нибудь в другой раз. Так вот, старый Марлаграм предсказал, что Перадору будут грозить две опасности — лютый Красный рыцарь и дракон, ну, король и согласился, что тот, кто их победит, женится на его дочери. А это значило, что дело в шляпе, Сэм может не беспокоиться.

— Так вот почему здесь так торжественно празднуют этот, как бишь его? Никогда не слыхала раньше этого слова… ах да, сговор. А Сэм очень мил в своем наряде, правда?

— Да, король немного помешан на костюмах, но сегодня и он не скажет, что Сэм одет черт знает как. Все по-перадорски!

Сэм, стоявший перед королем в ожидании Мелисенты, был в коротком плаще, камзоле и штанах в обтяжку. Правая штанина у него была зеленая, как незрелое яблоко, а левая — белая в зеленую полоску, камзол был нежно-розовый, а плащ — темно-зеленый.

— Будь у него ляжки потолще, — сказал Планкет, — ни дать ни взять актриса на мужских ролях в пантомиме. Должен вам сказать… Нет, лучше потом, дело терпит.

— Интересно, в чем будет Мелисента, — задумчиво сказала мисс Датон-Свифт.

— Что бы там ни было, а она заставляет себя ждать. Старый Мелиот теряет терпение. Поглядите на него. Еще минута — и он взорвется, а уж тогда кто-нибудь непременно угодит за решетку.

— Я не вижу ни одного волшебника, — сказала Энн, оглядывая переполненную банкетную залу.

— Наверно, заняты где-нибудь еще. Но глядите… что это там?

Главный герольд, неправильно истолковав нетерпеливый взгляд короля, начал:

— Слушайте! Слушайте! Слушайте! Его королевское величество Мелиот, король Перадора, повелитель Бергамора, Марралора и Парлота…

— Нет! Нет! Нет! — взревел король. — Погодите начинать! Где наша дочь? Где эта несносная девчонка? Эй, кто-нибудь, ведите ее сюда. И если она еще не закончила свой туалет — все равно ведите! Мы больше не можем ждать.

Сэм уже давно не находил себе места, а тут он заметил, что среди фрейлин, которые, подобрав юбки, со всех ног побежали разыскивать Мелисенту, Нинет не было. Не было видно и Мальгрима.

А вдруг они замыслили что-нибудь недоброе? Марлаграм, конечно, знает, в чем дело, но и его тоже нет.

— Несите факелы, — приказал король. Было уже поздно, и за окнами почти стемнело.

Фрейлины прибежали назад, размахивая руками и визжа:

— Ваше величество, ваше величество, принцессы Мелисенты нигде нет! Она исчезла!

— Исчезла? Вздор! Обыщите замок. Обшарьте все. — Король Мелиот повернулся к своим советникам. — До чего ж хотела выйти замуж за этого типа, а теперь, когда мы дали свое согласие, исчезла перед самым сговором. Ну, вылитая мать!

— Государь, — внушительно начал главный советник, — я всегда считал, что женщины…

— И мы тоже, и мы тоже! — прервал его король. — Но найдите ее, найдите, обшарьте весь замок. А где волшебник? Если не можете найти нашу дочь, найдите хоть кого-нибудь из волшебников.

Сэм подошел к Планкету и Энн Датон-Свифт.

— Вы не видели старого Марлаграма? Нет? Ну, тогда все мы погорели, можете мне поверить. Десять против одного, что Мальгрим и Нинет снова что-то затеяли. Марлаграм! — крикнул он. — Где вы? Что с Мелисентой? Как мне ее найти?

— Ступай в темницу, в самый дальний угол.

Голос, тихий, но отчетливый, донесся словно издалека.

— Это вы, Марлаграм?

— Хи-хи-хи!

— Старик, ну ясно же, это он, — сказал Планкет. — Давай иди в темницу.

— Только смотри, Сэм, не испорть свой чудесный костюм, — сказала Энн.

— Да пропади он пропадом! Мне нужен факел. Ну, до скорого.

С факелом в руке Сэм протолкался через толпу, бурлившую вокруг него, бегом спустился по длинной лестнице и, задыхаясь, влетел в темницу. Торопясь пробраться в дальний угол, он забыл, какой здесь скользкий пол, шлепнулся на спину и, болтая ногами в воздухе, заскользил куда-то вниз. С ревом налетел ветер. Вокруг были огни, шум, толпы людей. Он с трудом поднялся на ноги в своем родимом мире — лучшем из миров, с позволения сказать. Встать ему помогли две девушки.

— Вот, Эдна, та самая расцветка, о которой я тебе говорила, — сказала одна из них. — Зеленая. Правда, миленькая?

— Где я? — спросил Сэм. — Что здесь происходит?

— Бросьте, кого вы хотите одурачить? Да еще в этом костюме!

— Он, наверно, из павильона консервированного горошка, — сказала Эдна. — Такой павильон в виде средневекового замка, помнишь?

— Послушайте, никого я не хочу одурачить. Наверно, когда я упал, у меня отшибло память. Где я и что тут такое? Похоже на «Олимпию»[4].

— Непременно наберу себе такой материи, — сказала Эдна. — Так вот, если вы действительно все позабыли, это выставка консервированных и свежезамороженных продуктов тысяча девятьсот шестьдесят первого года.

— Большое спасибо, — сказал Сэм. — А теперь мне нужно разыскать одну мою знакомую. Раз я здесь, значит, и она должна быть где-то поблизости. Привет!

К его облегчению, костюм его не привлекал особого внимания, если не считать улыбок нескольких девушек и кривых усмешек мужчин. Он задержался у палатки, где пухлая женщина демонстрировала моментальное приготовление сбитой яичницы по методу миссис Милкин. Как только она, перевернув сковороду, выложила дымящуюся яичницу на тарелку, шестеро зрителей, собравшихся у палатки, начали расходиться. Пухлая женщина неприязненно поглядела им вслед.

— Не знаю, как вам здесь понравилось, — сказала она Сэму, принимая его за одного из своих, — а только, по мне, они хуже дохлых кошек. Все говорили: «Вот погодите, приедем в Лондон». Ну, вот мы и в Лондоне, верно? Нет уж, лучше Манчестер и Бирмингем. Заелись они здесь, вот что. Не хотите ли закусить, дружок?

— С удовольствием, — сказал Сэм. — Я голоден.

— Тогда сделайте одолжение, съешьте вот это. Каждую минуту может подойти наш коммерческий директор, так пусть думает, будто кто-то пробовал яичницу.

Сэм взял вилку, а женщина тем временем круто посолила и поперчила свою стряпню. Когда она протянула ему тарелку, на лице у него, должно быть, отразилось сомнение.