Олег Шелонин - Ангелы Миллениума. Игрушка наудачу Страница 23

— Как шестерых? Паша, Валя, Сашка, я знаю, мой Женька…

— После Женьки еще двоих не стало. Я вчера на поминках был. Сорок дней. Лешка Черныш на машине разбился. А еще раньше Мишка Селиванов. Самосожжение, говорят. Только я в это не верю. Он же на религии повернут был. Верующий, а для них самоубийство — страшный грех.

— С ума сойти. Они ведь на поминках Жени были.

— Давайте, дядя Вася, и их помянем.

— Давай.

Выпили еще по рюмочке, закусили ломтиками сервелата.

— Как сейчас помню вашу великолепную семерку неразлейвода. Как придете, обязательно набедокурите. То кошку в космос попытаетесь отправить, то над мопсиком нашим измываться начинали, к пограничной службе готовить. Ты всегда заводилой был, а Женьке моему всегда доставалась роль нарушителя границы в моей квартире.

— Так это я из соображений безопасности, — начал оправдываться Валентин, — хозяина пес сильно не покусает…

— Да… ну, давай о твоих делах. Решим их по-быстрому и едем домой, там Лере на тебя посмотреть не терпится. Так какие у тебя проблемы? Чем смогу — помогу.

— Дядя Вася, у меня к вам два вопроса.

— Излагай.

— Первый и основной вопрос. Я хочу разобраться во всех этих смертях. Погибли мои друзья, и я не верю, что погибли случайно. Кстати, если заметите, из нашей компании один я в живых остался.

— А ведь и верно, — нахмурился Василий Петрович.

— С чем это связано, пока не знаю. Может, потому что в Рамодановске меня эти два года не было, может, еще по какой причине. Я хочу разобраться.

— Это официальное расследование?

— Нет, мое личное. Буду вести его в нерабочее время. Я вообще обо всем этом только вчера узнал. Свинство, конечно, но после возвращения из армии меня сразу… скажем так, подпрягли в органы, и… закрутило, короче. А как узнал, решил для себя — наизнанку вывернусь, но до истины докопаюсь!

— Это ты молодец. Правильно. Не забываешь друзей.

— Да как забыть! Мы ж с первого класса вместе. Друг за друга… — на Валентина нахлынули воспоминания.

— Не заводись. Я ведь тоже все помню. С работы как-то прихожу, дверь открываю, а из квартиры мимо меня Женька с лыжной палкой на лестничную площадку рвется. Лыжная палка в июле! Куда? — кричу. Вальку обидели! — отвечает. В окно выглядываю, а там уже вся ваша компания подтягивается — кто с дрыном, кто в карманы голыши заталкивает, а ты вообще трубу притащил. Побитый весь, в синяках. Как ты ее вообще доволок? Она же больше тебя была.

— Со злости, наверное, — невольно улыбнулся Валентин. — Ходынинские меня тогда поймали. Хотел по их улице незаметно проскочить. Спешил куда-то. От души, помню, отметелили. Но мы им потом тоже задали! — Война улицы на улицу в Рамодановске была обычным явлением. — А давайте, дядя Вася, еще по одной за упокой их души.

— Давай.

Выпили еще.

— И как будешь дело вести? — поинтересовался Василий Петрович. — С чего начнешь?

— А вот с дела и начну. Хотелось бы его почитать. Ни заказчика, ни убийцу Женьки до сих пор не нашли, значит, где-то это дело еще лежит в производстве какого-нибудь следака. И потом, я больше чем уверен, что на самотек вы дело не пустили и наверняка наняли кучу частных детективов. Ведь так?

— Так, — кивнул Василий Петрович. — Только к частным я не обращался. Я на это дело нацелил свою службу безопасности. Среди них немало бывших, из органов.

— Дадите посмотреть?

— Дам. А вдруг чего накопаешь. Тем более с возможностями своей конторы.

— Обязательно накопаю. Главное сейчас — понять, кому он мог помешать. Если разобраться, совсем еще пацан. Студент. Ну драка там, я понимаю, молодежная разборка. Так ведь бомбу подложили. Это не на вас, случаем, наезд через него, дядя Вася?

Василий Петрович грустно посмотрел на Валентина:

— Сразу видно, что давно в Рамодановске не был. Мой Женька финансовый гений был. И как это я раньше, пока он в школе учился, этого не замечал? Через полгода, после того как он на экономический факультет поступил при сельхозинституте (честно говоря, я его туда воткнул в надежде, что чадо пойдет по стопам отца, хоть он и брыкался), Женька пришел в наш банк и сделал такое предложение, что его сразу включили в совет директоров. У нас как раз вакансия организовалась. И не просто предложение внес. Нашел под свою программу клиентов, в банк стали обращаться очень серьезные люди. Программа и сейчас работает. Капитализация банка за год утроилась. А ты говоришь, студент!

— Так, это уже интересно, — оживился Валентин, — действительно не знал. А такой вопрос: на вакантное место в совете директоров никто больше не метил?

— Метил, — поморщился Василий Петрович, — и сразу отвечаю. Его трясли первого. Стопроцентное алиби — и ни одной зацепки. Что менты, что моя служба, ничего на него не накопали. Чист, как стеклышко.

— Для очистки совести скажите, кто это?

— Управляющий филиалом нашего банка в Новолипеевском районе. Борько Нестор Алексеевич. Сейчас ответственный за кадровую политику и связи с общественностью.

— Так он в состав директоров вошел?

— Вошел, — кивнул Василий Петрович. — Женька-то случайно на это место выбился, а он уже давно к нему шел. Вот как сына не стало, оно ему и досталось. Все материалы, что у меня есть, я тебе дам. А вот то, что у ментов, — извини. Не в моей компетенции.

— С этим я сам разберусь.

— Ну а второе какое у тебя дело?

— Второе дело… налейте-ка мне для храбрости. Неприятное дело… для вас неприятное. Язык о нем не поворачивается говорить, а надо.

— Вот даже как…

Василий Петрович расплескал по рюмкам. Они молча выпили.

— Ну давай, говори. Чувствую, обвинить меня в чем-то хочешь. Руби сплеча.

— Сплеча так сплеча. Я, конечно, понимаю, Василий Петрович, горе. Сын погиб, закрутились, но обязательства-то его, сына вашего Женьки, неужели нельзя было выполнить, хотя бы ради его памяти? Старики ведь на улице оказались. Уверен, что при ваших доходах это можно было сделать легко! А… — Валентин махнул рукой. — Короче, помогите мне переоформить поручительство на меня.

— Стоп, стоп, стоп! — Василий Петрович откинулся на спинку кресла, поднял руки кверху. — Валя, о чем ты говоришь? Какое обязательство? Какие старики? Толком объяснить можешь?

— Я про Пашкин кредит говорю, который он в вашем банке на строительство дома брал. Женька у него поручителем был. Он и Валя Одинцова. Вы что, об этом не знали?

Ошарашенный вид Василия Петровича послужил ему ответом. Тогда, не тратя время даром, юноша вынул из пакета бумаги, изъятые у коллектора, и передал их отцу Женьки.

— По договору Пашка еще и квартиру свою заложил. Теперь у стариков его ни квартиры, ни прописки, ни практически отстроенного дома на Волынинских двориках нет.

Василий Петрович лихорадочно листал бумаги. Там были практически все копии, начиная от кредитного договора и кончая соглашением, который коллектор подсовывал старикам на подпись.

— Я ничего… поверь, я ничего не знал! Чтоб я за своего Женьку… стоп! Но это же все чушь! — Василий Петрович, внимательно вчитался в какой-то документ. — Такое можно делать только через суд, и никакой нотариус… а кто тут у нас нотариус? Я так и думал.

— Что? — подался вперед Валентин.

— Ничего. Знаю я эту гниду. За хороший откат все, что хочешь, подтвердит и все, что угодно, оформит. Даже если клиенту при нем раскаленным утюгом живот гладят. Теперь понятно, зачем им это соглашение об отказе от претензий. Ловкий ход. Сто тысяч — и ты отхватываешь громадный кус, оплаченный другими. Как же родители Паши такое допустили? Они что, не могли ко мне прийти или, наконец, просто в суд подать?

— Дядя Вася, — вздохнул Валентин, — возможно, вы не знаете, но Паша наш, как и Мишка Селиванов, сирота. Только родители Пашки в авиакатастрофе погибли, а родители Мишки в автокатастрофе. Их бабушки с дедушками воспитывали.

— А ведь и верно, Женька, помнится, говорил. Это выходит, стариков на помойку… вот сволочи! Ничего святого! — Василий Петрович побагровел. — …Надеюсь, они ничего еще не подписали?

— Не успели, я вовремя подоспел.

— Молодец. Квартира их ушла, тут уже ничего не поделаешь, банк имел полное право выставить ее на торги, все по закону… Хотя какой к черту закон! По такой цене квартиру почти в центре города! Явно липовый аукцион из одного человека устроили. Это надо иметь своего, прикормленного человека в городской администрации, своего судью и нотариуса. Только при таком раскладе такая афера пройдет. Мрази! Квартира ушла… за нее теперь бороться трудно будет, а вот насчет дома — дудки. Я этим лично займусь. Мне ты, надеюсь, веришь?

— Если бы не верил, не пришел.

— Тогда оставь мне эти бумаги. Они хоть и копии, но пригодятся. Быстрее до оригиналов доберусь. Это дело теперь на мне. А я тебе вместо них другие бумаги дам. — Василий Петрович грузно поднялся, подошел к сейфу в углу кабинета, открыл его и извлек оттуда папку. — Здесь все, что моя служба безопасности накопала. По всем ключевым фигурам — кто хоть как-то мог быть причастным… ну, ты понимаешь. Только все впустую. Ни одной зацепки.