Андрей Жвалевский - 9 подвигов Сена Аесли. Подвиги 5-9 Страница 23

— А взрывчатка? А Порри Гаттер?

— Мне не привыкать, — сказал Первертский.

Дети в подземелье

— Зря мы ее с собой тащим, — в десятый раз говорил Порри, пыхтя под грузом рюкзака с магутором.

— Ты имеешь в виду Амели? — в десятый раз шутила Мергиона, почесывая на ходу электрическую овечку Белку за слуховым датчиком.

— Бе-е-е! — в десятый раз срабатывала противоугонная система на овечке.

В этом месте Амели следовало в десятый раз сказать: «Если я не нужна, я могу вернуться», но тут монотонное путешествие завершилось. Тоннель уперся в большую мраморную плиту, густо исписанную неизвестными знаками. От плиты во все стороны расходились новые, более узкие тоннели.

Пулен наколдовала светлячка-переростка, Гаттер увеличил яркость фонарика, Пейджер энергично замахала волшебной палочкой. Робкий огонек померцал и схлопнулся.

— Ничего, — сказала Мерги, — когда дойдет до решающей схватки, я уже смогу нормально колдовать!

— Будем надеяться на лучшее, — вздохнул Порри, отгоняя светлячка, который упорно летел на свет фонарика. — Не понимаю, что здесь написано. Амели, Сена нет, ты у нас самая умная, можешь прочитать?

— Могу, — Пулен не верила своему счастью, — я могу! Вот видите, я тоже пригодилась. Спасибо! Большое спа... Ой!

Белка, чья искра привела в чувство Амели, виновато зажужжала. Мергиона сделала вид, что это не она дернула овечку за хвостовой манипулятор.

— Тут написано, — продолжила Амели торопливо, — «Направо пойдешь — коня потеряешь, налево пойдешь — сам понимаешь, назад пойдешь — обратно вернешься, зачем приходил, непонятно. Налево вверх — взрывные работы, направо вниз — грунтовые воды, строго вниз — центр Земли, налево-налево-вниз — Австралия...»

— По-моему, — сказал Гаттер, — они нас дурят. Конь здесь не пройдет.

— Может, они имеют в виду деревянного коня на колесиках, — сказала Амели. — Или шахматного. А дурить они не могут, это же труны[52]. Нам их во втором семестре давали. Я думала, зачет будет, вот их и выучила, а оказалось, что зачета нет, я думала зря, а оказалось...

— Не отвлекайся, — сказала Мерги, — где хочуги? Амели дочитала камень до конца и замотала головой:

— Нету! Ни слова про хочуг нет! Значит, и хочуг тут нет, потому что это труны, а труны врать не могут, нам во втором семестре...

— Врать не могут, — сказал Порри, — но и говорить всю правду не обязаны, правда? Надо разметить все направления, тогда тот ход, о котором труны умалчивают, и приведет нас к хочугам.

— Как долго! — возмутилась Пейджер. — И вообще, это неправильный камень! Я сто книг прочитала по истории, там на путевом камне всегда четко писали: «Прямо пойдешь — сам погибнешь...»

— Стоп! — Порри поднял указательный палец. — Прямо! Амели, написано там что-нибудь про «прямо»?

— Нет. Так ведь и хода прямо тоже нету...

— Я же говорила, это не камень, это дверь! — закричала Мергиона. — Джи-джи-джах!

И малолетняя ниндзя с недетской силой врезалась ногами в мрамор. Раздался гулкий звук.

— Точно! — согласился Порри. — Вход к хочугам там! Только... Мергиона! Хватит! Достаточно! Все! Обожди! Эта дверь открывается наружу! Дай я ее подцеплю...

Плита заскрипела и неожиданно легко распахнулась, открыв узкий темный лаз. Светлячок-переросток затрепетал и шмыгнул в левый верхний проход.

— Куда, глупенький? — крикнула ему вслед Амели. — Там же взрывные работы!

Югорус Лужж видит свет

— Берите-берите! — приговаривал Горландец, дрожащими руками протягивая Клинчу пачку денег.

— Клинч, не вздумайте их брать! — приказывал Лужж.

— Да я не собираюсь! — кричал Клинч, уворачиваясь от Горландца. — Да уйди от меня со своими деньгами! Да отцепите же его от меня!

— Я, наверное, заболел, — чуть не плакал водитель. — Берите-берите! Что со мной? Я, наверное, умираю, поэтому мне не нужны деньги...

— Я, наверное, его сейчас убью! — сатанел майор. — И засуну эти деньги ему в могилу!

Противоестественной сцене положил конец Браунинг, который хлопнул себя по лбу четками и произнес:

— За-мотка [53]!

Горландец быстро спрятал деньги и бросил на пассажиров оценивающий взгляд.

— Желаете экскурсию по окрестностям? Всего триста штук, смехотворная цена. Или вы идете по окрестностям пешком, а я жду здесь? По совершенно смешному тарифу пять штук за минуту простоя. А может, вы хотите посмотреть фигуры высшего пилотажа? Вы будете смеяться, всего пятьдесят штук за фигуру...

— Пожалуйста, не смешите нас, — сказал Браунинг.

— Проваливай, — пояснил Клинч.

— А то заплатишь штраф за стоянку в неположенном месте, — добавил Асс.

Водитель с лицом человека, который только сейчас узнал, что мир жесток, а люди злы, забрался в повозку.

— Вот понадобится вам куда-нибудь поехать, а меня рядом не будет, вот тогда я на вас посмотрю.

С этим парадоксальным заявлением Горландец щелкнул кнутом, лошадиные силы щелкнули зубами, и повозка унеслась к бледнеющему краю неба на востоке.

Из кустов выбрался Рюкзачини. Пока экспедиция избавлялась от таксиста, летописец успел умыться предрассветной росой (и где только нашел?) и пришел в свое обычное ненормальное состояние духа.

— Враг повержен и бежал? — спросил он, глядя вслед таксисту. — Что ж, пусть бежит, проклиная судьбу, чтобы в убогом укрытии до конца жалких лет влачить унылое существование...

— Помолчите, Бальбо, — попросил Лужж. — Мы пытаемся найти детей.

Спасатели посмотрели на тропинки, разбегающиеся (только их и видели) от указателя.

— Я все придумал, — сказал Фантом. — Сейчас разделимся, и каждый пойдет по своей тропинке. Я с Харлем, его одного отпускать нельзя. И Лужжа нельзя. И Клинча, за ним глаз да глаз нужен. Бальбо можно, но он сам за кем-нибудь увяжется. Браунинга тоже можно одного отпустить, но я бы не рисковал. В общем, все вместе и пойдем. Только надо придумать, куда.

— Что, туристы, призадумались? — подал голос указатель. — Не знаете, куда податься? Думали, тут все для вас? Ан нет! Не видно ничего, не слышно, некуда идти, вот вам, туристы!

— Не слышно, да, — сказал Лужж. — А вот с видимостью можно кое-что сделать... Дальнозоркус!

— «Верховный Маг бросил проницательный взгляд на одну из горных тропок, — продекламировал Бальбо. — И тотчас же, не в силах более противиться напору белого волшебства, ему открылся Путь!»

Ректор поводил головой, кивнул и уверенно зашагал по самой замусоренной тропинке. За ним последовали остальные спасатели.

— Как?! — заскрежетал указатель. — Как он догадался?

— «Могучим взором Великий Маг узрел Тайный Знак, оставленный ему Великим Героем», — на ходу объяснил Бальбо.

Догнав экспедицию, литератор довольно долго шел молча, предаваясь внутренней борьбе. Наконец, не выдержав, дернул Лужжа за край балахона.

— А все-таки почему мы пошли этой дорогой?

— Я увидел свет, — охотно объяснил Югорус.

— Я так и думал! — воскликнул Бальбо. — «Великий Маг увидел Свет! Свершилось то, ради чего он положил на алтарь служения годы борьбы...»

— Да нет, я...

— Вы правы, я ошибся. Надо «годы служения на алтарь борьбы...»

— Я не в том смысле, — сказал Лужж. — Свет впереди, вон там, видите? Правда, этот свет может и не иметь отношения к детям...

— Должен иметь, — решил Рюкзачини. — Пусть это будет костер, разведенный Великим Героем, к которому тянут ручонки озябшие детишки...

— А зачем детишки тянут ручонки к герою? — спросил Асс. — А, понял... чтобы согреться.

— Для костра высоковато, — сказал Браунинг.

— Это Великий Герой поднял костер повыше, чтобы озябшие детишки смогли отогреть не только ручонки, но и лицонки... личинки...

— Это не костер, — сказал Харлей, — это торшер, который выколдовала Амели. И детей рядом нету.

Спасатели прибавили шагу и вскоре увидели странную картину. На тропинке стоял волшебный светильник, державший одну из ножек на весу как можно дальше от себя. К ножке был прикручен круглый предмет.

— Как это поэтично! — восхитился Бальбо. — «Бедный Йорик! Я знал его, Горацио, видал в гробу!»

Торшер передернулся.

— Не поэтично, — сказал он. — Опасно. Взорвется...

— Прекрасно! — завершил строку летописец, и светильник в ужасе замигал.

— Это мина! — заорал бывалый Клинч.

Рецидив прецедента

— Дополнительным плюсом нового статус-кво, — говорил каменный философ по имени Оби Ван Си Диан, — является то, что возмутитель спокойствия становится Миллениумным. Таким образом мы, пусть всего на несколько тысяч лет, получаем гарантию его бездеятельности... Куличик! Ты слышишь, мы про тебя говорим!

— А? — бывшая гордость Первертса явно прислушивалась к чему-то за пределами круга соплеменников. — Давайте-давайте. Говорите-говорите.

— И господин Бутовый, — Оби Ван Си Диан поклонился в сторону бывшего Миллениумного, — передохнёт, и мы успеем всесторонне обдумать ситуацию, учесть неучтенные ранее предпосылки, сделать неоспоримые выводы и положить их в основу новой системы ценностей...