James Bibby - Спасение Ронана (пер. М.Кондратьев) Страница 23

Тарл снова пробрался к стойке, по пути рассеянно кивнув какому-то дохлому шпендрику, который на него натолкнулся и тут же униженно забормотал извинения. Только несколько секунд спустя в его ошалелом мозгу вспыхнул сигнальный огонек. Грязно выругавшись, Тарл сунул руку под куртку, но уже было слишком поздно. Пачка купюр пропала. Он еще раз матернулся и бешено огляделся, но дохлый шпендрик уже исчез, забрав с собой все деньги Тарла.

Как же его опустили! «Ты, мудак, – подумал Тарл, – и надо ж было так уши развесить! Хотя ладно. Легко пришло, легко ушло. Не паникуй. Лучше найди Котика, а тогда можно будет избавить какого-нибудь доверчивого незнакомца от небольшого объема наличности, поставить все деньги на Казу Поножовщицу и вовремя на пирушку вернуться. Вперед, приятель».

Тарл пробился к двери и, отчаянно моргая, вышел на солнце. Котик терпеливо стоял у фонтана. Язык его по-прежнему свисал чуть ли не до земли, и там уже скопилась небольшая лужица слюны.

– Привет, – сказал Тарл. Осел посмотрел на него, склонил голову набок и в задумчивости закатил глаза.

– Где-то я тебя уже видел, – отозвался он. – Погоди, сейчас вспомню, как тебя зовут. А то столько времени прошло.

– Да я просто выпил и поговорил.

– Две вещи сразу? Твои мозги наверняка перегрелись.

– Слушай, прекрати. Я не в духе.

– Ну, раз ты все-таки сюда добрался, можешь сунуть руку в карман и купить нам обед. Лично я «Бистро Бофура» рекомендую – вон там.

– Слишком поздно. Кто-то уже сунул руку мне в карман. – В нескольких выразительных словах Тарл объяснил Котику, что случилось. Низкорослый осел кисло на него глянул.

– Тебя одного нельзя оставить, – философски пробормотал он. – Честно говоря, знавал я грибковые бактерии, которые куда умней были. – Он вздохнул. – Ну, не знаю, как ты, а я намерен что-нибудь съесть. А то совсем изголодался. Придется План Б использовать. Пошли.

Пройдя на западную сторону площади, они поднялись по ступенькам и прошли через вращающуюся дверь небольшого бистро. Внутри оказалось довольно людно. Все столики, накрытые скатертями в красную клетку, были заставлены блюдами и тарелками с едой, а также свечами, воткнутыми в заляпанные воском винные бутылки. От ароматов чеснока, свежего хлеба и кофе у двух приятелей мигом слюнки потекли.

Тарл остановился рядом с пожилым мужчиной, который увлеченно вгрызался в толстый и сочный бифштекс со смакаром[7], и повернулся к Котику.

– А эта еда славно выглядит, – громко заявил он.

– Согласен, – отозвался Котик. – Хотя когда ты так голоден, как я сейчас, любая еда славно выглядит.

– Пожалуй, ты прав. Откровенно говоря, когда я бывал по-настоящему голоден, я кое-какую отменную гадость едал. Типа крыс и всего такого.

– Я тоже.

– А какую самую гнусную дрянь ты ел?

– Гм… – осел задумался. – Наверное, это было еще в молодости, когда я принадлежал хозяину, который на Неболуйских равнинах жил. У этой семьи вообще никакой еды не было, так что они кормились миллионами мух, которые к выгребной яме слетались.

– Они мух ели?

– Ну, не сырых. Нет, они десятки рецептов изобрели. Думаю, самый худший крем-брюле назывался.

Осел сделал паузу. Во всем бистро не было слышно ни звука. Все глаза оказались сосредоточены на них.

– Берешь несколько сотен свежайших, аппетитно корчащихся личинок, перемалываешь их в мясорубке, затем просеиваешь, чтобы от кожицы избавиться. Кладешь несравненно-кремовые внутренности личинок в порционную формочку, а сверху смесью из мушиных лапок и крылышек посыпаешь. Дальше запекаешь в не слишком горячем гриле – и готово. Вот это блюдо, надо сказать, мерзость первостатейная. Не думаю, что кто-то сумел бы его не выблевать. Вся шутка была в его консистенции. Когда это дело соскальзывало с языка и к глотке липло, оно…

Тут осел снова сделал паузу, дожидаясь, пока затихнет топот. После этого тишину нарушало только шуршание вращающейся двери и всевозможные шумы блюющих снаружи людей.

Тарл оглядел опустевшее бистро.

– Ну, если они всю эту славную еду не хотят… – пробормотал он, обзаводясь тарелкой мулампоса.

– …то было бы просто позорно дать ей пропасть, – закончил за него осел. Он уже почти доел бифштекс пожилого мужчины.

Шестью минутами и тремя блюдами позже они выскользнули через боковую дверь в узкий проулок и по-тихому пробрались обратно на площадь. Там по-прежнему было полно людей, многие из которых стояли, глядя в сторону «Бистро Бофура» и указывая на него пальцами.

– Не думаю, что мы станем там есть, – сказал чей-то сомневающийся голос, – раз от тамошней еды с людьми такое творится.

Тарл ухмыльнулся и повел Котика к фонтану. Он уже собрался было обрисовать планы на оставшуюся часть дня, но тут его вдруг стало охватывать странное чувство. Как будто десятки муравьев с холодными как лед лапками ползали по его коже. Тарл почувствовал, как все до единого волоски на его теле постепенно встают дыбом, а воздух словно бы густеет, так что вскоре он уже с огромным трудом втягивал его в натруженные легкие.

Осел с участием на него смотрел.

– В чем дело? – спросил он.

– Это близко… очень близко… магия… клят… дышать не могу…

Плотный стальной воротник, казалось, смыкался у Тарла на горле, сжимался, сжимался, но затем на восточной стороне площади вдруг раздался мощный взрыв, и давление на его горло резко ослабло, словно стальной воротник лопнул.

Все теперь глядели через площадь, и Тарл, вылупив глаза и задыхаясь, тоже глядел. Поначалу ничего, кроме облачка красного дыма, видно не было, но затем дым стал как-то странно виться и завихряться, превращаясь в багряную змею, длинную и тонкую, которая неистово тянулась по воздуху над головами толпы.

Затем площадь внезапно наполнилась иллюзиями. Тарл, не веря своим глазам, смотрел, как девять-десять фигур в плащах с капюшонами выскальзывают из бокового проулка и прокладывают себе путь сквозь толпу загипнотизированных зевак, ибо он, похоже, был единственным человеком на площади, кто осознавал их присутствие. Каждая из фигур казалась центром какой-то иллюзии. Вокруг одной плясали и резвились золотые и серебряные драконы, их массивные крылья отражали сверкающие столбики солнечного света, а глаза размером с тарелки вращались подобно многогранным самоцветам. Вокруг другой поразительный калейдоскоп красок смещался и перетекал блистающим психоделическим потоком. Над третьей плавало изобилие прекрасных нагих тел, что ласкали, гладили друг друга и забавлялись в эффектной демонстрации гипнотического эротизма.

От яркости этой магии у Тарла перехватило дыхание. Ибо двигаясь по площади и без малейших усилий рождая свои иллюзии, незнакомцы грабили завороженную толпу. Тарл с невольным восхищением наблюдал, как они движутся от зрителя к зрителю, стремительно обыскивая каждого, тут изымая драгоценность, там перерезая лямки сумочки, а заколдованные зрители ничего не замечают.

Ближайшая к Тарлу фигура проецировала пламенные заклинания, вышивая в воздухе фантастические узоры из ослепительных огней. Несколько купцов застыло с разинутыми от изумления ртами, пока струйки расплавленного золота бегали вверх-вниз по их рукам, а хрупкий творец этого колдовства ловко изымал у них кошельки, кольца и золотые цепочки, засовывая их под просторный темный плащ.

С того самого момента, как иллюзии появились, Тарл сознавал, что Сила внутри него плещется, точно вода в ведре. У него возникло почти неодолимое желание присоединиться, выпустить эту Силу на свободу. Тогда он нащупал у себя в кармане кольцо – то самое, которое он не решался использовать с тех пор, как Антракс предупредил его о потенциале этого кольца. «Не будь идиотом, – подумал он. – А то поджаришься». Но затем хрупкая фигура двинулась к нему, наклонив голову и изучая содержимое бумажника, который она только что изъяла у предыдущей жертвы, в то же самое время рассеянно контролируя образы огненных птиц, что колыхались над головами толпы.

Позднее Тарл так и не смог понять, двигала им глупость, тщеславие или что-то извне, но внезапно кольцо скользнуло ему на палец, и он безмолвно выпалил Слова команды. Огненные птицы мигом переплавились в пульсирующее кольцо, которое в столбе огня ракетой взлетело в небо, светясь красным и оранжевым, затем мерцая желто-зеленым, самый его верх бурлил в неистовом вихре энергии, пока оно переходило от голубого к синему и фиолетовому, после чего кольцо громоподобно взорвалось огромным шаром белого света. Вся площадь разом охнула, а закутанная в черное фигура вдруг изумленно воззрилась на иллюзию, которую так резко и мощно выдернули из ее хватки. Затем она повернулась и взглянула на Тарла.

Он с удивлением обнаружил, что смотрит прямо в пару огромных карих глаз на лице худенькой, беспризорного вида девушки лет не старше двадцати. Что-то в этих глазах словно бы ухватило его сердце и принялось заталкивать его в горло, пока сердце не принялось бешено колотиться где-то между ушей. В голове стучало, и Тарл чувствовал себя так, точно его желудок вычерпали лопатой, а в образовавшейся в результате пустоте взялись медленно и настойчиво шарить меховой перчаткой.