Нил Гейман - Лучшее юмористическое фэнтези. Антология Страница 23

Дэвид Лэнгфорд

РОЖДЕСТВЕНСКИЕ ЗАБАВЫ[25]

Перевод Д. Бабейкина

О Рождество в Шамблз-холле! Все было как на карти нах, изображающих его празднование когда-то в старой доброй Англии, — святочные поленья, гирлянды из бумажных колец и, как полагается, елка, со всеми украшениями, свечками и игрушками. В огромном зале горел камин, излучая бесконечные волны тепла и поднимая настроение. А вокруг дома лежал снег, и по нему гордо поскакивала местная малиновка… Снег, как и должно быть на Рождество, засыпал все вокруг, укутал голые деревья но обеим сторонам длинной подъездной аллеи, ведущей к усадьбе. И на этом снегу не было ни единого следа.

— Конечно же, — проворковала Фелисити, прижимаясь к сидевшему возле окна достопочтенному Найджелу, — мы совершенно, совершенно отрезаны от внешнего мира. Случись что-нибудь…

Над камином в роскошной столовой висел объект-напоминание. В соответствии с правилами, такой должен был присутствовать в каждом эпизоде. Здесь это был написанный маслом пейзаж, копия снимка, сделанного исследовательской ракетой на сумеречных просторах некой планеты, вращающейся вокруг звезды Барнарда. Сверху картина была украшена веточкой омелы.[26]

Лорд Блекхэт,[27] финансист из Сити, разорил бессчетное число мужчин и изо всех сил старался погубить не меньшее количество женщин, но при этом был не лишен некоторой сентиментальности и всегда приглашал своих жертв на Рождество в Шамблз-холл. Таким причудливым способом он играл с Судьбой. Он никогда не утруждал себя тем, чтобы убрать или обезопасить хоть какую-то часть его оружейной коллекции, напоминавшей о его спортивной молодости; все это в огромном количестве украшало дубовые панели на стенах. Палаши, арбалеты, рапиры, дробовики, дубинки, кистени, гарроты, склянки с синильной кислотой всегда были в холле под рукой. К сегодняшнему празднику лорд Блекхэт добавил перчику, шантажируя несносного старого полковника и не дав согласия на уже намеченную свадьбу своего сына и Фелисити.

Очередным увлечением герцогини Спонг в этом году было гадание на картах Таро. Как старинный друг семьи, мошенническим путем лишивший герцогиню причитающегося ей наследства, лорд Блекхэт любил потакать ее капризам.

— Одну карту поверх твоей, другую поперек, — нараспев произносила она, раскладывая карты.. — Вот это у тебя на сердце, а это — в голове, а вот твоя судьба, которая настигнет тебя примерно во время ужина.

— Интересно, — произнес его светлость без особого удивления, — они все как будто тузы пик.

Полковник и профессор шагали по Тисовой аллее, рассказывая байки на темы теории относительности и охоты на тигров близ города Пуна.

— Господи, — внезапно сказал профессор. — Здесь следы… Похоже, они принадлежат гигантской собаке!

— Мне кажется, здесь была собака управляющего. Огромная зверюга, черт побери.

— На мгновение мне подумалось, что, несмотря на Рождество, нечто дурное может все же нарушить наше веселье, ха-ха.

Полковник коротко рассмеялся:

— Кое-кто расколет здесь, как орешек, любую тайну, проф. Забавно, что среди гостей будет тот самый прославленный сыщик-любитель Честер Дикс, благодаря которому столько подлых душегубов предстали перед судом!

— Ах да, я-то, по рассеянности своей, чуть было не забыл. Но, полковник, Дикс, конечно же, приехал сюда не… работать?

— Галиматья! Вздор! Выкиньте такие мысли из головы, дружище!

Профессор вздрогнул.

— А… что это там промелькнуло?

— Всего лишь зловещая сорока, проф. Она перелетела лам дорогу. Говорят, это предвещает горести и неудачи, как и те тринадцать черных кошек, вон там.

— Мышление ученого не приемлет подобной ерунды, — со всей ответственностью произнес профессор, проходя под приставленной к стене лестницей.[28]

Из холла донесся звон разбитого стекла: юная горничная уронила еще одно зеркало.

— Просто перестарались те, кто создавал здесь надлежащую атмосферу, — пробормотал полковник. — Ну что же, Рождество бывает лишь раз в году.

Честер Дикс осмотрел себя в зеркале над туалетным столиком. Нафабренные усики, охотничья шляпа, монокль, увеличительное стекло — все, кажется, как надо.

— Нужно уметь пользоваться маленькими серыми клеточками,[29] — сказал он наугад. — И что же, ей-богу? Когда вы отбросите все невозможное, то, что останется, каким бы невероятным оно ни казалось…[30] — Тут он сбился и начал все заново.

— Мортимер, — сказал невероятно красивый, но страдающий потерей памяти незнакомец, загадочным образом появившийся в Шамблз-холле как раз перед тем, как снегопад практически отрезал усадьбу от близлежащей деревушки Мэйхем Парва.[31] — Себастьян. Чолмондели, произносимый как Чили.[32] Что-то очень похожее на одно из этих имен.

— Алдиборонтифоскофорниос, — предложила Фелиситн первое, что пришло ей в голову. — Хрононхотонтологос,[33] произносимый как Крис. Ведь узнаете же вы собственное имя, когда его кто-то назовет.

— Конечно узнаю. Фред. Фред! Нет… нет, не Фред. Достопочтенный Найджел Скаттергуд,[34] сын Блекхэта и наследник нечестно нажитого состояния, угрюмо вперил взор в огонь, пылавший в огромном камине.

— Четыре Рождества с момента запуска, черт возьми. Как бы я хотел, чтобы хоть раз детектива сыграл кому-нибудь другой.

— Ну, все-таки он у нас ведает информационной системой, дорогой, — сказала Фелисити.

— Виктор. Витамин. Вителлин. Виртуальная реальность, — бормотал незнакомец. — Нет, почти наверняка не это.

— А может, нам всем чуточку постараться и не выходить из образа? — предложила Фелисити и одернула подол короткой юбки. — Найджел, я рассержусь не на шутку, если ты так и будешь дальше терпеть упрямство лорда Блекхэта. Я хочу выйти замуж за мужчину, способного на решительные действия. Я… нас, кажется, кто-то подслушивает за дверью?

— Этот тип, страдающий амнезией, — задумчиво рассуждал профессор, обращаясь к герцогине, — странным образом напоминает мне младшего брата хозяина этого дома; того самого, знаете ли, который давно считается погибшим при подозрительных обстоятельствах в антарктической экспедиции, когда выжить удалось лишь одному человеку, самому Блекхэту. Поразительно, что за фантазии порой приходят в голову.

— Есть еще одна необычная деталь, о которой мало кто знает, — сказала герцогиня, — в этой семье нередко появлялись однояйцевые близнецы.

Рождественский обед был, как всегда, великолепен: индейка, такая огромная и мясистая, что ею могла бы две недели питаться целая семья, бренди, пылающий на плам-пудинге, хлопушки,[35] которые разрывались с подобающим треском, но в этом году ни одна из них не стала прикрытием для выстрела из пистолета. Однако атмосфера за праздничным столом царила странная. Дернув за конец хлопушки на пару с каждым из двенадцати гостей, лорд Блекхэт от нечего делать развернул свернутый в трубочку листок бумаги, выпавший из последней хлопушки. На таких листочках обычно пишут какие-нибудь забавные девизы. На этом же были наклеены буквы, вырезанные из газеты. Получалось из них вот что:

«тЫ УМрешь сеГОдня ВЕЧЕРом».

Листочки из остальных одиннадцати хлопушек содержали аналогичные послания.

— Мы можем узнать, не правда ли, характерный шрифт «Методистского Вестника графства Уэссекс» из «Собаки Баскервилей»? — пробормотал стоявший рядом с хозяином Дикс — Alors,[36] друг мой, мы уже кое-что выяснили.

— Вот еще, чепуха, и только, — произнес его светлость и жестом подозвал к себе дворецкого. — Старвелинг,[37] я удалюсь в библиотеку и посвящу вечер переделке моего завещания. Вы же заглянете ко мне ближе к полуночи, принесете виски с содовой и убедитесь, что я… нахожусь в добром здравии.

— Как вашей светлости будет угодно, — ответил Старвелинг.

В камине столовой еще вспыхивали огоньки, а Честер Дикс, гениальный сыщик-любитель, сидел с полузакрытыми глазами над остатками праздничного пира, сомкнув кончики пальцев и погрузившись в размышления. Гости, все до единого, без сомнения, по очереди заглянут в библиотеку, влекомые тайными мотивами. В надлежащий момент раздастся оглушительный грохот упавшего на пол серебряного подноса и звон разбитого бокала, а безукоризненный Старвелинг будет с деланым потрясением взирать на обмякшее тело, сидящее за старинным столом красного дерева в библиотеке лорда Блекхэта. И тогда расследование покажет… Но тут его мысли были прерваны самым ужасным образом.

— Молния? — предположил профессор.